Скульптор

— Слушаюсь, сэр, — снова сказала Салливан, набирая номер на сотовом телефоне.

— Агент Маркхэм! — начала Кэти, чувствуя, что разговор о Микеланджело вернул ее на землю, помог ей стать собой. — Я отдаю себе отчет в том, что моя фамилия высечена на постаменте этой страшной вещи. Поэтому вы считаете, что я имею какое-то отношение к этому психопату. Но неужели вы действительно думаете, что тот, кто прислал мне эти записки, и есть убийца, расправившийся с Томми Кэмпбеллом и мальчиком? Вдруг это просто дело рук какого-то придурка, прочитавшего мою книгу? Я хочу спросить, неужели вы подозреваете, что преступником может быть один из моих студентов?

— Я ничего не знаю, — ответил Маркхэм. — Но Томмазо — итальянский вариант имени Томас. Хочу заметить, что это очень странное совпадение. Сначала вам подкинули стихотворение, посвященное юноше по имени Томми, затем посвятили статую молодого парня, которого звали так же.

Кэти внезапно стало страшно, но еще больше она устыдилась собственной глупости. У нее загорелись щеки при мысли о том, что она сама не сопоставила два имени, когда упомянула Кавальери.

Но самым неприятным оказалось то, что специальный агент Маркхэм это сделал.

Глава 5

Стены комнаты на втором этаже бывшей конюшни были обшиты изнутри звукоизолирующим пенопластом от пола до низкого потолка. Окна заделали уже давно, и даже когда зажигались все лампы дневного света, благодаря черной поверхности пенопласта помещение обволакивала гнетущая темнота, которой, казалось, не было конца и края. В ходе работ по переоборудованию конюшни Скульптор сознательно обнажил балки перекрытия, чтобы хоть как-то увеличить высоту потолка. Они тоже были выкрашены в черный цвет. В дальней части жилой комнаты, там, где прежде находилась лебедка для подъема экипажей, Скульптор установил автоматический лифт. Это позволило перемещать вверх и вниз старый прозекторский стол через люк в полу в духе Франкенштейна. Иногда, находясь в легкомысленном настроении, Скульптор и сам катался на этой штуковине с этажа на этаж.

В противоположном конце комнаты, там, где была дверь, в одном углу располагалась необходимая техника. На Г-образном столе стояли два компьютера, три монитора с плоским экраном, принтер, телевизор с жидкокристаллическим экраном, цифровые фотоаппарат и видеокамера, а также прочие навороченные приспособления, которые время от времени требовались Скульптору для работы. В другом углу он хранил кое-какое медицинское оборудование, совсем не такое, как то, что было в отцовской спальне, предназначенное совершенно для другой цели.

Скульптор включил монитор, на который выводилось изображение с камеры видеонаблюдения, установленной в комнате отца. Тот оставался в прежнем положении: сидел у окна и смотрел на птиц. Скульптор включил микрофон, и помещение тотчас же наполнилось приятной мелодией Скарлатти.

Загрузив оба компьютера, Скульптор нажал кнопку на пульте дистанционного управления телевизором — канал «Фокс ньюс», без звука, как он и настраивал. Пока что не проходило никакой информации о первой выставке, призванной стать прорывом в общественное сознание, но тут не было ничего страшного, такого, что могло бы омрачить настроение. Нет, Скульптор не сомневался в том, что известие о его творении вскоре будет господствовать во всех выпусках новостей. При этой мысли он улыбнулся, надеясь на то, что подробности будут просачиваться медленно, как это нередко бывает в подобных случаях. Они разбудят любопытство, распалят аппетит.

Однако наибольший восторг вызывало у Скульптора то обстоятельство, что его творение увидит доктор Хильди. Только она была способна действительно понять суть созданного им «Вакха». Вскоре станет известно о надписи на постаменте, и широкая публика проведает о причастности к делу доктора Хильди. Что ж, у людей, конечно же, возникнет желание узнать о ней больше. Быть может, у нее возьмет интервью кто-нибудь из крутых журналистов. Это будет уже что-то! Данный факт хотя бы пробудит в обывателях желание прочитать ту книгу о Микеланджело. Тогда люди наконец-то начнут понимать и пробуждаться.

