Согрешить с негодяем

– Тут требуется кропотливый труд и ясный ум, – заметил Генри. – И все равно это путь проб и ошибок.

– Хм. – Лукас потянулся за увеличительным стеклом. – Можно?

Кьяра молча отдала лупу.

– Часть проблемы заключается в том, что мы не знаем, какой язык лег в основу шифра, – пояснил Генри. – А в то время на арабском Востоке существовало множество арго и диалектов.

Лукас продолжал изучать текст.

– А вам не кажется, что это классический греческий? В конце концов, этот парень переписывал трактат этого… Как его? Гиппо… Гиппо…

– Гиппократа, – буркнула Кьяра.

Генри постучат себя пером по щеке.

– Иногда самое простое решение – самое верное.

Кьяра медленно провела пальцем по строчкам.

– Вам это не упало с потолка. Вы действительно увидели структуру текста, не так ли? Что, впрочем, логично. Во-первых, у вас зрение художника, а во-вторых, вам больше, чем другим, пришлось писать буквы в школе.

Лукас замер.

– О чем это вы?

– Лорд Джеймс рассказал, как вам было трудно, – тихо произнесла она.

– Джек – идиот, – отрезал Лукас. – Раздул из мухи слона.

– Здесь нечего стыдиться, лорд Хэдли. Я слышала, что многие дети сталкиваются с такой же проблемой.

– Какой проблемой? – забеспокоился Генри.

– У вашего племянника были трудности с чтением и письмом из-за того, что он воспринимал буквы перевернутыми.

– Значит, поэтому ты никогда не писал мне писем? – спросил Генри.

– Черт, нет! – прорычал он. – Я не писал, потому что был занят своими делами. Надо же было покуролесить от души! – Отшвырнув лупу, словно она жгла ему руки, он развернулся и направился кдвери. – Кстати, я опаздываю в «Уайтс» на партию в винт. Извините меня.

Кипя от злости, он вошел в клуб. Попадись ему под руку Джек, тот уже лежал бы в луже крови. Как он посмел рассказать даме о столь личном и столь болезненном?

– О, посмотри! Наш потерявший от любви голову жених! – Выглянув из-за спинки своего кресла, Инголлз поднял бутылку бренди в шутливом тосте и принялся мурлыкать Свадебный марш.

Грили оказался тут как тут и стал насвистывать мелодию, довольно фальшиво, кстати.

– Два идиота, – констатировал Лукас.

– Ты знаешь, почему он так мрачно одет, во все черное? Он справляет траур по своей половой жизни.

– Кстати, о черном – что с твоей физиономией? – осведомился Инголлз. – У тебя видок, словно ты побывал в нокдауне.

– Я пропустил удар. – пояснил Лукас. – От лошади.

– Очень опрометчиво с вашей стороны, сударь, – хмыкнул Грили. – Напился до бесчувствия?

– Спорим, его опоила его ненаглядная, – прошептал Фарнем театральным шепотом. – Любовным зельем, от которого он разгуливает по улицам словно лунатик.

Двое других заржали.

Не расположенный к шуткам, Лукас нахмурился.

– Фредди, скажешь еще одну гадость про вдову, поджаришь себе задницу в камине.

– Остынь, Лукас. Куда подевалось твое чувство юмора? – проворчал Инголлз.

– Видимо, от него ничего не осталось после последних заметок в газетах, – предположил Фарнем.

– Я ничуть не изменился, – начал он оправдываться. – Просто мне… – Черт, как несправедливо, что Кьяра становится мишенью отвратительных шуточек. Ее ум заслуживает уважения.

Опершись на спинку длинного дивана напротив камина, он сделал знак друзьям придвинуться ближе.

– Я вам кое-что расскажу, но пообещайте, что сохраните все в тайне.

Те поклялись.

– Леди Шеффилд участвует в очень важном научном проекте… – Лукас вспомнил, как Генри говорил, что лорд Линсли с большим интересом следит за работой Кьяры над рукописью. В конце концов, открытие послужит военным. – Для маркиза Линсли, – продолжил он. – А тот возглавляет специальный исследовательский комитет по обороне в Уайтхолле.

– В Уайтхолле? – эхом отозвался Фарнем.

– Да. Способности леди Шеффилд очень высоко ценит правительство. Она заканчивает расшифровку старинного медицинского трактата.

