Коулун Тонг

Бетти и Чеп сидели за столом, ни к чему не притрагиваясь. «У них даже чай — не чай», — когда-то говаривала Бетти.

— Но если рад только я — это не хорошая сделка. Вы тоже должны радоваться.

— Мы рады, — сказала Бетти, щелкнув вставными зубами; при этом, впервые за все время обсуждения сделки, лицо у нее было совсем не радостное.

Вероятно почуяв нетерпение Бетти, Хун скривился, а затем вперил в нее свои непроницаемые глаза-камушки. Осклабившись, сказал:

— Я был добр и щедр.

— Минуточку, — возразил Чеп. — Вам помогло стечение обстоятельств. Не умри мистер Чак, до такого никогда бы не дошло.

Реплика Чепа понравилась Хуну. Он захохотал — точнее, из его волосатых ноздрей раздался гнусавый скрежет.

— Пожалуйста, выпейте чего-нибудь, — сказал он.

— Оранжад, — заказала Бетти. — Безо льда.

Хун выждал, пока Бетти подали оранжад в бокале на белом блюдечке. Бетти покосилась на него, но пить не стала.

— Мистер Чак покушал здесь последний раз в жизни, — произнес Хун с нарочитой четкостью, словно в этой фразе было значимо каждое слово.

Чеп поглядел на Монти, для которого, по-видимому, эта информация не была новостью. Во всяком случае, от еды Монти не оторвался.

— Он сидел там, где сейчас сидите вы, — продолжал Хун, указав подбородком на Бетти. — Судя по всему, еда ему показалась вкусной.

— Ерунда, — заявила Бетти. — Он сюда и на милю не приближался. Он умер в своей квартире на Мэгэзин-Гэп-роуд.

— Его нашли мертвым у него на квартире, — сообщил Хун.

— Верно, — подтвердил Монти, жуя не поднимая глаз.

Чепа разозлило, что Монти не оспаривает слов Хуна. Обернувшись к Хуну Чеп резко спросил:

— Это как же понимать: вы что-то сделали с мистером Чаком?

— Я просто говорю, что мы подали ему его последний ужин, — ответил Хун.

— «Мы»? Вы что, имеете отношение к этому ресторану?

Хун ответил не сразу. Вначале он принялся снимать пробу с кушаний, подхватывая палочками один кусочек за другим.

— Этот ресторан принадлежит китайской армии. Армии вообще принадлежит много предприятий. Мы владеем почти всем районом Шэнчжэнь. Скоро территория вашей фабрики будет в наших руках.

При упоминании о китайской армии Бетти словно бы проснулась.

— Так что же тут произошло? — спросила она.

— Вы имеете дело с весьма влиятельным лицом, — произнес Монти. — Именно поэтому я без малейших колебаний дал ему рекомендацию в Крикет-клуб.

— Я о мистере Чаке говорю, — возразила Бетти. — Много лет он был компаньоном моего покойного мужа. Очень толковый был человек и порядочный.

— Он был близорук — сказал Хун и поднял кверху палочки, давая Бетти понять, что еще не все сказал. — Ваш мистер Чак никогда бы не продал свой пай в «Империал стичинг» китайской фирме.

Чеп слушал, сцепив руки на коленях, подавшись вперед, недоумевая, почему они никак не перестанут толковать о мистере Чаке. Сам Чеп мог думать только о Мэйпин.

— Я же говорю, — произнес Чеп. — На редкость удачное стечение обстоятельств.

— Но, конечно, вы были упомянуты в его завещании, — сказал Хун.

— Как выяснилось, да, — заметил Чеп и уставился на мистера Хуна, дожидаясь его реакции. Видя, что тот никак не реагирует, он продолжил: — А вы знали, что мы упомянуты в завещании мистера Чака? Поскольку, если вы знали…

— Мы только время зря тратим, — прервал его Монти. Поверенный жевал очень быстро — как голодный зверь, знающий, что неподалеку бродят другие, еще более голодные.

Бетти заявила:

— Что-то я совсем запуталась, Чеп. Ты это о чем?

— Может быть, смерть мистера Чака не была случайной. — Чеп так обозлился на мистера Хуна, что к глазам у него прилила кровь. Но Хуна это, казалось, лишь забавляло.

— Дело давнее, — сказал мистер Хун.

— Прошу вас, — вмешался Монти, подняв палочки, точно жезл регулировщика. — Мистер Хун должен вам кое-что сказать.

— То есть он хотел сказать не это, а кое-что другое? — вопросил Чеп.

