Джокер

— Тай! Тай!

«Сыновья» не мешкая последовали за ним, их фонари напоминали морские прожектора, бьющие до горизонта. Шагали молча, след в след, напряжённо вслушиваясь в темноту…

Узкая крутая лестница скоро закончилась, воздух сделался парным, точно в бане, и впереди открылась просторная галерея, проложенная, если верить рисункам на стенах, ещё во времена фараонов.

Это, несомненно, была часть какого-то древнего захоронения наподобие Серапеума. [35]Восковые краски, неподвластные тысячелетиям, поражали воображение. Вот Его Величество Царь Правогласный — грозный, исполинского роста, в двойной короне Повелителя Обоих Миров, [36]окружённый дрессированными львами и прирученными грифами, выступает на врага во главе победоносного войска. Вот, сопровождаемый ручными бабуинами, он отыскивает корень мандрагоры — символ счастья, жизни и чудесного врачевания. А вот он спускает любимца, солнечно-рыжего камышового кота, на гусей дельты Нила, и это не просто охотничья сцена, ведь гуси суть образы поверженных врагов, быстротечно улетающего времени и даже злокозненных принципов косности материи. А вот…

 …Тут послышалось злобное шипение, какой-то жуткий похоронный свист — и сверху, из трещин потолка, на головы людям посыпались змеи. Наводящие ужас египетские кобры, черношеи, рингхальсы, [37]гадюки всех мастей. Гибкие разноцветные тела, острые бороздчатые зубы…

Но козлобородый с «сыновьями» не боялись ядовитых укусов.

— Тай! Тай!

Они отмахивались от гадов, сбрасывали их с плеч, отшвыривали ногами… и неуклонно продвигались вперёд. Как знать, уж не причастились ли они таинственного Змеиного камня, сделавшего страшные зубы для них не опаснее комариных жал?..

Сопровождаемые ядовитой капелью, они свернули налево и шли коридором, пока не увидели перед собою тупик.

Змей здесь тоже хватало, к тому же действовали они не каждая сама но себе, а прямо-таки в боевых порядках. В высоких стойках, с грозным шипением, с широко разверстыми пастями…

— Тай! — взмахнул мечом козлобородый.

— Тай! — отозвались ничего не боявшиеся «сыновья».

Они не сводили глаз с глухого конца коридора, где проход загораживала каменная стена. Полированный базальт чёрным зеркалом вспыхивал в лучах фонарей, а по бокам стояли разноцветные столбы. Справа — кроваво-красный, увенчанный знаком Солнца, слева — иссиня-чёрный, поддерживающий символ луны.

 Один в один как «Врата в Неизъяснимое» [38]на картах Таро.

Змеиные рати между тем вдруг начали отступать, рассеиваться, прятаться в щели и трещины, причём так поспешно, что трое людей инстинктивно завертели головами, ожидая появления новых, гораздо более страшных врагов. И долго ждать не пришлось.

— Зурра! Зурра! — Один из «сыновей» резко прянул в сторону и попытался достать мечом толстую чёрную змею, вставшую на хвост. — Зурра!

Какое там. По телу гадины прошла волна, пасть судорожно распахнулась — и изжелта-малиновый, светящийся плевок угодил азиату точно в подбородок. Вспыхнуло, грохнуло, разлетелось дымом и искрами… По древним фрескам потекли кровавые брызги, а в воздухе запахло грозовыми разрядами. Зурра же снова поднималась на хвост — по её телу, снизу вверх, медленно катился чёрный шар, неуклонно приближавшийся к горлу.

 — Тай! Тай! — бросился вперед козлобородый, он знал, что успеет зарубить гадину… Но в последний момент рука безвольно опустила клинок — он увидел зурр. Сразу трёх, выползавших из-за красной колонны. И ещё трёх — из-за чёрной.

И тогда козлобородый рассмеялся, громко, очень искренне, как человек, которому нечего терять. Примерно как тот старик, там, наверху, в гробнице. А потом он резко оборвал свой смех, оглянулся на уцелевшего «сына» и сунул руку на грудь, укрытую панцирем из пластида.

— Тай!

— Тай! — отозвался всё понявший напарник, кивнул и тоже бросил руку под плащ, к тумблеру взрывателя. — Тай!

Зурры, раскачиваясь, начали подниматься…

Песцов. Утро вечера мудренее

Спал Песцов чутко. Ощутив в комнате постороннего, он тихо-тихо нащупал ствол, приоткрыл глаза и сразу расслабился — увидел Бьянку.

— Ты?

