Согрешить с негодяем

Лукас послал ей ангельскую улыбку.

– Нет, это расплата грешнику за его прошлые смертные грехи.

При упоминании об угрозе для Перегрина, Кьяре стало страшно, но она не подала вида.

– Надеюсь, что вы будете прилично себя вести сегодня вечером. Это ведь одно из условий нашей сделки.

– Разумеется. – И не успела она отдернуть руку, как он приложился к ней. – Иметь с вами дела – настоящее удовольствие, леди Шеффилд. Хорошо бы еще, чтобы вы тоже до конца выполнили свою часть сделки.

Глава 13

– Ну как, почувствовали себя добродетельной? – поинтересовался Лукас, когда карета тронулась, преодолевая полуночную мглу.

– Я почувствовала себя вымотанной, – отозвалась Кьяра, откинувшись на спинку и прикрыв зевок рукой. – Вам привычно бодрствовать до первых петухов, а мне нет. – Она потянулась как кошка и вытянула ноги. – Вы оказались правы. Это не музыка, а сплошная тягомотина, но по крайней мере не нужно было танцевать. Если бы пришлось танцевать вальс, я бы осталась без ног.

От неяркого фонаря вокруг ее головы образовался ореол. В полумраке кареты рассыпавшиеся по плечам вьющиеся волосы мерцали расплавленным золотом.

– Ноют, да? – Он наблюдал за ней.

Свет плясал на ее опущенных ресницах.

– Мм. Вот бы попарить их в душистой ванночке. Я оказалась бы в раю.

Носок ее бального башмачка упирался ему в туфлю. Лукас наклонился и взял ее ступню в ладони.

– Хэдли! – Кьяра округлила глаза.

– Расслабься, счастье мое. – Лукас развязал ленту на башмачке и распустил гладкий атлас.

– Но…

Он принялся массировать ей пальцы.

– Мы могли бы, конечно, остановиться у фонтана на Беркли-сквер. Правда, вода в нем довольно холодная. – И, щекоча ей большим пальцем свод ступни, добавил: – Но вдруг это окажется приемлемой альтернативой? Кьяра поерзала, пытаясь высвободиться.

– Это неуместно, – промямлила она.

– Да кто узнает, кроме нас двоих? – Лукас принялся еще энергичнее массировать ступню. – А вот так нравится?

– Божественно, – немного поколебавшись, ответила она. – Хотя признаваться в этом не хочется.

– А почему бы нет? Нет никакого греха в том, чтобы в кои-то веки позволить себе немного удовольствия.

– Другого я от вас и не ожидала. – Ей хотелось, чтобы голос звучал отчужденно, но уголки губ все равно тронула улыбка. – В конце концов, вы у нас знаток по греховной части.

Лукас погладил тонкую ткань чулка.

– Знаток, – согласился он и тихо засмеялся. Она еще раз попыталась высвободиться.

– Не дергайся, Кьяра, – остановил он ее, а потом пощекотал пальцы. – Почему бы тебе просто не растянуться на спине и не получить маленькое удовольствие?

– По-моему это чересчур экстравагантно, – прошептала она.

– И безнравственно, – подтвердил Лукас. – Но разве тебе не хочется побыть немного безнравственной?

Нет! Да! Нет!

Кьяра не могла выдавить пи слова.

– Я, например, не испытываю угрызений совести, потакая какой-нибудь безнравственности.

Распутник!

Треск рвущегося шелка заставил ее подскочить.

– Хэдли! – ахнула она. Лукас в это время стянул порванные чулки до лодыжек. Прикосновение ночного воздуха к обнаженной коже вдруг показалось ей шокирующе интимным.

Еще больший шок она испытала, когда Лукас провел языком по пальцам ее ног.

– О, это… так порочно, – запротестовала Кьяра, но почему-то не оттолкнула Лукаса.

– Ммм, да. – Он легонько куснул ее. – Но я ведь негодяй, забыла?

Разве такое можно забыть?

– А негодяй желает целовать даму во все интимные уголки и местечки.

Господи, кажется, он сосет ее большой палец. Влажное тепло от прикосновения его губ вызвало у нее желание, и она выпалила:

– И в грот Венеры тоже?

Лукас поднял голову. Фонарь высветил улыбку на его лице.

– О, леди Шеффилд, да вы, оказывается, увлекаетесь эротической литературой.

– Н-нет! – начала оправдываться Кьяра.

– Нет? – Он вскинул брови. – Сомневаюсь, что такой термин можно найти в научной литературе.

