Рискни ради любви

При виде улыбки на лице итальянца Джеку захотелось вколотить его белые, с перламутровым оттенком зубы прямо ему в глотку. Вместо этого он всего лишь проговорил:

– Только убедитесь, что игра не опасна.

Алессандра отступила назад, чтобы пропустить Фредерико, и лишь после этого протянула руки к дочери.

– Ох, Иза! – прошептала она, с трудом сдерживая слезы.

– Ни к чему огорчаться, леди Джаматти, – сказал Джек, наклоняясь к ней. – Мисс Изабелла никакие могла упасть за борт, так что опасности никакой не было. А если бы это случилось, я бы в два счета вытащил ее назад. Как и Хэдли, я отличный пловец.

Алессандра никак не могла успокоиться и еще больше побледнела.

Только тут Джек сообразил: он напоминает ей о том, что недавно лучший друг Изабеллы едва не утонул в океане.

– Может, пойдем посмотрим, какие угощения дожидаются нас в корзинах для пикника? – быстро добавил он. – Я просто умираю с голоду.

– Надеюсь, там будут пирожные с клубникой, – пискнула Изабелла.

Но ее мать никак не могла успокоиться.

Джек отлично понимал, что леди Алессандра делла Джаматти – отнюдь не из тех женщин, которые по малейшему поводу впадают в истерику. Однако ее нервы явно на пределе.

И снова лорд Джеймс спросил себя почему.

Глава 18

Алессандра взяла кружку с теплым вином, надеясь, что оно поможет ей прийти в себя.

Окружающие, без сомнения, получали удовольствие от тех угощений, которые для них приготовил экипаж яхты. Орричетти, Ди Риффини и Фредерико стояли у поручней, попивая ромовый пунш, и спорили о достоинствах любовных сонетов Микеланджело. Дуайт Дэвис и Юстас наклонились над тарелкой со свежевыловленными устрицами, а капитан объяснял, как надо работать с секстантом.

Только Мариэлло не получал удовольствия от морской прогулки. Извинившись, он спустился вниз, чтобы прилечь.

Алессандра вздохнула, глядя на то, как он пробирается к главному люку. Как было бы чудесно, если бы и она могла свернуться калачиком под корабельным одеялом! Или спрятаться в глубокой норе. Предпочтительно в такой, которая уходила бы в землю до самого Китая.

Возможно, она смогла бы стать экспертом по керамике или резным нефритовым изделиям времен династии Мин. Римская империя начинала действовать ей на нервы.

– Можно мне еще одно пирожное, мама?

– Хорошо, но это последнее, – ответила Алессандра, вымученно улыбаясь. – Не хочу, чтобы тебя стошнило.

– Перри тошнило даже во время прогулки в весельной лодке по Темзе, – заявила Изабелла. – Его рва…

– Следи за своей речью, Иза, – напомнила ей мать.

Изабелла нахмурилась:

– Хочешь сказать, что «рвало» – плохое слово? Перри то и дело его повторяет.

– Это не то чтобы плохое слово, но считается… – Джек наклонился к ней и договорил совсем тихо: – что леди таких слов не произносят.

Изабелла скривила губы.

– Нет ничего хорошего в том, чтобы быть леди! – прохныкала она.

– А вот рисовать здорово, не так ли? – спросил Джек. – И писать красками. Именно эти занятия считаются подобающими для леди.

– Да-а!

В мгновение ока личико девочки засияло от удовольствия.

Джек вынул из складок сюртука маленький альбом и карандаш.

– Хочешь, будем по очереди рисовать то, что увидим на берегу? – предложил он. И, указав Алессандре на два тиковых стула, стоявших возле поручней, Джек добавил: – Я прослежу за тем, чтобы она не соскочила со стула.

– О да, пожалуйста! – Изабелла вытерла липкие ручки о юбки. – А можно я сначала нарисую человека, чтобы Перри увидел, каких я достигла успехов?

– Отличная мысль!

С длинными, спутанными ветром волосами, ниспадавшими ему на воротник и на пестрый шарф, повязанный на шею, Джек немного походил на пирата из книжки.

Темноволосый и опасный. В отличие от того человека, который только что так спокойно говорил с Изабеллой о необходимости соблюдать правила. В нем так много противоречий. Жесткий и мягкий. Солдат и ученый. Аристократ и художник. Несмотря на все это, создается впечатление, что он чувствует себя удивительно комфортно в собственной шкуре.

