Моя другая жизнь

— Давай, Джордж! Ты можешь быстрее того еврея!

Джордж потом перешел на шаг. «Если я здорово волнуюсь — хожу». Он часами размышлял над теми словами тренера. А самая первая мысль была: «Если это он сказал мне — что же он сказал следующему?» Следом за ним бежал белый.

— Что-то во мне сломалось в тот день. Доверие к университету, к команде, к тренеру… Легкая атлетика тем и хороша, что в ней нет балагана. Каждый бежит за себя — и знает, что делают остальные… Бег — дело серьезное, ты же знаешь.

Он стал догадываться, что говорят о нем за спиной в Род-Айленде. И почувствовал себя затерянным в море белых студентов. «Я понял, что надо уходить».

Он бросил университет, вернулся в Медфорд и принялся искать работу через агентство. Он сидел перед столом белого агента средних лет, когда тот позвонил в какой-то банк в Бостоне.

— У меня тут негр сидит, — сказал он. Послушал, что говорят оттуда, потом ответил: — Да нет, на вид ничего…

Джордж получил работу в Первом национальном банке в Бостоне и был там единственным черным. Шел 1962 год. В свободное время он ходил в Бостонскую публичную библиотеку — с девушками знакомиться — и в джаз-клуб. Одевался он отменно: должность была такая, что в кредите ему не отказывали. А на работе намекали на повышение. Джордж был умен, привлекателен и отлично считал. Он начал строить планы. Один из этих планов состоял в том, чтобы взять кредит в банке и купить «остин-хили 3000». Он уже видел себя в этой шикарной машине: как он катит в Бостон через Медфорд с откинутым верхом.

А я весной того года участвовал в организации студенческого протеста с пикетами перед Белым домом. Целая колонна автобусов прикатила тогда из Амхерста в Вашингтон. Но хоть и известно было, что главное там гражданские права, мы ратовали за ядерное разоружение. Это было самое начало антивоенного движения; а через месяц мы еще и танк измазали краской, исписали; его поставили перед зданием Студенческого союза ради какого-то торжества в Центре подготовки офицеров запаса. Арестовали тогда меня одного, да и то через шесть часов выпустили. Но я еще долго с удовольствием вспоминал, как моя группа кричала: «Пола забрали!»

Джордж антивоенными пикетами не интересовался. У него все мысли были заняты расовой проблемой, но его она даже не так возмущала, как озадачивала, удивляла. Он был банковским служащим с отличным заработком, но «в некоторые места — в клубы — я попасть не мог. Просто не пускают, и все тут. И не говорят почему».

— Так ты из-за этого активистом стал?

— Тогда я об этом и не думал. Плевал я тогда на всю ту борьбу. Единственно, чего хотелось, — попасть туда.

К тому времени у него появилась подружка, белая. И его раздражало, что он не мог ходить с ней в ее клуб.

— У меня возникла идея снова пойти учиться. И я связался с другом, который учился в Таскиги [105], с Томом Пулом.

Он объяснил, что Том Пул — тот самый мальчишка, единственный черный в команде Академии Филлипса [106], с кем он заговорил после одного из наших матчей в школьные времена. Они, оказывается, подружились тогда. Я не знал.

— Он из Таскиги родом, их семья там на виду. Я связался с ним и еще кое с кем… Дело пошло быстро. Меня приняли, и я туда поехал.

Да, если Джорджу чего-нибудь очень хотелось, он этого всегда добивался.

— Прилетел я в Бирмингем, взял такси и поехал на автовокзал. У них там сегрегация, а я нечаянно не в тот зал зашел. Смотрю — вокруг все белые. «Ну, — думаю, — ладно. Это у пас сейчас проба, посмотрим, что будет». По ничего не было, никаких происшествий. Тогда пошел я в другую сторону, в зал ожидания для черных. А там — фантастика. Праздник, бал!..

В зале для черных разговаривали, пели, и Джорджа встретили очень тепло, хотя никто его не знал. Джордж вырос на севере и никогда такого не видывал. Он был покорен.

— На автобусе до Таскиги ехать долго. Приехали — там дождь. Пошел я в кафетерий, по дороге девчушку увидел. Красивая такая, выходит из дома с зонтиком. Так она прикрыла меня своим зонтом и всю дорогу со мной прошла. Она улыбалась, и я улыбался. Великий был момент. Я подумал: «Все. Мое место здесь».

