Последняя охота

– Сука старая! – завопил он. – Ща я тебя…

– Что? – ни капли не пугаясь, заорала дама. – Что ты мне сделаешь?

Парень слегка опешил.

– Коза драная! – неуверенно сказал он. – В клочья порву!

«Интересно, за что? – подумала я. – За отказ? Велика беда».

Другую можно найти, молоденьких соплюшек на улицах аки мошкары на болоте. А этой рафинированной во всех отношениях даме лет пятьдесят, не меньше.

Что же нужно парню? Секса или денег? Но и то и другое требовать среди белого дня от проходящей мимо незнакомой женщины «золотого возраста»? Безрассудно. Я направилась к ним, пока не спеша, но внутренне готовясь к рывку. Чувствовалось, что парень может принести немало неприятностей.

– Рискни, гнида позорная! – порадовала меня разнообразием лексики дама. – Падла мрачная! Что зенки-то вылупил? А? Чего заткнулся? Я тебя живо научу старших уважать!

Парень оскалился, рыкнул дурным голосом и неуклюже вскинул руку, словно собрался ударить даму. Однако хрупкое создание, казалось бы, с трудом стоящее на десятисантиметровых каблучищах, повело себя совершенно непредсказуемо. Женщина присела, уходя от удара, и метко ткнула братана кулачком с наманикюренными пальчиками в бок. Когда парень замахнулся еще раз, она профессионально перехватила его руку и заломила ее так, как это любят делать омоновские ребята, заставляя противника принять ту позу, что называется «раком», после чего провела пару не видных мне манипуляций с бычьей шеей гопника. Парень сделался как шелковый. Он послушно сел на задницу и более не шевелился.

Я подбежала к женщине. Счастливчик недоуменно гавкнул мне вслед.

– Помощь требуется?

Женщина в черном костюме оценивающе окинула меня взглядом – по случаю жары я была в легком спортивном костюме – и одобрительно кивнула. Мне понравился ее взгляд, которым она оценила мои плоские, однако тугие мышцы – это был взгляд профессионала. Похоже, дамочка когда-то серьезно занималась борьбой.

– Ой, пожалуйста, милочка, – великолепным контральто сказала она, – не знаю прямо, что с ним и делать. Вырубить-то я его вырубила, но что теперь? Не на закорках же тащить, в самом деле?

– Посмотрим, – сказала я, присаживаясь рядом с парнем.

Он бессмысленно таращился, не реагируя на мою руку, которой я помахала перед его глазами. Так иной раз смотрит наш Счастливчик, когда посреди дня налопается «Чаппи», потом сядет и осоловело уставится в одну точку. И хоть кол ему на голове теши – не моргнет даже.

– Что вы с ним сделали?

– Кемпо, – лаконично сказала дама и добавила: – Если вы, конечно, поймете, что я имею в виду.

О кемпо я не только знала, я даже умела им пользоваться. Японским термином «кемпо» обозначают боевые искусства, зародившиеся в Китае. «Кемпо» в переводе означает «путь кулака» или «наука кулачного боя». В принципе, как и все восточные единоборства, это изучение боя на близкой дистанции без оружия, но также и развитие умственной и физической культуры. Очень мне нравятся такие приемы, когда противника успокаиваешь прикосновением пальцев к определенной биологически активной точке, коих на теле человека очень много. Только нужно быть осторожным – а то убьешь. Но вообще-то у мастеров такого не случается – обычно он с точностью до минуты может определить, как долго, например, продлится паралич у противника, если слегка нажмешь на… Но это уже подробности.

– Надо же, – уважительно протянула я, – никогда бы не подумала, что встречу женщину, которая владеет кемпо.

– Ну, руку-то я ему завернула самым элементарным приемом: захват кисти и заворот за спину. Не люблю, знаете ли, сложностей. На мой взгляд, чем проще прием, тем он эффективнее, не правда ли?

– «Ножницы» тоже неплохи, – кивнула я.

– О, да я вижу, мы с вами – родственные души! – обрадовалась женщина. – А вы этим давно занимаетесь?

Всю жизнь, хотела ответить я, но передумала. Обсуждение боевых тонкостей, конечно, штука приятная, но не здесь же этим заниматься!

– И куда вы теперь его денете? – спросила я. – В милицию бы надо, как-никак нападение.

