Не могу забыть

Сердце заколотилось как безумное. Мона затаила дыхание. Неужели он все еще любит ее?

И Брет ответил, как будто подслушал ее вопрос:

— Конечно, иллюзий у меня не осталось, но я не могу выкинуть тебя из головы. Ты все еще снишься мне… Если хочешь, можешь назвать это манией. К тому же мне хочется сравнять счет. Он купил тебя. Но теперь я могу заплатить больше.

Ошеломленная Мона сделала глубокий вдох и спросила:

— Ты серьезно?

— Серьезнее не бывает. Ты не любишь меня. Может быть, я вообще ни капельки тебе не нравлюсь, но однажды деньги и власть стали для тебя приворотным зельем. Теперь у меня есть и то и другое. Если ты порвешь с Хаббардом и вернешься ко мне, у меня хватит денег, чтобы купить тебе по бриллиантовому кольцу на каждый палец и обеспечить жизнь, о которой ты мечтаешь. Иными словами, дать тебе все, чего желает твоя душа.

Мона гневно кусала губы. Брет может дать то, чего желает ее душа, не истратив при этом ни гроша. Потому что душа Моны желает только его любви. Ирония судьбы заключается в том, что сам Брет об этом не догадывается.

Но, судя по его словам, о любви следует забыть.

Любящие ведут себя по-другому. Брет прямо и цинично объяснил, что им движет месть. Может быть, он и желает ее, но его главная цель — стремление расквитаться с соперником.

Убедившись, что к ней вернулся дар речи, Мона сказала:

— Боюсь, ты напрасно теряешь время. Будь ты богат, как Крёз, это ничего не изменит. Я не продаюсь.

— Хочешь убедить меня, что ты любишь Хаббарда по-настоящему? — насмешливо спросил Брет.

— Нет, не хочу! — Мона быстро пошла к дому.

Брет без труда догнал ее.

— Если бы ты любила его, вы бы уже давно поженились.

— Можешь думать все, что хочешь! — крикнула она.

— Любопытно, почему этого еще не случилось. Хаббард не привык откладывать дело в долгий ящик. Судя по его словам, он был от тебя без ума. И с нетерпением ждал свадьбы.

Мона испытала облегчение только тогда, когда подошла к боковому подъезду «Редстоуна». Называть это здание домом она так и не научилась.

Она распахнула дверь, но Брет положил ладонь на ее руку и заставил остановиться.

— Попрощаться не хочешь?

Она наклонила голову и прошептала:

— Прощай. — Это жестокое слово застряло у нее в горле.

Брет взял ее за подбородок и заставил поднять лицо. Синие и зеленые глаза на мгновение встретились. Потом он наклонил темноволосую голову и поцеловал ее.

Мона не то вздохнула, не то всхлипнула. Окружающий мир перестал существовать. Реальным было только прикосновение его губ и рук. Все остальное значения не имело.

Когда Брет наконец отпустил ее, у Моны подкашивались ноги. Глаза были открыты, но ничего не видели. Ее шатало.

Брет взял ее за плечи и удержал.

Но счастье длилось недолго; мир снова обрушился на нее всей своей тяжестью.

Мона пробормотала что-то нечленораздельное и отвернулась.

Брет обнял ее за талию и провел в по-прежнему безлюдный вестибюль.

Подняв голову, которая казалась слишком тяжелой для ее хрупкой шеи, Мона хрипло спросила:

— Что ты делаешь?

— Веду тебя к лифту, — усмехнулся он.

— Не смей!

— Не говори глупостей, — подчеркнуто терпеливо ответил он. — Еще как смею.

— Пожалуйста! — взмолилась она. — Пожалуйста, уйди.

— Куда?

— Домой… Туда, где ты живешь.

— Именно здесь я и живу.

Решив, что она ослышалась, Мона остановилась и уставилась на него.

— Именно здесь я и живу. — Темно-синие глаза искрились.

— Ничего не понимаю, — захлопав глазами, сказала она.

Брет был само терпение.

— Вернувшись в Филадельфию, я переехал сюда.

— Переехал сюда? — слабым эхом повторила Мона.

— Ну, что, дошло наконец?

— Тогда почему ты поцеловал меня на прощание?

— Я поцеловал тебя не на прощание, а просто так.

Мона с трудом проглотила комок в горле.

