Король лжи

Я подумал о том, что сказал Хэнк. Его сердце билось в правильном месте. В этом отношении его голова тоже работала правильно. Но я не мог идти в гостиницу. Не мог спрятаться и ждать, что все пройдет само собой. Если Миллз приехала за мной, значит, так тому и быть. То же самое касалось Алекс.

«Что сделано, то сделано», – подумал я и вошел внутрь.

Я нашел Барбару в кухне – она застыла от неожиданности в десяти футах от двери. На долю секунды ее лицо приняло растерянное выражение, потом ее губы растянулись в полуулыбке, и она побежала навстречу мне. Я стоял на месте, выпрямившись и одеревенев, пока она обнимала меня и прижимала к себе.

– О Ворк! О дорогой! Мне так жаль, что я не встретила тебя в тюрьме. Я просто не могла. – Слова быстро сыпались из ее чрезмерно подвижного рта, так что я ощущал их на своей шее с глубоко въевшейся тюремной грязью, и это выбивало меня из колеи. Она отступила на шаг, взяла мое лицо в руки. Ее слова набирали скорость на скользкой трассе. Они наезжали друг на друга, сталкивались и падали. Слова были мягкими и слишком сладкими, подобно забытому на солнце шоколаду, – Люди смотрели на меня, ты знаешь, – говорила она. – По тому, как иногда люди смотрят, я знаю, о чем они думают. Я понимаю, что это не оправдание, если учесть то, через что ты прошел, но тем не менее… Я не могла пойти туда, в тюрьму, чтобы порадовать тебя, поскольку знала: нам от этого не будет хорошо. Поэтому, когда появился мистер Робине, я попросила его встретить тебя. Надеюсь, что все было о'кей. Но ты не пришел домой и не позвонил, и я не знала, что думать, – Она набрала воздуха. – Мне так много хотелось сказать тебе, что я не могла ни о чем думать.

Она затихла, но я ничего не отвечал, и наступила неловкость. Барбара убрала руки с моего лица, погладила меня по плечам и опустила руки.

– Что это было? – спросил я. Она выглядела удивлен ной, как будто не ожидала, что я в конце концов заговорю. – Что это было, о чем ты хотела поговорить со мной?

Барбара рассмеялась, но этот смех секундой позже умер. Она не смотрела мне в лицо.

– Ты знаешь, милый. Главным образом только о том, что я люблю тебя. Что верю в тебя. Вот это. – Наконец она рискнула взглянуть мне в глаза. – Я надеялась, что именно это ты хотел бы услышать, особенно в такое трудное время.

– Очень деликатно с твоей стороны, – сумел я сказать из любезности.

Она действительно покраснела и улыбнулась. Опустила глаза, как будто ее тщательно ухоженные ресницы все еще могли соблазнить меня. Когда она подняла взгляд, ее неуверенность исчезла. Голос окреп, и она схватила меня за плечи.

– Послушай, Ворк. Я знаю, что это трудно. Но мы пройдем через это, о'кей? Ты невиновен. Я знаю. Обратной дороги в тюрьму нет. Все пройдет, и у нас все будет прекрасно. Мы снова будем великолепной парой, как в прежние времена. Люди станут смотреть на нас и говорить: «Какая великолепная пара!» Надо только подождать, пройти через это вместе.

– Вместе, – механически повторил я, думая о лягушке.

– Это просто жизненное затруднение. Огромное и прискорбное, но затруднение. И все. Мы сможем с ним справиться.

Я моргнул и на сей раз чуть ли не воочию увидел лягушку. Вода пузырилась, и ее кровь начала закипать. Я хотел крикнуть, дабы предупредить ее, но не сделал этого; и пока я наблюдал, ее глаза испарились. Уф! Прямо из глазниц.

– Мне необходимо принять душ, – заявил я.

– Хорошая идея, – согласилась Барбара. – Прими горячий душ, и, когда выйдешь из душа, мы выпьем. Выпьем, и все будет хорошо. – Я повернулся, но она заговорила снова, причем настолько мягко и тихо, что я почти ничего не слышал. – Как в былые времена, – шептала она, Я посмотрел ей в глаза, но они были непроницаемы, а губы изогнулись в ту же самую полуулыбку. – Я люблю тебя, милый, – проворковала она. Я вышел из кухни, иона продолжала говорить мне вслед еле слышным голосом. – Добро пожаловать домой.