— Нет, тень отца Гамлета, — усмехнулась та и вытащила из рюкзачка длинную, стройных очертаний коробку. — Вставай, лежебока, поговорить надо. И без пол-литры тут не обойтись.

Бутылка в коробке, вульгарно названная пол-литрой, на самом деле была 0,75, зелёная, под цвет известного змия.

— О-хо-хо-хо-хо, нет мне покоя. — Песцов встал, зевнул, зажёг «летучую мышь», оценивающе посмотрел на этикетку. — Ишь ты, «Отард», да ещё и «Наполеон». И по какому же случаю праздник?

— Да в принципе радоваться особо нечему. — Бьянка достала стаканы, остатки шоколадки и банан. — Помнишь тот наш разговор тет-а-тет? Ну, что жизнь — игра?

— Да что-то было… — Песцов раскупорил коньяк. — Битые фигуры, игроки, хозяева и эти… которые без мыла на любой уровень. М-м-м, а пахнет неплохо…

— А теперь слушай сюда. Вернее, дальше, — пригубила «Отарда» Бьянка. — Представь, игра не клеится. Правила дают сбой, и игроки принимают меры, вводят новые фигуры, называемые корректорами. Их задача — вернуть игру в прежнее русло, благо все они читтеры, то есть фигуры, обладающие бонусами. Как ты изящно выразился — без мыла куда угодно проходят. Одни читают мысли, другие видят на расстоянии, третьи проникают сквозь стены, четвёртые по воде, аки посуху… В целом делают то, что принято называть паранормальным… Вот тут и начинается самое интересное. Многие корректоры, прикинув, что к чему, отстёгивают поводки и начинают вести свою собственную игру. Решают личные вопросы, сбиваются в тусовки по интересам… Собственно, основной интерес у всех один — насобирать предметов силы, пройти с их помощью в терминал и свалить на высший уровень. Всё, Сёма, как в компьютерной игре.

— Ну да, — поморщился Песцов. — А к чему ты, Бьяна, мне всё это толкуешь?

— А к тому, — помрачнела она, — что отношения между корректорами весьма непростые. Одни ещё пляшут под дудку игроков, другие делают свою игру, третьи просто хотят свинтить, четвёртые упиваются сиюминутным могуществом. А если в переводе на язык здешних осин — сюда прибывает одна сука с хахалем, и мне надо экстренно делать ноги, потому что мы с ней в одном болоте не уживёмся. Вот я и предлагаю тебе… уйти.

— Куда? — тупо осведомился Песцов, хотя ответ напрашивался сам собой.

— На новый уровень, — терпеливо пояснила Бьянка. — Предметов силы у меня хватит…

— Значит, всё же не хочешь… как в море корабли? — невольно улыбнулся Песцов. — Слушай, а может, всё-таки повоюем? Знаешь, что-то надоело мне от всякой тени шарахаться. Давай-ка лучше надерём задницу этой твоей суке? Вместе с хахалем, а?

— Твоими бы устами… — Бьянка отпила «Отарда» и сморщилась. — Не так все просто. К тому же я имею думать, что терпение игроков уже на исходе…

— То есть, если по-компьютерному, грядёт великий «Reset», — начал понимать Песцов. — Ну и что будет? Кнопку нажмут?..

Бьянка разломила банан.

— Нажмут, — уверенно проговорила она. — Благо кнопок в достатке. Всякие там «Харпы», «Суры», лазеры, тектоническое оружие… Между прочим, достаточно всего-то помухлевать с магнитным полем, сместить полюса… и привет. Конец света. Который, кстати, не раз уже происходил… Ну что, Сёма, пойдёшь со мной? На новый уровень?

— Нет, не пойду, — поставил стакан Песцов. — Сказал же ведь, надоело шугаться. Посмотрим ещё, у кого какой будет конец. А за приглашение спасибо…

Перед глазами у него стояла полянка в лесу, на которой, где ни копни — кости, тлен, беда, металл, человеческие останки. Безвестные, изуродованные, простреленные черепа. Пустые, но заглядывающие в душу глазницы. Тысячи и тысячи погибших. Погибших во имя чего? Во имя чьей-то там игры? Нет уж. На хрен такие игрушки. А самих игроков…

35

Огромный лабиринт из подземных галерей, обнаруженный в XIX веке знаменитым французским египтологом Огюстом Мариеттом.

36

Верхнего и Нижнего Египта.

37

Плюющиеся гады.

38

Имеются в виду колонны «Jakhin» и «Bo'az», которые якобы являются аналогами колонн в преддверие храма Соломона. Они символизируют, в частности, бикер — знак дуальности Вселенной.