– Ну, если хотите, я… я услышала его от дам в парке, которые обсуждали ваши сексуальные подвиги, – призналась Кьяра.

– Как по-вашему, им понравилось? – спросил Лукас.

– Очень. – Кьяра немного поколебалась, а потом добавила: – Впрочем, я не поняла, что они имели в виду.

– Поцелуй в «полянку».

– В «полянку»? – переспросила она.

– Ну да. Одно из названий женских гениталий, которое мне нравится. «Грот Венеры» звучит слишком пафосно, вы не находите? А скажешь «полянка», сразу вспомнишь лето, аромат цветов, трав, вкус ягод.

Кьяра заерзала, сбитая с толку и одновременно заинтригованная.

– А что, есть еще какие-нибудь… названия?

– Муфта, мохнатка, щелка, борозда, карамелька, миска с медом, пипка, – не торопясь, принялся перечислять Лукас.

Ей казалось, что запретные словечки маслом растекаются по ее коже.

– Их, конечно, существует множество, но сама суть всегда понятна.

– Да, – подтвердила Кьяра, стараясь унять дрожь в ногах. – Очень выразительно.

– Видите, как много можно узнать за пределами библиотеки или лаборатории, – сказал Лукас. – А что до порочного поцелуя… – Он сам прервал себя, проведя кончиком языка вдоль ее ступни. – Наверное, вам нужно как-то помочь оживить воображение.

Пока он ласково гладил ее по лодыжке, а потом и по икре, ей в голову не могли прийти какие-нибудь эротические фантазии. Даже в самых сокровенных мечтах Кьяра не могла представить себе мужчину и женщину… вместе.

Ох, это было бы уж совсем за гранью.

А теперь… А теперь Кьяра вдруг поняла, что ступня не единственная часть ее тела, которая стала влажной.

Она крепко свела бедра вместе, чтобы остановить его.

– Этого более чем достаточно, – сказала Кьяра.

Его рука застыла на ее колене.

Фонарь качнулся, его лицо ушло в тень. И оттуда, из тени прозвучал его голос:

– Достаточно так достаточно. – Откинувшись на спинку, Лукас натянул ей чулки и надел башмак.

Атлас холодил ногу после его прикосновений.

Кьяра выпрямилась, как только карета остановилась. Радуясь, что в полумраке он не видит, как она покраснела, Кьяра расправила юбки.

– Вот наш вечер и подошел к концу. Желаю вам доброй ночи, лорд Хэдли.

– Спокойной ночи, леди Шеффилд. – И пока кучер обходил карету, чтобы открыть перед ней дверцу, Лукас добавил: – Надеюсь, что те очаровательные духовные песнопения, которых вы сегодня вдоволь наслушались, навеют вам добродетельные сны.

На следующее утро Лукас встал намного раньше, чем обычно, и тут же распорядился, чтобы подали горячей воды для бритья.

– Прошу прощения, сэр, – обратился к нему камердинер, поставив на умывальник тазик с водой и разложив бритву. – Желаете еще чего-нибудь?

– Хм? – В какой-то момент Лукас вдруг сообразил, что напевает фразу из «Мессии» Генделя. – Нет-нет, это все, Хэмфри. Передайте повару, что я сейчас спущусь к завтраку. Оденусь сам.

В ответ повисла долгая мучительная пауза. Со щекой наполовину в мыльной пене Лукас повернулся от зеркала.

– Что-то не так, Хэмфри?

– Помимо жутчайшего состояния вашего гардероба, сэр? – Камердинер скрестил руки на груди. – Может, вы предпочитаете, чтобы я подал прошение об увольнении? Складывается впечатление, что вы недовольны моей службой.

– Вы все еще причитаете по поводу перепачканных рукавов?

– Ваш лучший сюртук больше никогда не будет выглядеть так, как должно. А светло-серые брюки… – Хэмфри пожал плечами. – Они просто превратились в тряпье.

– Закажите другую пару. – Лукас отер лицо. – Черт, закажите полдюжины, если от этого ваша физиономия повеселеет.

– Моя физиономия здесь ни при чем. Одежда – дело серьезное, милорд. Осмелюсь заметить, что пока никто не критиковал ваш стиль в одежде.

– Критиковали только ее отсутствие на мне, – заметил он.

Хэмфри фыркнул.

Перейдя в гардеробную, Лукас выбрал темно-синюю куртку, темно-желтые бриджи и самые удобные сапоги.