Пресыщение

Мин порылась в сумке, достала светло-фиолетовые солнцезащитные очки и надела их. В золотистых солнечных лучах на фоне синего неба смешные очки на маленьком прямом носике в обрамлении черных кудрей смотрелись удивительно хорошо.

– Еще пива, chérie? – спросила она, заметив, что на дне его стакана осталась только пена.

– Я закажу, – сказал он.

– Я могу заплатить за твое пиво, – сказала она. – Хотя я знаю – ты считаешь, что я зарабатываю жалкие гроши.

– Я налогов плачу в два раза больше, чем ты зарабатываешь за год.

– Не надоело повторять, жирный кот?

– Не бери в голову, – ответил Уилл. – Просто я объясняю, почему я должен платить за выпивку, а не ты. Знаешь, как приятно, когда есть кто-нибудь, на кого можно потратить деньги.

– Что случилось с… э-э…

– Анастасией-Луизой?

– Невероятно, как ты только мог встречаться с кем-то, кого зовут Анастасией-Луизой?!

– Мы расстались.

– Почему? Она заглядывала к тебе под кровать?

Уилл рассмеялся.

– Я заберу у тебя ключ от моей квартиры, если ты будешь всюду совать нос.

– Я просто предположила.

Уилл молча выпил еще пару стаканов пива.

– Ты никогда не задумывалась, – вдруг спросил он, – где ты можешь оказаться через десять лет?

– Нет, – ответила Мин. – Десять лет назад я ни за что не сказала бы, что сейчас буду здесь. Как же я могу знать, что будет еще через десять лет?

– И ты не спрашивала себя, – продолжал Уилл, – достаточно ли тебе того, что ты имеешь сейчас?

– А тебе не достаточно?

– Не знаю. Иногда я думаю, что могло бы произойти, если бы я попробовал изменить свою жизнь. Может быть, все стало бы… сложнее. Не знаю. Вообще-то я сам не понимаю до конца, что говорю. У меня есть все, о чем я только мог мечтать. Пожалуй, я слишком много выпил. – Он попробовал улыбнуться. – Может, я просто одинок.

– У тебя куча друзей, – заметила Мин.

– Хм-м, это не совсем то, понимаешь? Возможно, если бы ты всегда была рядом, все могло бы быть иначе. Может быть, тогда мы могли бы… – он запнулся. – Мы могли бы, – начал он снова, пытаясь набраться смелости, – наконец прийти к… Возможно, мы…

– Что мы могли бы сделать? – спросила Мин, которая испытывала и страх, и наслаждение от предвкушения его следующих слов.

– Вот что, – сказал он, потянулся через стол и поцеловал ее.

…В шесть часов утра зазвонил ее мобильник, и это было так некстати. Освободив руку из-под пухового одеяла Уилла, она дотянулась до телефона, намереваясь выключить его, чтобы насладиться утренним воскресным сном. Заметив номер вызова, она поняла, что придется ответить. Выскользнув из постели, она устремилась с телефоном в руке в гостиную и, раздетая, села на диване, слегка дрожа от холода.

– Alio? – сказала Мин. – Oui, c'est moi… Il est où? Quoi, maintenant? Oh, putain de merde… vraiment? Alors, j'arrive. [32]

Когда в прошлый раз Мин переспала с Уиллом, она в испуге улизнула ранним утром, чтобы избежать выяснения отношений. Теперь она уже не так испугалась, но вновь стечение роковых обстоятельств вынудило ее раствориться в серых утренних сумерках. Она хотела написать ему, но так многое хотелось сказать, что она даже не знала, с чего начать. В итоге Мин опять в спешке покинула квартиру, мысленно обещая себе и Уиллу вернуться как можно скорее и возобновить их отношения с того момента, на котором они остановились.

Трудно было представить, как Мин тогда заблуждалась. В то сырое воскресное утро, когда она первым рейсом вылетела в Северную Африку, она даже не осмелилась позвонить Уиллу из аэропорта. Мин боялась, что, услышав его голос, изменит свои планы, но она и не подозревала, что эта поездка настолько затянется. Не думала она тогда и о том, что к ее возвращению в Лондон все так сильно изменится. Теперь ей предстояло во всем разобраться.

– Если бы у тебя возникли проблемы, кому бы ты позвонил? – спросила она у Джема, когда они явились на открытие выставки в галерее, расположенной недалеко от его резиденции.