— Так ты действительно живешь здесь?

— Действительно.

Что это? Он намеренно переехал в тот же самый дом или это просто совпадение? Нет, ни в коем случае. Конечно, в Филадельфии случается всякое, но этот переезд был тщательно рассчитан заранее. Если только все это не злой розыгрыш.

— Какой этаж? — коротко спросила она.

— Как раз у тебя над головой. Пентхаус.

— Не может быть…

Она знала, что это невозможно, потому что Рик после выписки из больницы хотел переехать именно в пентхаус, чтобы устроить сад на крыше. Но его пожилой обитатель, мистер Нед Брук, наотрез отказался переехать, несмотря на предложение очень приличной «компенсации за доставленные неудобства».

— В пентхаусе живет мистер Брук.

— Жил мистер Брук, — поправил Брет. — Мне был нужен именно пентхаус, — продолжил он. — Я выяснил, что Брук, недавно вышедший на пенсию, подыскивает дом у моря. Я нажал на все кнопки и нашел ему подходящую виллу… Как видишь, теперь мы снова соседи.

Мона, лишившаяся дара речи, зашла в лифт. Кабина была пуста, но высокий широкоплечий Брет заполнил ее без остатка. Или в этом была виновата его мужественность?

Она затаила дыхание и забилась в самый дальний угол. Оба молчали. Пользуясь этим, Мона пыталась осмыслить услышанное.

Что он задумал? На что надеется?

«Мне был нужен именно пентхаус… Как раз у тебя над головой…» Видимо, это был символ. Желание перещеголять старого соперника.

Брет одержал победу там, где Рику пришлось уступить. Если Рик узнает про пентхаус, он просто взбесится…

Лифт остановился, двери открылись. Задумавшаяся Мона сделала несколько шагов по устланному ковром коридору и только тут поняла, что находится не на своем этаже.

Она резко повернулась, но двери лифта уже закрылись.

Брет открыл дверь пентхауса, обвил рукой талию Моны и, не дав опомниться, втолкнул ее в квартиру.

Мона зажмурилась от света и пространства. Придя в себя, она поняла в чем дело. Пентхаус был расположен в углу здания, и его стены почти сплошь были стеклянными.

Несколько панелей было отодвинуто, открывая вход на террасу. Комнату заполнял свежий утренний воздух, пропитанный солнечным светом и запахом цветов.

— Проходи. Посмотри на мой сад.

— Я не могу… Действительно не могу. — Она хотела спастись бегством, но Брет небрежно прислонился спиной к золотисто-белой двери. — Я должна вернуться! — крикнула Мона.

— Зачем спешить? На работу тебе не нужно. Давай выпьем кофе. Можно сделать это на террасе.

— Я не могу ждать.

— Все уже готово, — невозмутимо откликнулся он. — Я всегда включаю кофеварку перед уходом из дому.

Мона покачала головой.

— Уже половина восьмого.

— Хаббард не станет возражать, если один раз позавтракает в одиночку.

Еще как станет. А если узнает, с кем именно она была, то выпрыгнет из штанов.

— Пожалуйста, Брет… — Она осеклась. Судя по выражению лица Брета, эта сцена доставляла ему наслаждение.

Он покачал головой и сделал насмешливый жест, предлагая Моне пройти первой.

Слишком хорошо зная, что сопротивляться бесполезно, она вышла на террасу.

5

На террасе под крышей стояла практичная садовая мебель и встроенный бар с кофеваркой. Чуть дальше раскинулся сад с пышными цветами и кустами, а за балюстрадой открывался великолепный вид на Ридли-парк.

Брет кивнул на два шезлонга, между которыми стоял столик со стеклянной столешницей. Мона неохотно села.

Он передал ей чашку и уселся так, чтобы перекрыть ей путь к бегству.

— Чего ты хочешь? — крикнула она в порыве гнева.

С улыбкой голодного волка Брет ответил:

— Мона, ты прекрасно знаешь, чего я хочу.

— Отомстить. — Она со стуком поставила на стол чашку.

— В том числе. Но есть вещь, которую хочу я намного сильнее. Лечь с тобой в постель. Времени прошло много. А я уже говорил, что монашеская жизнь не по мне.

— На свете множество женщин.

— Но я хочу только тебя.

— Повторяю, я не продаюсь.