Страница 29 из 70
Ситон пробрался между зелеными прямоугольниками к мостовой, где несколько часов назад прогрохотали колеса траурного катафалка. Солнце нещадно палило. В некоторых местах, где выбоины были наспех залатаны, асфальт даже начинал плавиться. Как бы там ни было, странное утреннее видение не оставило никаких зримых следов своего пребывания. Пол устремил взор на Ламбет-Хай-стрит, на их многоэтажку, выискивая знакомое окно, и долго не сводил с него глаз. Окно было темным.
Он захватил в квартире сумку с экипировкой и по Ламбет-Бридж-роуд дошел до «Фицрой Лоджа». Зал был пуст, и Ситон в одиночку отработал восемь пятиминутных раундов. Ему необходимо было выплеснуть энергию. С развешанных на стенах постеров за ним внимательно наблюдали легенды бокса. Среди них Хэглер и Херне, Леонард и Дюран. Над его головой периодически громыхали поезда, прибывающие на вокзал Ватерлоо, а Ситон только поглядывал на таймер, отсчитывающий раунды, — и молотил, молотил.
Когда он закончил тренировку, было лишь полчетвертого. Ситон забросил домой вещи и по Ламбет-Хай-стрит дошел до паба «Ветряная мельница». По пути он размышлял о том, что более неподходящего названия для этой улицы было просто невозможно придумать. По ней практически никто не ездил. С одной ее стороны тянулась пустошь с выжженной травой, переходящая в некое подобие парка с редкими чахлыми деревцами и россыпью старых могильных камней, заросших чертополохом и кустарником В поисках магазинов вам пришлось бы сначала прогуляться по Олд-Парадайз-стрит или по Уитгифт-стрит, а потом по переходу над железнодорожными путями выйти на Ламбет-уок. Непонятно, когда и каким образом Ламбет-Хай-стрит удостоилась подобного названия. Стены в пабе были украшены ее старыми фотографиями. Худосочные ребятишки бедняков Викторианской эпохи пялились в объектив из-под замызганных полотняных навесов. И тогда, похоже, чрезмерной активности здесь не наблюдалось. Грязь в сточных канавах и между булыжниками мостовой — вот и вся разница между тем черно-белым миром и нынешним, цветным.
Ситон жил в этом районе уже два месяца и успел стать частым гостем «Ветряной мельницы», предпочитая его всем другим пабам. Днем там постоянно толклись пожарные из соседней пожарной части. Они заходили сюда после дежурства пропустить пинту пива по дороге домой. В обеденное время и ближе к вечеру в «Мельницу» заглядывали клерки из административного здания, расположенного напротив их с Люсиндой многоэтажки. Вечером же в пабе собирались местные жители. Они героически отражали нашествие чужаков, нарушавших их пивной ритуал.
Ситон заказал булочку с сыром и ветчиной, а также пинту горького пива. Получив заказ, он решил расположиться на скамье возле паба. Напротив раскинулась лужайка, а рядом примостился крошечный палисадник с единственным вишневым деревом. Пол с наслаждением откусил кусок булочки. Масло было свежим, а ветчина — сочной и нежной.
Да, местечко тут просто чудесное. Настоящий заповедный уголок, хотя и находился в двух шагах от шумных и суетливых улиц. Весенними вечерами, когда день становился все длиннее, они часами сидели здесь с Люсиндой, обычно после тенниса, до тех пор, пока она с головой не ушла в подготовку выпускного показа.
Из окна паба еле слышно доносилась знакомая музыка. Очевидно, хозяин оказывал ей явное предпочтение: она чаще других звучала из подвесных динамиков за барной стойкой, Это была компиляция соулов. Собрание песен в ней было до невозможности меланхоличным.
Композиция «Братьев Айли» «Harvest for The World» [49]плавно перетекла в мелодичное «Me and Mrs Jones» Билли Пола. Ситон потягивал горькое пиво, ел мягкую булочку, смотрел на вишню в палисаднике, на ее поредевшие грязно-розовые соцветия и слушал, как Билли Пол поет гимн — а может, и реквием — своей неразделенной любви и связанной с этим романтической истории. Затем его сменил Марвин Гэй [50]с «Abraham, Martin and John». Когда-то Смоки Робинсон [51]в Америке сделал из этой композиции настоящий хит, но все же никто не смог спеть об измене так же жалостливо, как Марвин Гэй.