– Хочешь сказать, что она вот-вот сделает открытие? – спросил Инголлз.

Лукас кивнул.

– Если интуиция ее не подведет, это будет чудодейственное средство, которое поможет сберечь тысячи наших солдат. Только представьте: лекарство, которое станет для военных таким же важным, как оружие. – Он не видел причин, почему бы не приукрасить рассказ. Мужчин, разумеется, интересуют деньги. – По правде говоря, правительство собирается отвалить ей за патент немалый куш.

Фарнем присвистнул.

– Тогда понятно, почему тебя так заинтересовала Черная… Я хотел сказать – эта леди.

– Впрочем, тебе ни к чему жениться на деньгах, – добавил Инголлз.

– Разумеется, – сказал Лукас.

На него как-то странно посмотрел Грили. Бутылка снова вознеслась, на этот раз в знак приветствия по более серьезному поводу.

– Э… Ну что ж, за удачу леди. Тем более что она работает для Господа и на благо страны!

Лукас зловеще усмехнулся. Очень скоро Шеффилды узнают, что не только они могут распространять слухи и домыслы. О, его друзья будут хранить секрет, но сопровождая это столькими намеками и подмигиваниями, что всем станет ясно: не такая уж ужасная эта Черная вдова. Разговоры о ней охватят гостиные Мейфэра, полностью противореча той лжи, которую распространяли про Кьяру.

– Кто-нибудь видел Джека? – вспомнил он, ради чего пришел сюда.

– В игорном зале, – сообщил Инголлз. – Напивается.

– Вот и хорошо. – Лукас выпрямился и сжал кулаки. – Тогда ему не будет больно, когда я начну выбивать из него хмель.

– О, что-то интересненькое, – захихикал Грили. – Может, наш Чокнутый Хэдли не настолько изменился.

Фарнем позвал всех идти за ним.

Когда четверо мужчин выходили из комнаты, никто из них не обратил внимания на Артура Баттершема, который поднялся с дивана и выскользнул через боковые двери.

Глава 17

Выше голову! Кьяра напомнила себе, что должна улыбаться и выглядеть беспечной, пока Лукас вел ее в медленном гавоте. Но настоянию Алессандры она заказала себе несколько платьев. То, что было на ней сегодня, очень нравилось подруге – цвета дымчатого сапфира, с низким вырезом, открывавшим все, чем одарила ее природа.

Из-за этого Кьяра ощущала некоторую неуверенность.

Но все же стратегию она выбрала верную. В ее карточке для танцев почти не осталось пробелов, и только что от герцогини Девинхилл поступило приглашение на поэтический вечер.

– Вы поменяли модистку, – сказал Лукас.

– Вам не нравится? – помолчав, спросила Кьяра, совершенно сбитая с толку тем, что, оказывается, ей не все равно, как Лукас это воспринимает.

– Наоборот. – Лукас задержал взгляд на ее бюсте. – Драгоценности только подчеркивают ваши прелести.

– Какие прекрасные слова, – сухо произнесла Кьяра.

– Какая прекрасная партнерша!

Несмотря на то что Кьяра старалась не относиться всерьез к его заигрываниям, тем не менее испытала легкий озноб. «Только не дай сбить себя с толку, – сказала она себе. – Сияние его глаз – это блеск фальшивого золота. Отражение в них света люстр».

И все же Кьяре нравилось быть объектом обожания, пусть даже и не всерьез.

Когда танец закончился, Лукас предложил выйти на террасу. Несколько пар в саду уже рассматривали установленные группками мраморные греческие статуи. Некоторые мужчины собрались возле лестницы. Они курили и обсуждали последние новости из России.

– Давайте хоть ненадолго вырвемся из толпы. – С двумя бокалами шампанского в руках Лукас повел Кьяру в дальний конец балюстрады.

Ночной ветерок играл в ветвях деревьев. Из бального зала доносился тяжелый запах духов. Было слышно, как в темноте по дорожкам бродят парочки. Шуршал гравий под ногами. Изредка раздавался тихий смех. Пламя фонарей покачивалось в такт музыке.

Кьяра вдохнула прохладу полной грудью.

– Понравилось на балу? – спросил Лукас. Неужели это так заметно?

– Да, – призналась она. – Хотя флирт мне не доставляет удовольствия.