Смертельные ошибки

— Ты хочешь сказать: не дожидаясь, пока остановится кровотечение?

— Сдается мне, что оно вообще не остановится. И потом, ты что же, заночевать здесь собрался?

— Боже милостивый, Мишель, но это его убьет! — прошептал Тайлер, вглядываясь в нее с изумлением.

— А мне кажется, он так и так покойник, с какой стороны ни посмотри, — отрезала Мишель. — Не ты первый, не ты последний сигаешь с парашютом из горящего самолета. Видела я, и не раз, твоих уважаемых коллег… как они сворачивали палатки и грузили верблюдов… сбегали от случаев куда проще твоего.

Тайлер не ответил, и она добавила:

— Как говорится в рекламе «Найк»: «Просто сделай это».

Глава 4

— Ловко… очень ловко. Где ты этому научился?

Тайлер поднял голову. Мишель изучающе смотрела на него.

— Правило хирурга номер сто один. Применить давление, выждать и попытаться заключить сделку с Богом.

Тайлер даже не пытался замаскировать огромное облегчение в голосе. Промыл солевым раствором место, где раньше находилась височная доля. Потом выждал, пока не опали пузырьки. На этот раз вода осталась чистой, без примеси крови.

— Ну все, пора удирать с уроков.

— Следи за языком, Тайлер, — хихикнула Мишель. — Так и имидж испортить недолго.

Тайлер протянул руку к операционной сестре:

— Дуральный шелк. Заготовьте сразу много, чтобы мне не прерываться. — Потом он обратился к анестезиологу: — И что же это за имидж?

— Строгий доктор. Крутой. Человек, не допускающий шуток в операционной.

Взяв у сестры шовный материал, Тайлер сделал первый стежок. «Я не всегда был таким, — думал он. — Я был совсем другим, пока рядом была Нэнси».

Двадцать минут спустя Тайлер склонился над Ларри Чайлдсом в послеоперационной палате. Здесь было всего несколько человек, задержавшихся после конца смены.

— Он не просыпается. Ты ему что-нибудь вводила после операции?

Сам Тайлер по окончании операции помог переложить Ларри Чайлдса на каталку и ушел в раздевалку продиктовать послеоперационный протокол. Теперь, склонившись над своим пациентом, он пытался вызвать реакцию — пощипывал кожу на груди. Ничего.

Мишель Лоуренс, сидевшая за прилавком из нержавейки между двумя кроватями, оторвалась от компьютера, на котором что-то печатала.

— Что я ему давала? Да ничего! Весь последний час он у меня сидел на кислороде и закиси азота.

Она начала теребить маску, все еще висевшую на шее.

— Ладно.

Тайлер предпочитал, чтобы его пациенты как можно скорее приходили в себя после операции, чтобы он мог оценить функционирование мозга. И продолжил осмотр Ларри.

Эндотрахеальная трубка была извлечена, мальчик дышал самостоятельно. Хоть это было хорошо. Тайлер осторожно оттянул верхние веки. Левый зрачок остался расширенным, весь глаз повернулся влево. Не хуже, чем перед операцией, но все же это был признак повреждения третьего черепного нерва, вероятно, в результате смещения височной доли перед тем, как он провел декомпрессию. Правый глаз тоже выглядел, как до операции. Тайлер повернул голову Ларри из стороны в сторону. Левый глаз остался неподвижным, а вот правый двинулся. Тогда Тайлер растрепал кончик ватной палочки, чтобы получилась бородка, и бережно провел ею по роговице обоих глаз. Оба века слабо моргнули в ответ. Но у Ларри по-прежнему было дыхание Чейн-Стокса. Аномалия, свидетельствующая о слабом взаимодействии между стволом и корой головного мозга.

— Доктор Мэтьюс?

Медсестра, закрепленная за Ларри Чайлдсом, отвлеклась от другого пациента и подошла к нему. На ней был голубой хирургический костюм, на шее болтался серый больничный стетоскоп.

— Да?

— Родственники вот уже битый час настойчиво спрашивают о состоянии Ларри. Очень волнуются. Что им передать? Когда вы спуститесь и поговорите с ними?

Тайлер познакомился с членами семьи Ларри, когда обсуждался вопрос о его включении в программу облучения радиацией. В этот момент ему очень не хотелось общаться с агрессивно настроенной сестрой Ларри.

— Я позвоню вниз и поговорю с ними. Не хочу встречаться с его сестрой лицом к лицу, пока не пойму, скоро ли Ларри очнется.

