Страница 70 из 135
– Мне предложили выбор, – продолжал он голосом, лишенным всякого чувства и тепла. – Признать, что я ее люблю, или же быть вычеркнутым из жизни. Мало что может убить демона, и один из вариантов – когда Люцифер решает перечеркнуть его существование. Мы называем это аннигиляцией. Тогда я сразу не понял, почему мне был предложен с виду такой простой выбор – признать, что я люблю, или быть вычеркнутым из жизни. Подозрительно. Ничто не является тем, чем кажется с первого взгляда, особенно когда предложение исходит от Люцифера. Я задумался, пытаясь разгадать, какую ловушку задумал мой отец. Кэтрин, само собой, решила, что я колеблюсь – все-таки демон, – и вообразила, что я собираюсь ее предать. Она молила меня, просила отца. Она заклинала сказать, что я ее люблю.
Отец предложил позволить ей самой выбрать для меня судьбу, вместо того чтобы оставить выбор за мной. Однако какой бы храброй она ни была, но оказалась не готова принять вызов дьявола, которого ее с детства учили бояться. К тому же Кэтрин все равно не смогла бы глядеть в мертвые глаза говорящей головы, даже если бы я подготовил ее к такому разговору. Она долго думала, что сможет смириться с возлюбленным ею слугой Люцифера, который во всем ей признался.
– Что же она сделала? – спросила Катрина, когда Кайл снова замолчал.
Он встал и, глядя в темный сад, подошел к балюстраде.
Катрина тоже поднялась со своего места, последовала за ним и обвила руками его узкую талию. Кайл напрягся, но, несмотря на страх, ее объятие сделалось только крепче. Она прильнула головой к его спине и заговорила ласково, но твердо:
– Скажи мне, Кайл. Что она сделала?
– Отпусти меня, тогда отвечу, – проговорил Кайл.
Чтобы не отшвырнуть ее прочь, потребовалось больше самообладания, чем он рассчитывал. Она ведь пыталась его утешить. Только эта женщина ему не принадлежит.
Кайл говорил ровным голосом, но Катрине послышалось зловещее предупреждение, и она убрала руки с талии гостя. Она сделала шаг назад, ужасаясь своему безрассудству, но извиняться не стала, не желая акцентировать внимание на оплошности. Теперь она жила в другом, опасном мире. Нельзя об этом забывать.
Она просто кивнула Кайлу, как часто делал он сам, и рассказ продолжился.
– Она, не стыдясь, призналась ему и всем собравшимся, – спокойно говорил Кайл. – И отважилась заявить отцу, что ее нельзя порицать, потому что «любовь всегда права».
– Справедливо, – сказала Катрина, возвращаясь на свое место. – Так и есть. Только благодаря любви я способна сохранять здравомыслие, когда Николай говорит о таком, что уму непостижимо. Но не думаю, чтобы твой отец благожелательно воспринял ее речи.
Нарочитое преуменьшение рассмешило Кайла.
– Нет, – покачал он головой, не отрывая глаз от темного сада. – Нет, благожелательно не воспринял. Он ее убил. То есть приказал сделать это Кихирину. Прямо у меня на глазах. Меня удерживали в смертном теле – запечатали в нем силой, превосходящей мою. Чтобы обуздать меня и не выпускать из тела, потребовалась сила семерых и еще отец помогал. Я не мог даже приблизиться к ней, когда Кихирин высасывал из нее жизнь. Воплощенный в теле смертного, он перерезал ей горло косой. Пока он готовился расправиться с Кэтрин, она не сводила с меня глаз, говорила, что любит меня и ни о чем не жалеет. Они отпустили меня, когда она была на последнем вздохе. Я тут же бросился к ней.
Голос Кайла вновь ему изменил, и Катрине опять захотелось его обнять, но она не посмела. У Кайла не было ничего общего с Николаем – его никто не мог и не стал бы успокаивать, целуя и обнимая.
– И она знала, что ты с ней? – прошептала Картина, ибо понимала, что чуткий Кайл непременно ее услышит.