Я зашел в спальню, где увидел великолепно убранную кровать и вазу с цветами. Шторы были раздвинуты, и комната была заполнена светом. В зеркале над комодом я выглядел постаревшим и напряженным, но в глазах была решительность; я смотрел на свое отражение, пока освобождал карманы и сбрасывал с себя одежду.

Стоя под душем, я пустил горячую воду, какую только мог выдержать. Дверь кабинки неслышно открылась. Я почувствовал сквозняк и затем ощутил ее руки – они легли на мою спину, подобно осенним листьям. Я вздрогнул.

– Тшшш, – мягко проговорила Барбара. – Стой спокойно. – Я стал поворачиваться. – Не крутись, – велела она.

Она прижалась ко мне и подставила руки под струю душа. Затем намылила их и положила мне на грудь. Должно быть, Барбара чувствовала мое сопротивление по напряженной позе, неподатливым мускулам, возможно, по жесткости моего молчания, но, видимо, решила игнорировать мое поведение, и ее руки провели мыльную дорожку от моей груди к животу. Она прижалась к моей спине, и я чувствовал твердое давление ее тела. Вода каскадом лилась по нашим соединенным телам. Барбара скользила по мне проникая своей стройной ногой между моими ногами; рука ее спустилась к тому месту, где раньше всегда была желанной.

– Барбара. – Мой голос был чужим. Ее пальцы заработали сильнее, как будто только настойчивость могла пробудить во мне желание, что, как она думала, было в ее власти.

– Позволь мне сделать это, – сказала она.

Я не хотел обижать ее. Мне вообще ничего не хотелось от нее.

– Барбара, – повторил я снова, в этот раз более настойчиво, и убрал ее пальцы. Она тянула меня к себе.

– Я могу это сделать, Ворк.

Ее волосы впереди намокли, но спина все еще оставалась сухой, а лицо было настолько серьезным, что я чуть не рассмеялся; и все же в ее глазах читалось отчаяние, как будто это было все, что она могла предложить. Я не знал, что сказать ей. Она опустилась на колени.

– Ради Бога, Барбара. – Я не мог скрыть отвращения в голосе. Грубо шагнув мимо нее, я открыл дверь и схватил полотенце. В кабинке установилась угрожающая тишина. Вода перестала литься. Я не оглядывался. Барбара вышла следом за мной, даже не потрудившись прикрыть себя.

Она не обращала внимания на воду, которая, стекая с нее, капала на пол; и я знал, что моя жена просто так не уйдет. Поэтому я повернулся ей навстречу, мое полотенце стало тяжелым от впитавшейся влаги и так же тяжело было у меня на сердце.

– Моя жизнь разваливается, – проговорила она. Но в ее голосе не было печали, которую я видел в ее глазах. В нем был гнев.

Глава 32

В своей кладовке я нашел ряд пустых вешалок, что уже было прекрасно. Никогда снова я не надел бы костюм, тут я был вполне уверен. Я натянул джинсы, старую рубашку на кнопках и кроссовки, которые носил много лет назад. На верхней полке лежала потрепанная бейсбольная кепка, и я надел ее тоже.

Я нашел Барбару в кухне. Она готовила кофе; на ней было плотное платье.

– Что мне сделать, чтобы все было хорошо? – спросила она. – Я хочу, чтобы с нами все было хорошо, Ворк. Просто скажи мне.

Будь это неделей раньше, я дрогнул бы. Я сказал бы, что люблю ее и что все будет в порядке. Какая-то часть меня тогда еще верила в это.

– Я не люблю тебя, Барбара. И думаю, что никогда не любил. – Она открыла рот, но я продолжил, не давая ей заговорить: – Ты тоже не любишь меня. Возможно, полагаешь, что любишь, но это не так. Давай не будем больше притворяться. Все кончено.

– Как все просто, – усмехнулась она. – Ты сказал – и все кончилось. – Ее гнев был очевиден, хотя, вполне возможно, это было уязвленное самолюбие.

– Много лет наши отношения шли по нисходящей.

– Я не дам тебе развода. Мы прошли через очень многое. Ты мой должник.

– Твой должник?

– Именно так.

– Мне не нужно твое согласие, Барбара, мне даже не нужна причина. Все, что требуется, это год раздельной жизни.

– Я тебе необходима. Ты ничего не сможешь осуществить в этом городе без меня.