Медсестре пришлось смириться с таким ответом, но она явно осталась недовольна. Тайлер бросил взгляд на анестезиолога:

— Эй, Шелли, хочешь перекусить, пока кафетерий еще не закрылся?

Мишель бросила взгляд на свои швейцарские часы армейского образца.

— Ясное дело. Время есть. Там, наверху, назревает кесарево, но если пойдем прямо сейчас… — Она поднялась с табурета.

Тут его осенила идея.

— Погоди секунду. Хочу сперва кое-что проверить.

Тайлер сел на только что освобожденный ею табурет, вошел в систему медицинских записей, вызвал карту Ларри Чайлдса и щелкнул «мышкой» по значку радиационной терапии. Открылось окно. Тайлер заморгал, придвинулся поближе, вгляделся внимательнее… И почувствовал, как, несмотря на холод, все тело покрывается испариной. К горлу подкатила тошнота.

— Черт, Мэтьюс, ты в порядке? — Мишель протянула руку и ухватила врача за плечо, иначе тот мог рухнуть.

По коже у него побежали мурашки, голова закружилась. Он глубоко вдохнул и с силой оперся обеими руками о металлический прилавок. Рот пересох, пришлось откашляться. Тайлер сглотнул.

— Ты можешь мне прочитать, что написано на экране?

— Где? В диалоговом окне?

Тайлер смог только кивнуть. Потом головокружение отступило, он снял одну руку с прилавка.

Через секунду Мишель тихонько присвистнула:

— Мать моя… Двести! Да это же…

Схватив ее за руку, Тайлер прошипел:

— Молчи, пока не спустимся вниз.

Дрожащими руками он вытащил свой карманный компьютер. Ему не сразу удалось извлечь пишущий элемент из гнезда. Медленно, тщательно он вывел на экран свои записи по экспериментальной программе и перелистал их, пока не нашел запись, которую внес, когда Ник Барбер определил дозу радиации для Ларри Чайлдса. Номер выскочил в окошке у него перед глазами: 10 грей. [13]

Тайлер протянул компьютер Мишель:

— Посмотри сама.

Она взяла компьютер, но продолжала смотреть на Тайлера.

— Эй, что с тобой? Привидение увидел или как?

— Посмотри сюда, черт бы тебя побрал!

Взглянув на экран, Мишель побледнела и молча вернула компьютер Тайлеру.

— Ты прав. Давай обсудим это внизу. Идти-то сможешь?

— Если это не радиационный некроз, тогда что, черт побери? — Мишель макнула кончик картофельной соломинки в густой кетчуп, горкой наложенный на краю овального блюда. Ее короткие, аккуратные ногти были покрыты светлым лаком. Потом она взмахнула соломинкой, как дирижерской палочкой. — Я что хочу сказать? Не верю я в эти байки про герпес или дико злокачественную глиобластому. Черт возьми, мозг поражен некрозом, и он получил такую дозу радиации, что хватило бы пустить авианосец на переплавку. Что тут еще можно сказать?

Тайлер тоже выбрал рыбу с жареной картошкой. Он откусил кусочек трески. На вкус рыба напоминала картон. Он оттолкнул тарелку и заставил себя проглотить.

— Знаю. Это логично, не правда ли? Просто с этим трудно примириться.

— Ладно. У мальчика тяжелый случай радиационного некроза. Это самая простая часть. Вопрос в том, как, черт возьми, такое могло случиться? Откуда такой бешеный передоз? Тебя послушать, так этот протокол пуленепробиваем. К тому же ты мне показал свой наладонник. Я не специалист в радиотерапии, но именно такая доза показалась бы мне нормальной.

У Тайлера похолодело в груди.

— Это именно радиационный некроз, иначе быть не может. — Он взглянул на Мишель. — Господи, я не мог допустить такую ошибку и все неправильно напечатать!

Она нахмурилась:

— Ой, только, Бога ради, перестань посыпать голову пеплом! Ты таких ошибок не делаешь. Мы оба знаем: ты в таких делах дотошен до отвращения. Ни единой секунды не верю, что ты мог вбухать ему такую сумасшедшую дозу! И ты не мог ее пропустить. Никак, никогда, ни за что, никоим образом. И потом, компьютер заметил бы такую ошибку и запросил бы подтверждение!

13

Единица измерения ионизирующей радиации, равная одному джоулю на килограмм ткани.