– Ой, вы знаете, – жеманно протянула женщина, кокетливо взмахнув ухоженной ручкой, – здесь где-то недалеко должно располагаться агентство «Частный сыск». Я как раз туда и направлялась. Я думаю, лучше будет, если с ним профессионалы побеседуют.

Эта дама нравилась мне все больше и больше. Во-первых, тем, что считает нас профессионалами – согласитесь, это приятно. Во-вторых, она совершенно нетипична. По ней ни за что не скажешь, что на нее только что было совершено покушение. Стоит себе как ни в чем не бывало, демонстрирует светскость и женственность, вроде бы не она только что мастерски уложила громилу на асфальт. Причем сделала это чисто по-женски – «без шума, без пыли». Взмахнула ручкой – и готов.

– Мария Якимова, – представилась я, – детективное агентство «Частный сыск». Чем могу помочь?

Недаром мне показалось знакомым лицо этой женщины – конечно, я ее знала, несмотря на то что в принципе всю свою детскую, отроческую и сознательную жизнь была далека от мира кино, шоу-бизнеса и театра. Я зачастую путала Арнольда Шварценеггера и Бертольда Шварца, а Аллегрова почему-то ассоциировалась у меня с медициной – бог знает почему, должно быть, все дело в созвучии слова «аллергия» и фамилии певицы. Вот такое у меня было воспитание. Сэнсэй Акира делал упор на другие вещи. Но об этом позже.

Дом, в котором я воспитывалась, находился как раз рядом с драматическим театром. Я часто видела афиши с улыбающимся холеным женским лицом, где чуть ниже находился текст: «Елена Беловицкая! Единственный концерт в нашем городе перед мировыми гастролями! Торопитесь купить билеты!»

Она пела. У нее был дивный голос, а также великолепный репертуар, чарующая красота и море поклонников. Но все в этом мире преходяще. С годами увяла кожа, в золото волос вплелось серебро, изменился и несколько задребезжал голос. Поклонники состарились или поумирали от перестроечных невзгод, а те, что остались, зачастую не имели средств, чтобы прийти на концерт камерной дивы. Тех, кто сохранил слышащие уши и при этом имел достаточно денег на дорогой билет и желание послушать Беловицкую, было настолько мало, что Елена Дмитриевна решила: овчинка выделки не стоит. Беловицкая стала давать редкие концерты совершенно бесплатно. Не для избранной кучки народа, а, как всегда, для полного зала. Так и самой приятнее петь.

Однако жить на что-то надо. Поэтому пятидесятилетняя певица мудро решила плыть по течению и отбросила консервативную гордость человека искусства, сказав себе, что лучше быть богатым, сытым и хорошо одетым, чем принципиально сидеть на хлебе и воде. Мужа у нее, как ни странно, так и не появилось.

Она ударилась в бизнес. Поначалу театральный мир был шокирован известием, что Елена Беловицкая отныне – владелица косметологического кабинета, где за умеренную плату вам предоставляли те же услуги, что в обычной парикмахерской, однако салон стал пользоваться успехом. На кого-то магнетическое влияние оказывало известное имя владелицы, кого-то прельщали чистота и удивительный, почти европейский порядок, всегда царящий в «Прелести». У Елены Дмитриевны сохранились старые связи за границей, поэтому проблем с доставкой товаров – настоящих, фирменных средств, а не подделок, наводнивших постсоветский рынок в начале девяностых, – не возникало. Низкие цены, старые приятельницы, из-за сокращения оказавшиеся на улице, но не утратившие куаферского мастерства, уют, чистота и гарантия качества – все это очень быстро было оценено посетителями.

Постепенно «Прелесть» выросла из маленькой парикмахерской в настоящий косметологический комплекс с высококвалифицированными специалистами, новейшим оборудованием и технологией ноу-хау. Под этим словосочетанием скрывался уникальный метод сохранения кожи молодой и здоровой как можно дольше, разработанный лично Еленой Беловицкой.

– Я ведь, прежде чем певицей стать, медсестрой работала. Мне повезло: я попала в клинику кожных болезней, так что болячки эти знаю от и до, – аристократично держа прямую спину в кресле для посетителей, рассказывала мне Елена Дмитриевна. – Да еще и профессия наложила свой отпечаток – всегда приходилось быть свежей и подтянутой. Поэтому о сохранении красоты я знаю все. Поначалу мое детище было обычной парикмахерской, не хватало средств для раскрутки, но… «Прелесть» стала, собственно, «Прелестью», когда моим скромным предприятием заинтересовался… э-э, старый голландский знакомый.