Любовники…

Алессандра судорожно сглотнула, когда увидела, как доверчиво Изабелла вкладывает свою ручку в его ладонь, как они вместе идут к стульям. Его длинные тонкие пальцы казались такими сильными и умелыми… Господи, уж она-то теперь хорошо знает, как прикосновения этих пальцев могут довести до экстаза.

«Не думай о его аристократических руках! Не думай о его геройской улыбке!»

Тем временем Фредерико с видом слегка утомленного человека оставил графа и направился к Джеку с Изабеллой.

– А скажите мне, лорд Джеймс, по какой такой причине ваши английские друзья именуют вас Черным Джеком? – спросил он.

Джек продолжал оттачивать карандаш перочинным ножичком.

– Мне кажется, это очевидно, синьор Беллазони, – промолвил он.

– А я-то подумал, что вы, возможно, были… как это сказать… ну-у… в общем, человеком, склонным находиться в плохом настроении. Человеком, которого остальные боятся разгневать.

Джек наконец поднял голову.

– Вы сделали что-то плохое? – спросил он.

Улыбка Фредерико на мгновение погасла, но потом он рассмеялся:

– Святой Господь, выходит, у меня почти не было шансов совершить в Британии что-то нехорошее, да?

– В таком случае вам нечего меня бояться. Фредерико первым отвел глаза.

– А вы очень похожи на карибского пирата, – с детской непосредственностью заметила Изабелла. – Во всяком случае, именно так пиратов описывают в книжках, которые мне давал Перри: очень темноволосые и очень опасные.

Джек усмехнулся, отчего черты его лица смягчились.

– Судя по семейной легенде, у меня в жилах течет кровь испанских моряков, – сказал он.

– Правда? – выдохнула Изабелла.

Слова Джека явно произвели на нее большое впечатление.

– Да, легенда гласит, что один из моих предков был адмиралом в Испанской армаде. Когда его корабль затонул во время битвы с флотом королевы Елизаветы, он сумел выплыть на берег недалеко от Корнуолла, где его и выходила дочь местного вельможи. Они полюбили друг друга и поженились. – Джек отбросил со лба черную как вороново крыло прядь. – С тех пор в семействе белокурых потомков норманнских воинов периодически рождается черная овечка, которая носит фамилию Пирсон.

– Восхитительно! – воскликнул Дуайт Дэвис. – Господи, вы же живой представитель английской истории, лорд Джеймс!

– Боже, как романтично! – пропел Фредерико.

– Да, именно так, – вмешалась в разговор Алессандра, не оставшаяся безучастной к сарказму итальянца.

– Ну и ну, вижу, ваша история вызвала восхищение присутствующих дам, лорд Джеймс, – проговорил Фредерико, бросив перед этим на Алессандру злобный взгляд. – Впрочем, в этом нет ничего удивительного: женщины обожают всяческие истории о любви, о том, как кто-то ее добивается… такое впечатление, что каждая из них всю жизнь ищет героя, с которым она могла бы быть счастливой до конца своих дней.

– Должно быть, у вас больше опыта общения с женщинами, поэтому вы так хорошо понимаете, что у них на уме, – пожав плечами, заметил Джек. – Я бы на вашем месте не стал этого делать, ведь можно ошибиться.

Остальные мужчины рассмеялись.

– Мудрая философия, сэр, – сказал Орричетти. – Беллазони, возможно, вам не следовало бы распускать язык.

– Возможно, – кивнул Фредерико со своей льстивой улыбочкой. – Но опыт подсказывает мне, что я редко ошибаюсь в таких вещах. – И, убрав со лба волосы, он позвал Риффини, эксперта по древним каменным работам, прогуляться с ним по палубе и попытаться определить, что за руины виднеются на берегу.

– Вы должны простить моего коллегу, – извинился Орричетти, как только двое отошли в сторону. – Как и многие итальянцы, у синьора Беллазони весьма горячая натура и он частенько говорит не подумав. Надеюсь, вы на него не в обиде.

– Поступки говорят красноречивее слов. Пока синьор Беллазони будет добросовестно выполнять свои непосредственные обязанности на раскопках, я не собираюсь с ним ссориться. – Джек сложил перочинный ножик. – Надеюсь, вы удовлетворены его работой, леди Джаматти?