Страница 55 из 74
— Не совсем.
— Тогда я продолжаю. Можете перебивать меня, если вас посетит вдохновение или вы найдете слово для кроссворда. Кто крепче всех сидит за Байяром в партии, находящейся в благоприятных условиях, если верить последним сведениям из Вандеи или Медока? Ответ: Шарль Дюбюиссон, шестидесяти шести лет, единогласно избранный шестнадцать лет назад в своем Шампене. У него приятное лицо, здоровая жена, полно ребятишек — как и у всякого доброго христианина, любовниц не больше, чем у других, но выбирает он их со вкусом.
— Он будет баллотироваться? — удивился Пенсон.
— Кажется. Я присутствовал на заседаниях Ассамблеи, где тон задавали его лейтенанты. Лица их светятся, и посматривают они на всех свысока, словно на них сошла Божья благодать. Они сняли штаб-квартиру в квартале Бон-Марше, недалеко от «Лютеции». Здание прилично обновили, там есть камины, лепнина и навощенный паркет… Чувствуете размах?
— Они выиграли в лото? — спросил Пенсон, которому вдруг захотелось знать больше.
— Лучше. Похоже, Дюбюиссон выиграл дружбу Октава Орсони. Вам все понятно?
В подтверждение своих слов Абель достал из белого конверта две фотографии, на которых были запечатлены оба мужчины, занятые беседой. Орсони, положив руку на плечо Дюбюиссона, улыбался в объектив с видом ярмарочного мошенника.
Пенсон внимательно рассмотрел обе фотографии.
— Это ваша работа?
— Да, с художественной точки зрения слабовато, согласен. Это случилось десять дней назад в министерстве энергетики. Там состоялся небольшой прием в честь франко-бирманской дружбы. После взрыва, произведенного Жиллем Бризаром, дым потихоньку рассеялся, Дюбюиссон оказал горячий прием официальной делегации, прибывшей из Рангуна.
— Нигде не упоминалось об этом междусобойчике! — произнес заинтригованный Пенсон.
— Разумеетдя, нет. Общественное мнение еще не готово видеть, как наши шишки похлопывают по животикам посланников диктатора. Не пригласили ни одного журналиста. Если я смог сделать только два снимка, то лишь ради Орсони и Дюбюиссона, а не бирманцев. Они могли быть сделаны где угодно. Но я-то знаю, что в данном случае происходит примирение. Бесполезно вам говорить, что там были шишки и покруче.
Информация, поднесенная Пенсону, казалась какой-то слишком уж красивой. Выходило, что в салоне Министерства энергетики состоялось скромное собрание. Факт был скрыт от общественности. В ходе встречи Орсони и министр Дюбюиссон напоказ выставляли свои отношения под одобрительными взглядами бирманских ответственных лиц, успокоенных скорой поставкой атомных электростанций. Либерально-христианская партия получила неожиданную «манну небесную» для проведения кампании в поддержку своего молодого чемпиона.
— Ну, и что вы скажете? — расплылся в улыбке Абель.
— Скажу, что будет хороший сноп искр, если я замкну все провода этого дела. Могу, например, установить связь между неожиданным примирением и смертью судьи Леклерка в Либревиле, который вероятно слишком много знал.
Абель покачал головой.
— Ну, здесь вам и карты в руки, дружище. В мою компетенцию входит все слышать и видеть в микрокосмосе партий правого центра. Высшая дипломатия не по мне. Зато когда гиппопотам калибра Орсони влезает в наше болото, я могу это заметить и поставить вас в известность.
— Благодарю. — одобрил Пенсон.
Полицейским казалось, задумался о другом.
— Проблема? — спросил Пенсон, когда все туристы встали, чтобы сфотографировать Эйфелеву башню.
— Леклерк, в Либревиле… Не его ли жена попала в аварию на прошлой неделе перед зданием «Финансовой галереи»?
— Верно. Она шла ко мне. Она думала, что редакция находится на Итальянской улице.
— А не шла ли она к следователю Казанов? Они, кажется, были подругами.
— Знаю. Но в этот час она направлялась именно ко мне.
— Ладно. На приеме в Министерстве энергетики были еще два африканца — весьма благовоспитанных, довольно упитанных, в безупречных костюмах. Думаю, что они приехали из Габона. Помнится, в какой-то момент образовалась группа для неформальной беседы: они, бирманцы, Орсони и Дюбюиссон.
