Испытание

– Скоро?

Но шофер ничего не ответил, он осторожно объезжал поблескивающую водой свежую воронку. Не успели они миновать это препятствие, как из-за угла разрушенной избы выскочил боец и стал громко ругать их, не стесняясь в выражениях.

– Не видишь, что фриц палит?! – кричал он, упершись рукой в радиатор «газика». – Ворочай, не то я сам тебя пристрелю!..

Боясь, что опоздает, Ирина Сергеевна выскочила из машины и стала упрашивать бойца, чтобы он пропустил их. Боец, услышав женский голос, стал поспокойнее.

– Разве не понимаете, доктор, что нельзя? – сказал он, приняв ее за врача.

– Нам непременно надо ехать! – убеждала его Ирина Сергеевна и, воспользовавшись его ошибкой, пошла на хитрость. – Мы едем к тяжелораненому… Мы должны спасти его.

– Ну если спасти, тогда другое дело, – сдался наконец боец. – Только если нарветесь на старшего лейтенанта, так ему и скажите, что жизнь солдатскую спасать едете.

ПРП находился невдалеке от этого селения, в усадьбе, стоявшей в лесу. Лес оберегал усадьбу от посторонних взоров и ушей. У ворот усадьбы их уже ждал высокий военный, отрекомендовавшийся майором Фещенко.

– Я опоздала? – с тревогой в голосе спросила Ирина Сергеевна. – Проводники уже ушли?

– Ушли, – ответил Фещенко. И, увидев, что Ирина Сергеевна побледнела и схватилась за ворота, спросил: – Что с вами? – Он взял Валентинову под руку и повел ее в дом.

– Я хотела с ними идти.

– Зачем? – Семен Сергеевич открыл дверь и пропустил Валентинову в дом.

– Было бы надежнее. Я свой человек и наверняка бы добралась до них.

– А мы тоже не чужие. Раздевайтесь и располагайтесь здесь как дома.

Но Ирина Сергеевна не стала раздеваться. Она решила ехать туда, где ожидается выход дивизии.

Фещенко, очевидно, догадался о ее намерениях.

– Никуда вы не поедете, – сказал он. – Давайте поужинаем, и ложитесь спать. В лучшем случае, наши девушки доберутся до Железнова только к рассвету. Путь ведь не легкий…

Ирина Сергеевна и сама понимала, что «путь не легкий». Даже здесь, в этом заброшенном в лесу доме, и то было страшновато: нет-нет да и рванет снаряд, а то где-то рядом с треском ахнет мина.

И Ирина Сергеевна представила себе, как, прижимаясь всем телом к земле, девушки ползут по болоту или по лесным зарослям, преодолевая зону губительного огня. И, отказавшись от сна, она осталась возле майора Фещенко. Время от времени дежурный радист докладывал о полученных от девушек сигналах. И Семен Сергеевич тут же карандашом ставил на карте точку и указывал время; он радовался, когда точка оказывалась далеко от прежней, и огорчался, если она была близко. Тогда, многозначительно посмотрев на Ирину Сергеевну, он говорил:

– М-да, прижали!.. Что ж, в нашем деле такое бывает.

Не меньше, а, пожалуй, даже больше он волновался за дивизию, от которой уже давно не поступало никаких сообщений. Хотя Фещенко предполагал, что Железнов молчит, чтобы не обнаружить свою рацию, он то и дело ходил в землянку к радисту, державшему связь с дивизией. Сам садился за соседнюю рацию и шарил по эфиру, ловя немецкие станции, стараясь подслушать, что говорят гитлеровцы о частях Железнова. Но, как назло, их станции то передавали шифры, то вели кодированный разговор.

Ирине Сергеевне одной в доме не сиделось, она выходила на крыльцо и всматривалась в темноту, ожидая, что вот-вот майор Фещенко появится и скажет, что все пропало. Но, видя волнение Ирины Сергеевны, Семен Сергеевич каждый раз, выходя из землянки, говорил: «Все в порядке! Потихоньку двигаются». Они шли в дом и молчаливо ждали следующего сигнала девушек или вели отвлеченный разговор, хотя тревога жила в душе каждого из них.

– Да вы не беспокойтесь! – Семен Сергеевич успокаивал Ирину Сергеевну. – Девушки непременно пройдут. Марине Козловой это не впервые. Она здесь верную стежку пробила. Сама по ней не раз в разведку ходила и водила в тыл к немцам диверсионный отряд Жабо.