Джем остановился, разглядывая огромную скульптуру под названием «Продукт», целиком вылепленную из высушенного и покрытого лаком дерьма.

– Невероятно, – сказал он. – Это самая омерзительная вещь, какую я когда-либо видел. Как думаешь, кто-нибудь в самом деле заплатит за это тридцать две тысячи фунтов?

– Сомневаюсь, – ответила Мин. – Зачем, если можешь купить этот замечательный предмет всего за двадцать одну тысячу фунтов. – Она указала на бесформенную груду предметов одежды, украшенных гирляндами презервативов, названную «Долгий день прелюбодеяния».

Владелец галереи, серьезный молодой человек в очках с тяжелой оправой, поспешил к Джему.

– Что вы думаете об этом? – спросил он с воодушевлением.

– Я сражен наповал, – ответил Джем. – Так задевает за живое, проникает в самое сердце. Это как… как… – Он не мог подобрать подходящих слов.

– Как откровение, – подсказала Мин. – Меня особенно поражает глубокая правдивость художника.

– Я так рад, – сказал хозяин. – Иногда нельзя сказать заранее, как будет принято столь оригинальное произведение искусства. Другой раз думаешь, смогут ли посетители оценить по достоинству подобные шедевры. Или они увидят только кучу старого хлама.

– Отличная работа, Хегли, – восхищался Джем. – Это… просто изумительно.

– Спасибо, – ответил Хегли. – Я не спал уже не одну неделю, так волновался. – Он повернулся к Мин. – Галерея совсем новая. Это – мое детище. О, вы не представляете, чего нам это стоило. Вот один из самых драматических экспонатов, – указал он на «Продукт». – Он рассыпался при транспортировке, пришлось его склеивать. Проблема состояла в том, что мы не знали, каков был первоначальный вид, пришлось гадать, какой кусочек куда пристроить.

– Ни за что бы не догадалась, – заметила Мин.

– Кто-то уже купил это, – сообщил Хегли. – Видимо, я угадал, что где было. Ох, пришел репортер из «Стандард». Надеюсь, он не слышал, что я тут говорил. Наслаждайтесь. – И он отправился беседовать с прочими знатоками.

– Прекрасно, – сказал Джем, проворно схватив с подноса проходившего мимо официанта пару бокалов. – Очевидно, он имел в виду, чтобы мы наслаждались шампанским.

– Какой он милый, – сказала Мин.

– Хегли? Очаровательный малый, – сказал Джем. – Если бы не его ужасающий вкус, я бы на нем женился.

Они пошли дальше по залу и остановились, засмотревшись на несколько полотен, представлявших собой композицию из цветовых пятен.

– Смотри, моя первая работа, тогда мне было четыре с половиной годика, – сказала Мин.

– Ну-ну, – ответил Джем. – Ты же предпочитаешь фотоискусство. Ловлю себя на мысли, что это смотрится весьма привлекательно.

– Хм-м, находит отклик в твоей душе? – спросила Мин.

– Несомненно, и еще какой – громогласный. Напомни, что ты спросила у меня перед тем, как милашка Хегли подошел к нам.

– Ах, да. Представь, что тебе нужно позвонить кому-то, потому что у тебя возникли проблемы, – к кому бы ты обратился?

– Э-э, ну, не к тебе, тебя же никогда нет поблизости, и не к Далласу – от него просто мало толку. Я бы назвал Уильяма, но, по-моему, он почти всегда слишком пьян, чтобы можно было рассчитывать на его подмогу. Разумеется, зависит от того, что за проблемы. Если прорвало трубу, позвоню водопроводчику. А если влез грабитель, тогда в полицию.

– А какого рода проблемы могли бы заставить тебя позвонить Маку?

– Если моя алмазная шахта терпит крах. Или надо совершить какой-нибудь налет в Антарктике. Даже не знаю.

– Или кто-то стоит за дверью и угрожает тебя убить, – добавила Мин.

– А, я понимаю, к чему ты клонишь. Ты считаешь, что Уилл, возможно, вовсе не сошел с ума? Что если правда кто-то хотел похитить его? Тогда он позвонил бы Маку. В подобных обстоятельствах это был бы самый разумный шаг. Совсем не похоже на действия сумасшедшего.

– Вот именно. Понимаешь, в ином случае, я думаю, он позвонил бы тебе. Когда ты видел его в последний раз?

32

Алло? Да, это я… А где он? Как, сейчас? О, черт возьми… это правда? Тогда я приеду (фр.).