Страница 69 из 135
Катрина кивнула, выражая внимание и интерес, но не прерывала рассказа.
– Каждую неделю Кэтрин ходила на исповедь, – продолжал он. – Я ждал ее за церковной оградой. Я не мог ступить на освященную землю, а она возвращалась из храма улыбающейся и радостной, поэтому я всегда поджидал ее с удовольствием. И мог бы так ждать до скончания времен. Зима постепенно сменилась весной. Март в том году выдался на редкость холодный. Кэтрин беспокоило, что у нее слишком скудные подношения для святого Иосифа. Я сказал, что она зря переживает. Это привело к обсуждению святых, душ и того, почему бы мне не сходить с ней на исповедь.
– «Здесь так холодно, Кэйл, – говорила она перед тем, как войти в церковь. – Хотя бы зайди внутрь, чтобы согреться. Пожалуйста, спрячься от холода!» Она часто так говорила. Я никак не мог понять, о чем она толкует, потому что в отличие от нее не ощущал ни холода, ни тепла, ни чего-то еще. Я ей так и сказал.
– Ох, Кайл! – Катрина судорожно сглотнула, в ее глазах стояли слезы. – И что она?
– Она сказала, что уже поняла, что я не такой, как все. Только она не знала, насколько я другой. Пришлось объяснить, кто я. Она совсем не удивилась, но явно расстроилась. Все эти месяцы, сама того не желая, она общалась с демоном. Кэтрин обвинила меня в том, что я нарочно подружился с ней, чтобы забрать ее душу. И тогда я в первый и последний раз на нее рассердился и сказал, что если бы хотел, то уже давно бы забрал ее, и мне вовсе не нужно было бы проводить с ней столько времени. Она дала мне пощечину и перестала со мной разговаривать. Но у нас были планы на день святого Иосифа, и я не желал бросать ее лишь потому, что она больше не хочет иметь со мной дела. По крайней мере, я так себе сказал. На самом деле я не желал находиться вдали от нее. Она была мне очень нужна.
– Как же она к тебе вернулась? И вернулась ли? – спросила Катрина и отпила из бокала, чтобы немного успокоиться.
Губ Кайла коснулась легкая полуулыбка.
– Демоны терпеливы, – сказал он. – В мире смертных время течет по-другому, и то, что без нее мне казалось часами, для Кэтрин было днями. Но даже час смертных может показаться вечностью, когда душа кровоточит, а я знал, что больно ее ранил. Не знаю, почему это меня беспокоило. Я не знал, что демоны могут любить.
– Демоны могут любить? – эхом отозвалась Катрина, и ее брови вопросительно приподнялись.
Кайл слегка кивнул, потом покачал головой.
– Ну, не совсем, – объяснил он. – Отец сотворил нас по образу своему, как был сотворен сам. Но он так ненавидел человека и так ему завидовал, что его сердце очерствело. При сотворении детей отцу пришлось дублировать собственный образ, и он наделил нас сердцами крохотными, жесткими и почти ни на что не годными. Мы вообще вряд ли узнали бы об их существовании. Он опасался, что, распознав свои сердца, мы начнем его вопрошать, как некогда он сам спрашивал своего Отца. И больше не будем истинными демонами, а станем никчемными. Я был лордом и обнаружил свое сердце, хотя пока об этом не догадывался.
Кайл пригубил напиток и немного подождал. Он чувствовал мысленный вопрос Катрины, но дал возможность ей самой его озвучить.
– И что же ты сделал? – спросила Катрина.
– То единственное, до чего смог додуматься, – отвечал Кайл. – Я пришел увидеться с ней в последний раз и поведать о том, что ей не нужно бояться наших встреч. Я не желал ей вреда, не хотел видеть ее страх по отношению ко мне.
Кайл рассеянно провел пальцем по ободку хрустального бокала.
– Кэтрин ждала меня и отчитала за то, что я припозднился, дабы проводить ее в церковь. Она собиралась принести к алтарю святого Иосифа дары, – поведал он ровным голосом, хотя было ясно, что ему больно ворошить прошлое. – Она решила, что я забыл. Так оно и было. Но я проводил ее, и когда мы добрались до места, остановились у церковной ограды. Она рассказала мне обо всем, о чем размышляла в минувшие дни. Ее мысли всегда были для меня священны в своей неприкосновенности, я никогда не заглядывал в них и запрещал себе подслушивать. Помню, как в миг, когда она заговорила, я это осознал. Она поведала о своих чувствах. Мне оставалось только слушать. Когда она протянула руку, чтобы коснуться меня, я упал на колени, а когда поднял глаза и взглянул на нее, то повинился и молил простить меня за то, что причинил ей горе.