Тогда, в сентябре шестьдесят третьего, я закончил Массачусетский университет в Амхерсте, и мне сказали, что в Корпус мира меня не возьмут, поскольку когда-то я был замешан в подрывной деятельности. В отчаянье я написал в отборочную комиссию длиннющее письмо, по сути слезную мольбу: «Дайте мне шанс, и я стану образцовым добровольцем Корпуса мира». Когда мне сообщили, что меня посылают в Центральную Африку, я хотел похвастаться Джорджу, но он был в Алабаме. Я тогда подумал: «Неужто он еще учится?»

Джордж сразу стал активистом студенческого движения. После демонстрации за свободу слова он пригласил Малколма Экса [107]выступить в Таскиги. К тому времени, когда Малколм приехал, Джордж оказался в тюрьме в Сельме, вместе с доктором Кингом. «Мы его звали Господь: Господь сказал, надо сделать то-то». Студенты привезли Малколма в Сельм, на встречу с Кингом; а Джордж с друзьями организовал в тюрьме Таскигийский институт лиги прогресса.

Это было в шестьдесят четвертом и шестьдесят пятом. Все это время я преподавал английский в Малави, в Центральной Африке.

А Джордж был в Алабаме, в основном организацией занимался. «Мы мотались по сельской местности, учили людей читать и писать, списки избирателей составляли… У нас особое слово было для этого — инфильтрация, я придумал».

Я жил в хижине в Канджедзе — африканский поселок возле Лимбе — и каждое утро на заре ездил на велосипеде в гору, на Соче-хилл, к своим ученикам. А во время каникул работал в саванне, и даже в лепрозории Мойо проработал довольно долго, недалеко от озера.

Джордж кочевал по Алабаме в фермерском комбинезоне, чтобы не выделяться из толпы. «Нам не хотелось бросаться в глаза. Мы были против костюмов. Джесси Джексон ходил в костюме, так мы ему никогда не верили: думали, он из ЦРУ».

А в Таскиги он был дома. Тот город на холме построен, чтобы от Клана уберечься, там безопасно было. Джорджа приняли в «Омегу Пси Фи», это братство считалось самым мощным в США. Ему и татуировку сделали — подкову, она похожа на букву «омега». Один из ритуалов посвящения в «Омеге» состоял в изучении «Перлов мудрости». Там не знали характерной улыбки, характерного хриплого смеха Джорджа Дэвиса, поэтому кто-то заподозрил его в несерьезности. Подошел и сказал торжественно: «Когда-нибудь эти перлы тебе ох как пригодятся!» В «Омеге» Джорджу дали кличку «Гриф».

Были другие демонстрации, другие аресты. Джорджа и еще много народу арестовали за сопротивление полиции, когда они пытались вручить Джорджу Уоллесу, губернатору, петицию с протестом по поводу избиения демонстрантов. Ближайшие несколько дней все тюрьмы были забиты так, что «Уоллесу некуда было посадить Кинга и других демонстрантов». В результате ему пришлось впустить Кинга и всех остальных в Монтгомери, где Джордж сидел тогда в тюрьме строгого режима.

В это время, в конце шестьдесят пятого, я согласился помочь одному другу-африканцу, члену прежнего правительства Малави. Передал какое-то письмо и машину его перегнал через границу. Я не знал, что его группа намеревалась убить премьер-министра, доктора Гастингса Бэнду. Меня разоблачили и выслали из страны, а потом — после двух лет, проведенных в саванне, — выкинули из Корпуса мира. Хорошее выражение: «уволен досрочно».

Воевать во Вьетнаме мне совсем не хотелось, поэтому я тотчас вернулся в Африку, преподавать английский в университете Макерере, в Уганде. Это один из самых знаменитых африканских университетов, туда часто приезжали черные американцы. Некоторые говорили, что слышали о Джордже Дэвисе; но, как я понял, Джордж — будучи очень активен в борьбе за права — был практически неуловим, работал чуть ли не в подполье, яростный призрак Алабамы.

105

Таскигийский университет — частный университет в штате Алабама, основанный в 1881 году как двухгодичный колледж для негритянских студентов.

106

Академия Филлипса — первая в США школа-интернат в г. Андовер, основана в 1780 г.

107

Малколм Экс (1925–1975) — негритянский лидер, создатель Организации афро-американского единства. Убит на митинге в Гарлеме.