Джокер

— Шерхан, свои, — строго предупредил кобеля Наливайко. Тот обиженно сделал домиком рыжие брови — дескать, что, у кого-то сомнения?.. — и потянулся обнюхать новую пассажирку.

— Вякнешь — кастрирую, — предупредила Оксана притихшего в рюкзачке кота. Тишка в ответ чихнул.

Собачья морда оказалась щекотной и тёплой.

— Отстань от тёти, — вмешался Василий Петрович, но влажный нос уже ткнулся в Оксанину щёку, а когда азиат вполне дружески лизнул её в ухо, Варенцова неожиданно для себя расхохоталась. Она начинала постепенно осознавать, до какой степени ей повезло.

Она ехала к Краеву.

Да как — с полным комфортом…

Оксана обняла устроенный на коленях рюкзачок, где сидел её мохнатый ангел-хранитель, откинулась к подголовнику — и сама не заметила, как задремала.

Разбудила её перемена в характере движения. Джип начал плавно притормаживать, а потом встал совсем. Оксана оторвала голову от уютного подголовника:  поперёк дороги раскинулся «ёж» — гибкая лента с металлическими шипами. Чуть подальше виднелась колючая проволока и нависал шлагбаум, увенчанный надписью на фанерке: «Стоять! Буду стрелять!»

Рядом на обочине громоздился военный грузовик, выглядевший совершенно в своей стихии, и красавец внедорожник «Х5» от «БМВ», который, напротив, хотелось как можно скорей переставить куда-нибудь на паркет и протереть бархатной тряпочкой. Поблизости, покуривая, причём настоящую сигару, прохаживался бравый вэвээсник с автоматом наперевес. Он стерёг трех злодеев-задержанных. Они опирались ладонями на капот, широко расставив ноги и низко опустив головы — так, чтобы взгляды в землю. Судя по причёске и калибру зада один из негодяев был женщиной. А четвёртым персонажем этой жуткой истории была собака — немецкая овчарка, метавшаяся в запертом джипе.

— Господи, Боже ты мой, — тихо простонал Фраерман. — Так это ж наши немцы. Влипли в Сталинградский котёл…

— Ага, точно, всё сходится, — злорадно подтвердил Коля Борода. — Джип, как у них, опять же, баба, ну и кобель. Ух ты, большеротый какой… Василь Петрович, — неожиданно обернулся он к Наливайко. — А что будет, если он на Ханю наскочит?

— Наскочит, я его сам задушу, — буркнул Наливайко. — Тут ему не Освенцим!

— Самая гнусная порода, — с чувством поддержал Никанор. — Сколько людей нормальных из-за таких вот тварей по лагерям да зонам…

— Ну всё, хорош разговоры разговаривать, — приоткрыл дверь Фраерман, и в это время к заграждению быстро подъехал УАЗ. Только не синий, как у Наливайко, а зеленый, с раскачивающейся антенной и с пропуском за стеклом. Лязгнула дверца, и появился человек в форме конвойного майора. Часовой у джипа сразу выплюнул сигару, а из кабины грузовика выскочили двое, и один, прапорщик, хрипло закричал:

— Смирно! Товарищ майор, за время моего дежурства…

— Разрешите-ка мне… — Оксана сунула рюкзак с котом в руки Фраерману. — Рыжий к деньгам, смотрите, чтоб не покусал. Я быстро.

Спрыгнула с подножки «Хаммера» и спокойно подошла к главнокомандующему.

— День добрый, майор.

Всё очень доброжелательно, но насчёт того, кто здесь будет принимать все решения, двух мнений быть уже не могло.

— Здравствуйте, товарищ подполковник, вы уже здесь? — оглянулся Колякин. «Нет, меня здесь нету, — невольно подумалось Варенцовой. — И, кстати, полковник!» А майор продолжал: — Вот это оперативность, нам бы такую… — И сурово уставился на прапорщика: — Да не тарахти ты так, Сердюков! Давай излагай толком. Товарищ подполковник тоже должны быть в курсе, у нас от ихнего ведомства секретов нет.

Если Оксана что-нибудь понимала, Колякин судорожно соображал — где стукач? Кто на особистов работает? Сердюков? Замкомвзвода? Водитель? Радист? Рядовые конвойцы? Писарюга-штабист?.. А может, это вообще засада, подстава, внегласка, капкан? На предмет проверки бдительности и боеготовности?..

— Значит, так, — вытер вспотевший лоб прапорщик — Где-то с час назад стою с Абрикосовым, смотрю — едут. Ну, как положено, стопорю и по уставу говорю: «Машину к осмотру». Может, они в багажнике беглого Нигматуллина везут, мне почём знать? Они в ответ: «Бу-бу-бу-бу», вроде и по-нашему, а с акцентом. Стало быть, вдвойне надо проверить. «А ну, — говорю, из машины вылазь!» И вынимаю для убедительности «Макарова», а они… Как начали руки гнуть и двигать ими, точно Чумак с Кашпировским! Тоже мне, блин, баба Нюра с внучком Денисом… [111]Ну, в общем, задержали мы их, взяли под охрану, джип досмотрели, компромата не нашли. Беглого Нигматуллина — тоже… Разрешите идти нести службу дальше?