Речной трамвай причалил, приняв на борт новую партию туристов. Попрощавшись, каждый пошел в свою сторону. Абель, словно спохватившись, догнал Пенсона.
— Совсем забыл, — шепнул он ему. — Я направил следователю Казанов пригласительный билет в Елисейский дворец. Президент хочет выразить благодарность здоровым силам Франции, выигравшим в экономическом чемпионате и завоевавшим сногсшибательный приз — контракт, заключенный между «Аэробусом» и «Пан-Американ». Полагаю, если у нее есть глаза, она может увидеть много интересного. А они у нее есть, если верить тому, что о ней пишут.
— Непременно, непременно, — повторил Пенсон. — Вы не против, если я побрызгаю на нее духами?
— Как вам угодно. Только не забудьте про мой кроссворд.
Абель растворился в толпе гуляющих. Пенсон зашел в первое попавшееся кафе, и исчеркал несколько страниц своей записной книжки. Убежденный, что располагает важной информацией, он не забыл о некоторых элементарных правилах, тех, которые подсказывает логика.
45
Из-за осторожности Ориан никого не предупредила о предстоящем вечере в Елисейском дворце. И лишь за несколько часов до грядущего события Эдгар Пенсон объяснил смысл этого приглашения.
— Только не принуждайте меня кататься на роликах раньше этого вечера, — заявила следователь. — Если я сломаю ногу, это будет на вашей совести.
Пенсон улыбнулся.
— Мы потихонечку, мне ни за что на свете не хочется быть причиной вашего комплекса неудовлетворенности, от которого вы станете еще суровее с человечеством и с важными господами, в частности.
— Кто вам сказал, что я строга с важными господами?
— Наслышан, «жертвы» не очень радостно вспоминают о допросах в вашем кабинете.
Ориан пожала плечами.
— Эти людишки разговорчивы со всеми, кроме меня. Можно подумать, что я оказываю честь, задавая им неудобные вопросы. Хорошо еще, что они у вас не изображаются жертвами изверга-следователя, который их допрашивал. Куда вы меня тащите? — добавила она.
— На беговую дорожку, — ответил Пенсон. — Но мы где-нибудь присядем. Что вы скажете о цветочном рынке на набережной Орфевр?
— Если от этого вы станете болтливей…
Они остановились у скамьи напротив продавцов разноцветных птиц, карликовых кроликов и белых горностаев.
— Я так и вижу вас с горностаем на плечах, — сказал Пенсон.
Он показался Ориан возбужденным. Энергия Пенсона удвоилась — он был убежден в скорой разгадке тайны гибели супругов Леклерк с вытекающими отсюда политико-финансовыми последствиями. Отдышавшись, журналист, не называя имени своего осведомителя (правило номер один гласило, что нельзя доверять никому, даже тем, кто заслуживает доверия), рассказал о том, что услышал от Абеля, Там было все: прием в Министерстве энергетики, таинственная «манна небесная», упавшая на политическое движение Дюбюиссона, присутствие бирманцев и, не исключено, влиятельных лиц из Габона. Под конец он достал из кармана пиджака две фотографии, на которых были запечатлены Орсони и министр.
— Советую присмотреться вот к этому, — указал он на Дюбюиссона.
— По-вашему, это и есть звено, которое должно скреплять вершины нашего треугольника?
— Возможно, — без особой уверенности согласился Пенсон. — Потому-то я и попросил прислать вам приглашение. У меня есть хорошие друзья в пресс-службе дворца.
— Значит, это ваша работа? — воскликнула Ориан, удивленная и немного разочарованная.
В глубине души она надеялась, что это забота Ладзано. Зная всех, он легко мог устроить ей пригласительный билет в Елисейский дворец. Журналист не посчитал нужным говорить правду — главное заключалось в том, что Ориан будет на приеме, а он сможет внимательно наблюдать за всем, включая реакцию на ее присутствие. «Новое» лицо Ориан очень понравилось Пенсону, похвалил он и очки и выразил шутливое опасение — ее могут не узнать. Фотографии следователя Казанов часто появлялись в прессе, но сейчас Ориан была не похожа на саму себя. Он предположил, что она удивит многих.