У чужих берегов

— А это, братец, фактически и есть пулемет, только маленький и под небольшой патрон. На малых дистанциях гораздо эффективнее, чем винтовка.

— Надо же, и чего только не придумают!

— Не волнуйтесь, братцы, скоро таких пулеметов много будет!

Прожекторы «Енисея» освещали водное пространство, но на поверхности воды больше ничего не было. В отдалении покачивались обломки двух деревянных джонок, разбитых снарядами. Стрельба уже всполошила всех вокруг, и с «Петропавловска» запрашивали ратьером, что случилось. Михаил приказал сигнальщику дать ответ.

— Попытка нападения пловцов. Нападение отбито. Близко к нам не подходить, возможно наличие на грунте затонувших мин.

На берегу тоже началось движение, подтягивалась охрана порта. Появились катера, начавшие осмотр обломков и прилегающей акватории. Прибежал штабс-ротмистр Черемисов.

— Михаил Рудольфович, у вас все в порядке?!

— Все нормально, Алексей Петрович. Была попытка пловцов подобраться к «Косатке». Подозреваю, что они буксировали мины, которые должны были прикрепить к ее корпусу. В результате обстрела, скорее всего, мины затонули. Во всяком случае, на поверхности ничего не видно. Утром надо будет обследовать дно. Думаю, сегодня они больше не сунутся.

— Михаил Рудольфович, вы провидец? Откуда вы могли узнать, что нападение будет именно сегодня?

— Не знаю, Алексей Петрович… Называйте это как угодно. Предчувствие, озарение, божественное провидение или как-то еще… Не знаю…

— А больше ваше предчувствие вам ничего не говорит?

— Пока нет. Если только скажет, я вам первому сообщу. Так же, как и вчера…

Вскоре после стрельбы подошел катер с «Петропавловска», ошвартовавшись к причалу чуть в стороне, и прибывший офицер разузнал все подробности ночного происшествия, предупредив Михаила, что утром командующий ждет его с докладом. Убедившись, что ни «Косатка», ни «Енисей» не пострадали, катер ушел обратно. Проводив его взглядом, Михаил понял, что относительно спокойной стоянке пришел конец. Никогда еще японцы не заходили так далеко в той его прежней жизни. Значит, «Косатка» им здорово мешает. И на этом они не остановятся. Сегодня сорвалось, будут пробовать что-то еще. Знать бы только, что именно и когда…

Остаток ночи прошел тихо. Если кто-то из японцев и уцелел после этой атаки, то им удалось скрыться, поскольку никого ни на воде, ни поблизости на берегу не нашли. Осмотр разбитых снарядами джонок тоже ничего не дал. Поэтому поиски решили прекратить до рассвета. На палубах «Енисея» и «Косатки» стояла усиленная вахта с оружием, и лучи прожекторов внезапно пронзали ночную тьму, обшаривая водную поверхность, но ничего подозрительного обнаружить не удалось.

Когда утром к причалу снова подошел катер с «Петропавловска», Михаил, злой и невыспавшийся, его уже ждал. Облачившись в военную форму, он, по идее, уже не должен был вызывать удивленных взглядов окружающих, но командира знаменитой «Косатки» знали многие. И с интересом поглядывали на хмурого и неразговорчивого мичмана. По пути на «Петропавловск» Михаил молчал. Не хотел распространяться о подробностях отражения ночного нападения. Сначала надо переговорить с Макаровым. Что-то очень сильно стала меняться история. А то как бы японцы раньше времени до идеи морской авиации не додумались. А то устроят в Порт-Артуре Пёрл-Харбор. На тридцать семь лет раньше. Хоть Михаил и понимал, что это невозможно, но сомнения у него были…

Макаров уже ждал и после доклада мичмана Корфа о прибытии по всей форме поздоровался и махнул рукой в сторону кресла.

— Садитесь, Михаил Рудольфович. Похоже, разговор предстоит долгий. Я уже знаю, что вылазка японцев успеха не имела. Теперь хочу услышать от вас подробности.

Михаил во всех деталях описал подробности ночного происшествия. Особо коснулся того, что раньше такого не было. Макарова это очень заинтересовало.

— Значит, говорите, Михаил Рудольфович, что раньше японцы подобными вещами не занимались?