– Да, – тихо ответил он, – знала. Они не собирались позволить нам быть вместе. Они хотели остановить нас любым путем, а я сглупил, считая себя незаменимым. Не думал о последствиях слов, которые отец хотел меня вынудить произнести. Я признался ей и сказал то, что должен был сказать: «Я люблю тебя» – так я сказал Кэтрин. Она улыбнулась и просила пообещать, что я запомню день, который мы провели вместе, святой день церковного праздника, и я пообещал ей никогда о нем не забывать. Она умерла у меня на руках, а я не мог ничего сделать, только смотрел. Когда душа покинула тело, я попытался ее остановить. Но лишенный прежней силы, я стал беспомощен, как смертный.
Катрина пыталась сдержать слезы, но не смогла.
Кайл обернулся и взглянул на нее, а она торопливо вытерла глаза. Он подошел к столу, за которым сидела Катрина, достал из верхнего кармана пиджака носовой платок и протянул ей.
– Ш-ш, – тихо успокаивал он, когда женщина нерешительно брала платок.
Мимолетным предостережением у нее мелькнула мысль о том, что не нужно брать ничего, предложенного демоном, но платок все-таки взяла. Ведь раньше Кайл помогал им с Ником. Но почему он решил их поддержать? Разве демоны делают что-нибудь бескорыстно?
Она задумалась так глубоко, что чуть не прослушала, как Кайл сказал:
– Если Николай вернется и увидит, что ты плакала, никогда больше не пустит меня в ваш дом, а ведь ты так старалась заманить меня сюда.
Катрина улыбнулась, вытерла глаза и высморкалась.
– Значит, она умерла.
– Да, – тихо подтвердил Кайл. – Из-за любви ко мне на нее обрушилась беда. Потому что она на самом деле меня любила. Поэтому, миледи Катрина, я решил жить «в одиночестве», как ты изволила выразиться.
– Но ведь ты признал любовь к ней, как они и хотели. – Катрина смотрела на него, и в ее глазах застыла мука. Она еще раз высморкалась и утерла нос платком. – Если… если ты подчинился, ее не должны были убивать!
Кайл просто смотрелна нее, и Катрина съежилась от глупости того, что только что сморозила. Тогда как раз было бы как в кино. А Люцифер – парень не слишком честный.
– Что случилось потом? – спросила она главным образом для того, чтобы замять свою дурацкую фразу.
– Я стал человеком, – пожав плечами, ответил Кайл. – Хотя об этом не догадывался ни я сам, ни те, кто стоял рядом. Демон не может любить, никогда! Если он находит свое сердце и открыто признается, что любит, он становится смертным. Человеком. Когда я признался Кэтрин в любви, я стал человеком. В теле того смертного, в которого я вселился, слились две души – его и моя. Две души не могут населять одно тело, они соединяются. Душа смертного была уже проклята из-за его жизни, а мою дал мне отец, Люцифер, но, поскольку она принадлежала ему, он забрал ее обратно, оставив меня…
– Телом без души, – вместе с Кайлом вслух проговорила Катрина.
– Да, – подтвердил Кайл. – Так он и сказал: «Будешь жить за счет крови тех, ради кого меня предал». Хуже того, я предал его ради любви смертной – этого он не мог вынести и забрал у меня то, что прежде дал, хотя права на то не имел. Оглядываясь назад и вспоминая прошлое, я понимаю, что должен был отдать свою душу и сердце Кэтрин.
Кайл наклонился и посмотрел Катрине прямо в глаза.
– Помни об этом, Катрина, – тихо проговорил он. – Когда не будешь знать, что делать с Николаем, с Советом и Дестрати, с бессмертными, с душами. Когда ты устанешь от Войны Меж Сторон, помни, что все сводится к одному – к любви. Любовь послужила началом и когда-нибудь положит конец. Помни!
Катрина кивнула и всхлипнула, вытерла глаза рукой. Ее улыбка говорила собеседнику о том, что он прав.
Кайл взял ее руку и поднес к губам.
– Спасибо за то, что согласилась стать моим исповедником, – проговорил он и отпустил ее руку. – Прошу прощения за то, что не смогу дождаться возвращения Николая, ибо мне пора заняться делами.
Он поклонился и исчез, а Катрина вернулась за стол и стала ждать мужа.
Она глубоко задумалась над тем, что ей поведал Кайл. Нельзя никому рассказывать об услышанном – исповедники обязаны хранить тайну исповеди вне зависимости от того, насколько страшно и ужасно признание. По крайней мере, она может мысленно придумать вопросы к Николаю. А их было великое множество.