— Неси, — жестом отпустил прапорщика майор, насупился, посмотрел, как Сердюков с Абрикосовым по новой раскуривают сигары. — Такие-то вот у нас, Оксана Викторовна, нынче пирожки. С котятами… Сперва негр свинтил, теперь ещё и этот… Ну что за напасть? Утром товарищ генерал-майор мне так и сказали — я, мол, тебе устрою, Колякин, веселье на всю оставшуюся жизнь. Ты у меня отчалишь в народное хозяйство каким пришёл, с голой жопой. Ни пенсии, ни льгот, ни свинарников с курятниками и прочими безобразиями… — Колякин аж всхлипнул. — Так прямо и сказали — безобразиями… А небось как свининку под водочку… да всем кагалом… Это ещё не считая Нового года, Первого мая и Пасхи, про всякие там дни рождения я вовсе молчу…

— Да, ситуация, — мягко перебила Варенцова. — А вот как всё же, по-вашему, почему сбежал Нигматуллин? Ему ведь, сколько я знаю, у вас совсем неплохо жилось? Даже вроде змеиной фермой командовал, кобр доил.

При упоминании о змеиной ферме Колякин вконец загрустил.

 — Господи, Оксана Викторовна, ну есть хоть что-нибудь в природе, о чём вы не в курсе?.. Да, командовал фермой, да, выдавал яд на-гора, да, толкал его по своим каналам… А почему убёг? — Он задумался, вздохнул, почесал голову. — А Бог его знает. Всё вроде у него было — и «ноги», [112]и уважение, и почет. Только чует мое сердце, кто-то или что-то спугнуло его, и теперь он отсиживается в болотах. Знает отлично, сукин сын, что за ним следом никто не сунется.

— Не сунется? Это почему же? — с самым честным видом спросила Оксана. — Такие топи опасные?

— Ещё какие опасные, — помрачнел Колякин. — Даже зимой, а сейчас лето. Только дело, по большому счету, совсем в другом… Там, на болотах, — он внезапно понизил голос, — чёрт знает что творится. Скверно там, Оксана Викторовна. Сплошная чертовщина. Всё не так, как здесь. И вообще всё не так…

— А поконкретней нельзя? — хмуро поинтересовалась Варенцова. — «Чёрт знает что» и «всё не так» — это, знаете ли, не доводы.

— Доводы… — вздохнул Колякин. — Я вам вот что скажу. Зэки у меня на болотах давно уже добывают один гриб. Подземный, невзрачный такой, на картошку смахивает. Жарят его, варят, делают икру. Бывает, и свиньям скармливают, хотя и не часто. А тут прибыл по этапу специалист один, бывший шеф-повар, взял этот гриб на зуб и чуть в обморок не упал. Это же, говорит, белый трюфель, самый дорогой в мире харч. А вы его свиньям в корыто! [113]Или вот взять того же самого Нигматуллина… — сморщился, как от горького, Колякин. — Где он брал этих своих змей, у которых яд похлеще, чем у кобры?.. И, что ещё интереснее, куда он перед побегом их всех подевал? В кочегарке, где был устроен гадючник, нашли только залежи хвороста. Вот и не верь после этого в Моисея. [114]Кстати, не так давно на болотах видели дракона. Огромного, толщиной с мусорный пухто. Об авдошках я уже и не говорю…

— Об авдошках? — с интересом переспросила Оксана. — А шо це такэ?

Ей по-прежнему упорно мерещился розыгрыш. Не помогала даже память о сражении с муррой. «Ведь взрослые же люди, с погонами на плечах, и на полном серьёзе — драконы, мистика, какие-то там авдошки! Это я спятила? Или весь мир на голову встал?..»

— Авдошки, Оксана Викторовна, это такие существа на двух ногах, — понизив голос, объяснил Колякин. — Ну там, вроде снежного человека. Очень падки, извините, до наших женщин. Лично знаю одну особу, которая от них аборт делала. Топи после этого, знаете ли, не самое страшное.

111

Если кто забыл, баба Нюра — целительница, пользовавшаяся известностью несколько лет назад. Какое-то время выступала вместе с внуком Денисом.

112

Пропуск для расконвойных.

113

Белые трюфели действительно являются самым дорогим в мире деликатесом, легко обгоняющим по цене за грамм даже золото. Так, в 2006 году гриб весом в 1.2 кг был приобретен за 100 000 евро. Цену ещё поднимает тот факт, что белые трюфели, в отличие от чёрных, искусственно не культивируются. Кроме того, найденный гриб можно хранить не более недели. Традиционно белые трюфели ассоциируются с Италией, конкретнее, с городком Сан-Миниато, в окрестностях которого был найден самый большой в мире гриб, весом в 25 кг.

114

Имеется в виду ветхозаветный рассказ о том, как Моисей для устрашения фараона трансформировал свой посох в ядовитого гада.