— Да, Степан Осипович. Либо не считали нужным, либо не располагали нужными средствами. Во всяком случае, в той моей прежней жизни не было ни одной попытки атаковать наши корабли пловцами с зарядами взрывчатки. Возможно, просто потому, что большие заряды пловцу буксировать проблематично, а маленький сильного вреда броненосцу или крейсеру не нанесет. А для самого пловца риск очень велик.

— И что же вы думаете по поводу всего этого?

— То, что история уже начала меняться очень сильно. Появление «Косатки» подтолкнуло японцев к мысли придумать что-то новое. Пусть поначалу и неэффективное, но принципиально новое. Ведь глупо было бы ожидать, что их военная и техническая мысль осталась на прежнем уровне. И они отреагировали на появление «Косатки» вот таким неожиданным образом. Тем более, ничего фантастического в этом нет. Стоит вспомнить рассказы о знаменитых ниндзя. А дальше стоит ждать появление глубинных бомб и гидроакустики. Хотя, конечно, это дело не одного дня.

— Но почему же они пошли на такой риск? Ведь успех был призрачным?

— Не совсем. Если бы не предпринятые меры, то у пловцов были шансы подобраться к лодке незамеченными ночью. Их обнаружили только благодаря прожекторам. И вчера мне совершенно неожиданно пришла эта мысль в голову, когда понял, что со стороны бухты никакой охраны фактически нет. И тут же вспомнил действия итальянских боевых пловцов на Средиземном море. В 1918 году они подорвали австрийский линкор «Вирибус Унитис» в порту Пола, а в 1941 году провели успешные операции в Гибралтаре и Александрии. Причем в Александрии были подорваны два линейных корабля — «Вэлиэнт» и «Куин Элизабет». Правда, во всех случаях они применяли специальные буксировочные устройства с электродвигателем и прикрепляли мины в подводной части. Сейчас же японцы могли использовать в качестве средства доставки неприметные китайские джонки. Естественно, если бы они подошли к нам вплотную, то это бы сразу вызвало подозрения. А так они проходили на некотором расстоянии и вполне могли высадить боевых пловцов с минами. Конструкция мин пока под вопросом. Надо обследовать дно. Может, и удастся поднять что-то. Сами знаете, что эта идея уходит в глубокую древность, когда еще римские боевые пловцы перерезали якорные канаты вражеских кораблей, и их выбрасывало на скалы.

— Да уж… Новое — хорошо забытое старое… Очень, очень интересно, Михаил Рудольфович. Этой темы мы раньше как-то не касались. Конечно, дно обследуем. А какие мероприятия по недопущению подобного планируете дальше?

— Установить возле «Косатки» какое-нибудь судно. Либо баржу, либо старый минный крейсер, либо что угодно. Тогда он своим корпусом защитит «Косатку», даже если произойдет атака брандера, во что я, в общем-то, не верю. Обнести место стоянки боновым заграждением из противоминных сетей, чтобы создать трудности пловцам при попытке приблизиться к борту. Установить пулеметы на берегу или на «Енисее» и открывать огонь ночью по всем подозрительным предметам на воде. Один пулемет установить на мостике «Косатки». Освещать водное пространство перед «Косаткой» и «Енисеем». Сделать что-то вроде ручных гранат и бросать их за борт в случае повторного появления пловцов. Можно также вообще перегородить вход в Восточный бассейн, где находятся судоремонтные мастерские, и установить на берегу орудия и пулеметы. А вообще, Степан Осипович, нам надо не задерживаться в Порт-Артуре. Как ни парадоксально это звучит, но здесь «Косатка» более уязвима для японцев, чем в море. Они знают ее точное местонахождение и могут планировать свои акции исходя из того, что мы все время вынуждены только обороняться. А они определяют время и место нанесения удара. Как и его способ. А раскрыть всю японскую агентурную сеть в Порт-Артуре мы вряд ли сможем. Во всяком случае, раньше не смогли. И японская разведка чувствовала себя здесь как рыба в воде.

— Пожалуй… Но почему они все же пошли на такой риск? Ведь даже если бы эта операция и удалась, то что они бы этим добились? Ведь невозможно в руках доставить к корпусу корабля, стоящего у причала, большой заряд.