Ситон не знал, записал ли хозяин кассету сам или же приобрел ее в магазине. Пол хотел даже найти эту запись и купить, но потом решил: лучше уж слушать ее в пабе, чтобы она ассоциировалась именно с этим местом. Все равно дома она звучала бы по-другому. И сейчас эта мелодия плыла в воздухе, заглушая болтовню запоздалых едоков и бряцание мелочи о прилавок, щемящая и томительная, неповторимая в своей надрывающей душу тоске.
Допив пиво, Ситон еще раз взглянул на вишню в палисаднике, утопающую в сонном мареве, а потом — на циферблат наручных часов. Четверть пятого. Пора идти. Он сделал последний глоток, отряхнул крошки с колен и вытер губы.
Позже он будет постоянно возвращаться к тем мгновениям — порой с ностальгией, порой с печалью и сожалением. Переполнявшие его чувства останутся с ним навсегда, заставляя рыдать при одном только воспоминании, так как в этот день навсегда закончилась его нормальная, как он сам считал, жизнь. В глубине души Пол знал, что обманывает себя: к тому времени пути назад уже не было и он не мог, как вчера, просто сидеть на скамье у паба и наслаждаться музыкой. Он утратил способность расслабляться, но волнение, связанное с походом на Мур-Парк-роуд, было так велико, что он поначалу ничего не заметил. Впрочем, как и все люди, Пол Ситон подчас находил убежище и утешение во лжи. В конечном итоге он был обычным смертным.
15
На этот раз дверь дома в Челси отворилась почти сразу в ответ на стук дверного молотка.
Себастьян Гибсон-Гор оказался высоким, худощавым мужчиной средних лет. Для вечера он был одет странновато: в цветастый шелковый китайский халат. Из распахнутой двери на Ситона обрушилась лавина всевозможных ароматов. Запах одеколона забивал тяжелое дыхание хозяина дома смесь бренди и лакричных французских сигарет. Одеколон был, похоже, фирмы «Ветивер», но хозяин им явно злоупотребил. Себастьян Гибсон-Гор отрывисто дышал, отчего облако запахов вокруг него становилось еще плотнее. Заглянув через плечо хозяина в прихожую, Пол увидел лестницу, с виду довольно крутую. Вот и причина одышки. С другой стороны, Себастьян ведь спускался по ней, а не поднимался. Его потемневшие от табака, торчащие вперед зубы и зачесанные назад редеющие волосы при свете дня должны были произвести на посетителя устрашающее впечатление. Тем не менее на Ситона это не подействовало. Возможно, дело было в открытой и обезоруживающей улыбке хозяина, а возможно, определенную роль сыграли его рост и телосложение, придавшие приветственному жесту Гора спокойную элегантность.
— Нежданный гость, — сказал он. — Вот те на! Что ж, пойте, пойте, может, вам и удастся всучить мне двойные рамы или полный комплект энциклопедий. Но должен сразу вас предупредить: я полный банкрот.
Ситон промолчал, решив дождаться конца излияний.
— И заметьте, банкрот нераскаявшийся, — добавил Гор.
Ситон и на это промолчал. У него была заготовлена целая речь, но вряд ли она сейчас годилась, если учесть обстоятельства и личность хозяина. Пол потянулся было к карману рубашки, где лежал бумажник с удостоверением, но передумал и опустил руку. Интуиция подсказывала ему: если он хочет войти в доверие к этому человеку и узнать всю его подноготную, то официальный путь здесь не годится.
Гибсон-Гор ухмыльнулся и представился. Они обменялись рукопожатием прямо на пороге.
— Может быть, вы войдете? — предложил Гор. — Сделайте одолжение, войдите и расскажите мне, чем обязан столь загадочному визиту.
Гостиная находилась на втором этаже, но, прежде чем они поднялись наверх, Ситон постарался как можно подробнее рассмотреть обстановку темной прихожей. Когда после яркого дневного света его глаза немного привыкли к полумраку, Пол понял, что дальше по коридору находится кухня: стеклярусная занавеска в дверном проеме была отдернута, демонстрируя выщербленную поверхность старой изразцовой печи. Справа, за тяжелой коричневой портьерой, скрывалась еще одна дверь, очевидно ведущая в подвал. Об этом говорил въевшийся в бархат запах сырости. Здесь пахло также мышиным пометом и стояла та угнетающая атмосфера запустения, которую Ситон еще утром почувствовал через щель почтового ящика.
49
«Братья Айли» — американское трио, основанное в 1950-х годах и исполняющее смесь ритм-энд-блюза и фанка. «Harvest for the World» — композиция с одноименного альбома 1976 года.
50
Марвин Гэй (1938–1984) — чернокожий исполнитель фанка и блюза.
51
Смоки Робинсон (род. в 1940) — легендарный американский соул-исполнитель.