Тут Кайл запнулся, но заставил себя продолжить:
– Она попросила меня подняться – ей было неудобно оттого, что я стою на коленях. Я пообещал постараться зайти вместе с ней в церковь, хотя не знал, получится ли. Ради нее я был готов попытаться. Если только она простит меня за все… И за то, кто я такой. Я сказал, что никогда ей не лгал, – в устах демона в человечьем облике это звучало нелепо. Тогда она наклонилась и поцеловала меня, – тихо рассказывал Кайл. – Прямо на глазах у тех, кому была охота глазеть. Она это сделала! Незамужняя, набожная особа, добродетельная и милая, целует сына дьявола, которого она всю жизнь чуралась. О, это был невинный поцелуй даже с учетом того времени. Смелый. Отважный. И в тот же миг раздался нечеловеческий смех.
Катрина снова закусила губу, чтобы удержать готовый сорваться вопрос, хотя уже догадывалась, что случилось потом. Ведь Кайл был здесь, а его Кэтрин – нет.
Кайл молчал, невидящим взором долго смотрел в бокал. Потом взглянул на Катрину. В глазах цвета морской волны застыла мука, но не пролилось ни слезинки. Плакать он не мог – слез не было.
– Незадолго до того нас разыскали. Молодой новичок из числа рядовых демонов пытался выслужиться: шпионил за мной – за нами – и докладывал все Отцу. Я об этом не догадывался. Потому что сосредоточился исключительно на том, как мне нужна Кэтрин, и совсем не думал, что поступил опрометчиво и беспечно. Меня заботило одно – быть рядом с ней.
Кайл вздохнул и продолжил:
– В тот миг ничего не произошло, просто не могло случиться по причине церковного праздника. Только это ничего не меняло, лишь давало отсрочку. И мы продолжали жить, словно нам ничего не грозит. И провели вместе целый месяц. Кэтрин отнесла в храм дары, а потом мы говорили о том, о чем ни один человек даже не догадывается. Я был рад многое ей рассказать, счастлив отвечать на ее вопросы. Она провела со мной целый день, словно я был человек. А когда настала ночь, она осталась со мной во фруктовом саду ее отца, где мы развели костер, и нас сопровождали два пса. Думаю, она знала, что за общение со мной ей грозит ад в буквальном смысле слова, и решила, что я того стою. Как я уже говорил, она была храброй и особенной, единственной в своем роде.
– Была? – заставила себя переспросить Катрина.
Кайл стоически кивнул.
– Наша беседа продолжалась до глубокой ночи, и Кэтрин о многом мне поведала. Она сказала… – Не в силах продолжать, Кайл умолк. Он закрыл глаза и опорожнил бокал, а потом посмотрел прямо в глаза Катрины. – Она сказала, что любит меня, – его голос звучал сильно и твердо, – несмотря на то, кто я, и зная о невозможности совместной жизни. Тогда она позволила мне себя обнять. Никогда прежде я этого не делал. Никогда не пытался коснуться ее даже мимоходом. Я всегда довольствовался тем, что смотрел на нее, находился рядом и слушал ее голос. И ни разу ни о чем не просил, лишь той ночью. Я сказал, что мне бы хотелось заключить ее в свои объятия, и она позволила себя обнять. В полночь, когда закончился церковный праздник, за мной пришли. И все кончилось.
– Кто пришел? – спросила Катрина, желая взять его за руку, но не смея сделать это. Вернулась прежняя манера поведения Кайла, мрачная и величественная. Она опасалась еще больше его растревожить. Ей говорили, что Кайл опасен, даже когда спокоен.
– Тот, кто шпионил за нами, и другие. Они принесли с собой отрубленную голову человека, через которую вещал мой отец. Я уже говорил, что физически он не может выйти из ада, но есть способы, которые позволяют ему ненадолго явиться в мир смертных.
Кайл посмотрел на золотое кольцо, которое носил на правом мизинце, и рассеянно его покрутил.