Подключив оба компьютера к Интернету — «Драдж рипорт» [4]и Си-эн-эн, — Скульптор достал из ящика письменного стола единственную книгу, которой было позволено находиться в бывшей конюшне. Это оказался экземпляр «Спящих в камне» с потрепанной обложкой, разлохмаченными страницами, подчеркнутыми фрагментами текста, пометками на полях. Он листал книгу, пока не дошел до внутренней стороны задней суперобложки. Там была помещена фотография доктора Кэтрин Хильдебрант. Шесть лет назад она носила волосы короче.

«Да и выглядела более грузной», — подумал Скульптор.

Быть может, все дело было в черно-белом снимке или в очках. Да, черная оправа, которую она носит сейчас, идет ей гораздо больше, чем эти старомодные проволочки. Объективно Скульптор признавал, что Кэтрин Хильдебрант привлекательна, но по большому счету подобные качества в женщинах его не интересовали. Он понимал, что, подобно материалу, из которого создавались его работы, истинная красота доктора Кэтрин Хильдебрант скрывалась внутри, спала в камне.

Смущенно улыбнувшись, Скульптор положил книгу обратно в ящик и на прозекторском столе спустился на первый этаж. Механизм шумел громче обычного.

— Надо будет смазать, — вслух произнес Скульптор, отправляя стол обратно.

Он займется этим, когда закончит наводить порядок в мастерской.

Первый этаж разительно отличался от комнаты наверху. Окна здесь также были заделаны, но стены изнутри остались голыми, кирпичными. На одной висела полка с инструментом, на другой была закреплена пробковая доска, на которой по-прежнему висели схемы «Вакха». Половину пространства занимал большой белый микроавтобус, на котором можно было въезжать и выезжать через одни из двух подъемных ворот, вторая полностью отводилась под мастерскую Скульптора. В углу виднелись тесный душ и рукомойник, а в полу сохранилась решетка, в которую, по словам отца, в девятнадцатом веке стекала кровь из освежеванных оленьих туш. Здесь же находилось все оборудование, необходимое Скульптору для работы, в том числе кульман и стул, трансформатор для электросварки и источник питания, небольшая наковальня, ведерко той самой специальной краски, распылитель, ультрафиолетовые лампы, рулоны пластиковой обертки и, наконец, в самом конце помещения, большой медицинский бак из нержавеющей стали. Он представлял собой самую сложную часть оборудования Скульптора, ибо был оснащен не только герметичной крышкой, но и холодильным устройством, даже вакуумным насосом. На улице под навесом хранились бочки с химическими реактивами, которые Скульптор доставал из погреба, когда материал был готов для обработки.

Включив маленький видеомонитор, закрепленный на кульмане, — отец у окна, звуки гитары заполняют все помещение, — Скульптор начал снимать с доски схемы и скручивать их в тугой рулон. Под кожей проступали вздувшиеся сухожилия могучих рук. Вечером он растопит в гостиной камин, достанет из погреба бутылку «Брунелло ди Монтальчино» и будет смотреть, как горят схемы.

«А почему бы и нет? Я славно потрудился и заслужил маленькую награду».

Да, к этому времени известия о его первой выставке наверняка заполнят эфир. В противном случае всегда можно будет навести средства массовой информации на след. Разумеется, сперва он убедится в том, что доктор Хильди увидела работу и получила его своеобразную благодарственную записку.

«Вероятно, как раз сейчас она направляется на место», — с улыбкой подумал Скульптор.

Продолжая наводить порядок в мастерской, он пришел к выводу, что слишком рискованно проверять все лично, повсюду следить за доктором Хильди, как это было раньше. Нет, ФБР рассчитывает именно на что-либо в таком духе. Разумнее подождать сообщений средств массовой информации, когда об этом узнают все.

— К тому же у меня не будет времени следить за доктором Хильди, — произнес Скульптор вслух. — Ибо завтра понедельник. В этот день я начну работу над своим следующим проектом.