– По времени они ведь уже должны быть около передовой противника?

– А там нет сплошного фронта. Они пройдут его болотом, в стыке дивизий. Правда, это болото простреливается сплошным огнем, но ведь Марина опытная разведчица!..

Не успел он этого сказать, как в комнату вбежал радист с новым листком в руках. Майор Фещенко торопливо схватил этот листок с записью сигналов. Разыскав на карте точку координат, он весело улыбнулся. Острие его карандаша пересекло тоненькую ниточку реки у надписи «Бр.» (что означало «брод») ниже странного значка, похожего на остроконечную крышу шалаша, с надписью – «Мог.», то есть «могильник». В этом районе на заболоченной местности много было таких небольших курганов.

– Перешли фронт!.. – вздохнул с облегчением майор. – Молодцы! – И сразу доложил об этом ОД штаба. – Знаете, что это за места? – спросил он Ирину Сергеевну, показывая карандашом на многочисленные значки с надписью «Мог.» – Это исторические места. Четыреста шестьдесят лет назад наши предки остановили здесь войска последнего золотоордынского хана Хан-Ахмата и заставили его отказаться от борьбы с Россией, навсегда освободив нашу Родину от ига Золотой Орды.

Ирина Сергеевна невольно подумала, что люди ее дивизии такие же чудо-богатыри, и у них не меньше мужества и отваги, чем у дальних предков русского народа.

В комнату снова вбежал радист, но на этот раз уже другой, тот, что следил за радиостанциями противника. Он позвал майора в землянку. Почувствовав что-то неладное, Ирина Сергеевна пошла вслед за ними.

Когда она вошла, Семен Сергеевич слушал в наушники. Увидев Ирину Сергеевну, он попросил вернуться в дом и подогреть чайку. Как только она ушла, Фещенко доложил оперативному дежурному штаба подслушанный им разговор гитлеровцев. В этом разговоре какой-то фашистский начальник требовал от своего подчиненного, чтобы он отжимал дивизию Железнова от болота к реке, а там бил ее по частям. Командира и комиссара он приказал взять живыми. Затем майор Фещенко продиктовал шифровальщику кодограмму Железнову. Теперь он не отходил от радиста, ожидая от Железнова подтверждения. Кодограмма была передана, но подтверждения так и не поступало.

В землянке снова появилась Ирина Сергеевна. Она несла дышавший паром чайник и кружки.

– Тише! – радист предупреждающе поднял руку, и Ирина Сергеевна остановилась. – Сообщают «принял», – прошептал радист. Минут пять спустя он доложил ответ Железнова: «Все понял».

И снова наступило тягостное ожидание. Ирина Сергеевна протянула Семену Сергеевичу кружку горячего чая и другую – радисту. Однако они не дотронулись до них. Радист торопливо записывал цифры, а Фещенко, читая их из-за его плеча, переписывал к себе в блокнот.

Шифровальщик торопливо расшифровал эти записи. Получалось так, что Железнов подходит к речушке Собже как раз на середине между рекой Угрой и деревней Жары. Теперь Семена Сергеевича волновало, что же будет дальше: то ли Железнов будет форсировать Собжу здесь, а потом еще Угру, то ли пойдет извилистым путем по берегу Собжи и форсирует Угру в ее устье. Ни то ни другое ничего хорошего не предвещало.

– Не будем гадать, – сказал майор. – Им на месте виднее. Наше дело сообщить им местонахождение наших девушек.

Фещенко сдвинул с карты кружку, а в уме все же невольно прикидывал, как пойдет дальше Железнов. Он предполагал, что передовой отряд Железнова должен выйти к лесному болоту у реки Угры с пометкой на карте «Бр.», где сейчас находились девушки. Семен Сергеевич так беспокоился за судьбу дивизии, что хотел бы сам быть там, возглавлять отряд и повести его знакомой тропой на родную землю.

И снова ожидание. Наконец опять листок с цифрами, немыми, пока за них не взялся шифровальщик. А за цифрами только два слова: «Встретились. Веду».

Но как много они говорят ожидающим этого события людям.

– Встретились! – радостно воскликнул Семен Сергеевич и потряс кодограммой. Он бросился к карте, стал искать на ней место встречи.

– Встретились?! – эхом отозвалась Ирина Сергеевна и двумя руками стиснула руку майора. – Спасибо!.. Спасибо!.. – повторяла она.