Повернувшись к Монти, Хун сказал:

— Возможно, они поймут лучше, если объясните вы.

— Вы уезжаете сегодня, — сказал Монти Чепу. — Деньги уже высланы по телеграфу.

«Программа меняется», — сказала мать сегодня утром, и это сбило его, ошарашило. У него тогда даже дыхание перехватило. А ведь она имела в виду всего лишь посещение ресторана, обед, перенесенный на время ланча. Тут совсем другое — отъезд из Гонконга, — но выражено в тех же самых словах. Программа, дескать, меняется. У Чепа заныло в груди и закружилась голова. На миг он заподозрил, что умирает, — в таком случае его, наверное, отравили?

— Нет, нет, — выдохнул он.

— Но сегодня воскресенье, — возразила практичная Бетти.

— На Большом Каймане суббота, — пояснил Монти. — Это ведь там зарегистрирована «Полная луна». Они еще производят операции. Нас уже известили о трансферте.

— Рис сварился, — подтвердил мистер Хун.

Бетти вскинула голову, выставила подбородок в сторону мистера Хуна. Вставные челюсти прибавляли драматизма ее лицу когда они слегка съезжали набок, Бетти начинала походить на неумолимую волчицу.

— Кто ж так делает? — заявила она. — Ничего не собрано. Билеты и то не заказаны.

— Вы вылетаете в Лондон в час двадцать. Авиакомпания «Катэй-пасифик». Бронь подтверждена. Я устроил вас в первом классе.

— У нас нет билетов, — возразил Чеп.

— Держите. — Монти залез в портфель и выудил из него пухлый пластиковый бумажник билеты, буклеты с расписанием пересадок… Вручил его Чепу и сказал: — Следующий вопрос.

Раздраженным тоном человека, которого приперли к стенке, тяжело пыхтя, Чеп объявил:

— Мы никуда не летим. Сделка отменяется. Мама?

Она пристально посмотрела на Хуна. И произнесла:

— Похоже, вы нам не даете особого выбора.

— Выбор есть, — ответил Хун. Он агрессивно набычился, его английский огрубел, утратил изящество и даже беглость — у Хуна явно испортилось настроение. — Вы можете улететь сейчас — или подождать и уйти вслед за мистером Чаком. Что до вашей фабрики — теперь она наша. В некотором роде она всегда была наша.

— Мы бы хотели получить гарантии, что о работниках должным образом позаботятся, — не сдавался Чеп.

Сердясь, Хун был загадочно-непроницаем, но от его улыбки вообще мороз подирал по коже. Этой-то улыбкой он и ослепил Чепа, а затем спокойно выбрал зубочистку и, не меняя выражения лица, начал ковырять ею в зубах.

— Мама, — вновь взмолился Чеп. Вид у него был жалостный. Он потянулся за своим сотовым телефоном. — Нам нельзя этого делать. — И вновь повторил: — Мама!

Взгляд, которого Бетти не сводила с Хуна, выражал страх и смирение с судьбой, но одновременно казалось, будто она ведет с Хуном безмолвный диалог.

— Мне нужно позвонить, — заявил Чеп.

Еле переставляя ноги, он выбрался из-за стола. В гомоне переполненного ресторана, чуть ли не утонув в штормовых волнах болтовни — и это заведение принадлежит китайской армии? — он набрал номер своего кабинета на «Империал стичинг».

Звонок, еще звонок, конца, кажется, не будет… затем включился автоответчик. «Вы позвонили в дирекцию „Империал стичинг“…»

— Это я, — воззвал Чеп. — Пожалуйста, возьми трубку… Мэй, возьми, пожалуйста, трубку… Ответь… ответь… Мэй, ты здесь?

Все еще заклиная телефон, он обернулся и увидел, что к нему идет мать.

— Пойдем, Чеп.

Она остановилась рядом. А по обе стороны от нее стояло по китайцу. Они были такие же высокие и плотные, как Хун, с худощавыми лицами и остриженными по-солдатски волосами.

— Она не берет трубку, — выдохнул Чеп.

— Да? — переспросила мать. Казалось, это известие ее ничуть не взволновало. Затем она добавила: — Я бы на твоем месте не беспокоилась.

— Если ее там нет, куда еще она могла подеваться?

— А я-то почем знаю? — капризно протянула мать.

— Мама, нам нельзя ее бросать, — взмолился Чеп.

Но мать схватила его за руку и потащила к двери.

— Почему она не отвечает?

Теперь двое китайцев, следуя за ними по пятам, подталкивали их к выходу из ресторана — к раскрашенной золотой краской арке.