Сверхъестественная любовь (сборник)

– Но я вас даже не знаю.

– Вы знаете, что я вампир и к тому же намерен вас убить.

– Вы еще не убили меня.

– Дайте срок.

У Джулии не было никаких оснований не верить ему, но что-то в складке его рта и в том, как он избегал встречаться с ней глазами, заставляло ее усомниться.

Какие могут быть сомнения? На него смотреть-то страшно, хотя, признаться, уже не так, как пару минут назад. Несмотря на далеко не модный плащик, повязку на глазу и недельную щетину, в нем есть что-то неуловимо привлекательное. Хотя обычно трудно беспристрастно оценить физические данные того, кто собирается тебя убить. Страх ослепляет.

Он угрожает ей ножом. Она должна бы лишиться чувств или вопить от ужаса, а не хладнокровно размышлять о степени его привлекательности. Тем не менее она занималась именно этим. Чем-то таким. И чем дольше они разговаривали, тем меньше она верила, что он способен на убийство. Будь он хоть трижды вампир!

Пытается предостеречь своего глупого младшего брата от ошибки – вот и все. Этот парень – не убийца.Теперь Джулия это точно знает. Почему она так решила? Потому что у него красиво очерченные губы, мощные скулы, низкий сексуальный голос, мускулистое и красивое тело?

Нет, тут что-то более глубокое, то, что нельзя потрогать руками. Кроме того, если он действительно смертоносный вампир, то почему до сих пор ее не укусил? Ему не надо никакого особого оружия, есть острые клыки. А на ней облегающее платье с низким вырезом, и шея открыта.

С ума она сходит, что ли? Наверно, шок. Это единственное объяснение.

Он вампир! Монстр! И у него огромный нож. Все остальное меркнет и не имеет никакого значения.

– Как вас зовут? – спросила Джулия.

Он долго и внимательно посмотрел на нее и ответил:

– Генри.

Она удивилась тому, что он ответил. И еще больше имени Генри. Не похож он на Генри. Вероятно, ему подошло бы имя Люсьен или Демьен. Что-то темное, зловещее и сексуальное.

Почему она вообще об этом думает? Ноль смысла!

У нее помутился рассудок. Она не понимала, что ее так привлекает в этом мужчине. Ведь он – вампир и собирается ее убить. Этого более чем достаточно. Наверно, все-таки шок.

– Генри Фрост, – произнесла Джулия вслух, предположив, что у них с Эваном одна и та же фамилия.

– Все верно.

– Вы всегда так заботились о вашем брате, Генри?

Он удивленно наморщил лоб:

– Что?

– То, что вы слышали. Я совсем не знаю ни вас, ни вашего брата…

– Как это – не знаете? – Он сдвинул густые брови. – Вы хотите сказать, что ничего не помните из прошлой жизни?

У нее вырвался раздраженный вздох.

– Во-первых, я не верю в перевоплощение и родство душ. Во-вторых… Нет, первого достаточно. Разумеется, у меня нет никаких воспоминаний о прошлой жизни. Я не тот человек, за которого вы меня принимаете. Поверьте!

– Но колдунья сказала, что это вы.

– Вы при этом присутствовали? Слышали, как она это сказала?

– Да, слышал. Был не в той же комнате, но рядом.

– Значит, колдунья ошиблась, – пожала плечами Джулия.

– Разумеется, вы будете так говорить! Манипулировать вы всегда умели.

– Мы можем спорить до второго пришествия, но это ничего не изменит. Я не реинкарнация бывшей возлюбленной вашего брата. Я работаю в компании «Сире», которая специализируется на медицинском оборудовании. И моя коллега, с которой я пришла в бар, скоро начнет искать меня. А она, смею вас уверить, весьма стервозная особа и может доставить кучу неприятностей.

– Кажется, вы назвались монахиней? – Губы Генри изогнулись в легкой усмешке. – И вы только что употребили выражение «до второго пришествия». Я ведь не ослышался?

– Вы должны меня отпустить! – взмолилась Джулия.

Его лицо снова стало хмурым и напряженным.

– Я не могу этого сделать.

Опять стало страшно. Этот человек невероятно упрям, но она не собиралась сдаваться. Ей часто приходилось уступать и от многого в жизни отказываться, потому что этого было слишком тяжело добиться, а добившись, трудно сохранить, но будь она проклята, если сейчас откажется от самой жизни. Было в этом Генри что-то такое, что заставляло ее снова и снова убеждать его, что он ошибается на ее счет.

– Представьте: вы меня убьете, а потом выяснится, что я вовсе не та, кого вы хотели убить? Что если колдунья ошиблась?

– Колдунья не ошибается. Это ее работа, специальность – воссоединение родственных душ.

– Воссоединение, значит… – задумчиво повторила Джулия. – Должно быть, я сплю. Да, я сегодня днем прилегла и, наверно, еще не проснулась. Тогда все это еще можно как-то объяснить.

Она говорила, а Генри мрачнел:

– Настораживает то, что обычно душа помнит своего бывшего партнера. Можно забыть подробности прошлой совместной жизни, но должно сохраниться взаимное притяжение. Да-да, их неудержимо тянет друг к другу, и в конце концов капкан защелкивается.Поэтому либо вы очень хорошая актриса, либо действительно что-то не так.

Она слегка перевела дух:

– Ну вот, вы сами это сказали.

– Что вы хорошая актриса?

– Да никакаяиз меня актриса! Мне даже не доверили роль в школьном спектакле в шестом классе. – Джулия ухватилась за соломинку. Ее инстинкт самосохранения работал с огромным перенапряжением. – И главное – вы не хотитеменя убивать.

– Не хочу?

Она покачала головой:

– Вы не убийца.

Он прищурился:

– Вы меня не знаете.

– Я хорошо разбираюсь в людях.

– Да? Я хватаю вас на улице, тащу в темный переулок, приставляю нож к горлу… И вы станете меня уверять, что я не способен на убийство? Может, вы хотите меня перевоспитать, так как под грубой оболочкой узрели красоту моей души?

Она сглотнула:

– Согласна, это было бы наивно.

– Более чем наивно. А наивной вы в прежней жизни не были. А были вкрадчивой и хищной, как лисица, играли людьми и заставляли их делать то, что вам было нужно.

– Даже вас?

Генри снова помрачнел:

– Пытались, но не вышло. Я не поддался вашим чарам. Красивого личика недостаточно, чтобы задурить мне голову.

– Вы голубой?

По лицу Генри Джулия поняла, как он потрясен ее предположением.

– Нет.

– Но вам не нравятся женщины?

– Я не голубой, – проворчал он с досадой. – И мне нравятся женщины. Мне выне нравились. Я видел насквозь вашу лживую сущность, а бедный Эван ничего не замечал.

– Как звали ту женщину?

– Катерина.

– Итак, Катерина бросилась вам на шею, хотя уже была подругой Эвана…

– Шлюхой она была, а не подругой!

Джулия пропустила это уточнение мимо ушей.

– Итак, она приставала, а вы и ухом не повели. Ни в одном глазу? А ведь красивая была, да?

– Я уже сказал: ее красоты не хватило, чтобы вскружить мне голову. Кроме того, она, то есть вы… – он досадливо поморщился, – вы принадлежали моему брагу. Я не мог бы так поступить с ним, даже если бы почувствовал влечение. Но я не почувствовал.

– Она ведь поцеловала вас?

– Она пыталась делать не только это, когда я лежал связанный. Перед тем, как лишить меня глаза. – Он дотронулся до своей повязки. – Ее поцелуи не вызвали во мне ничего, кроме отвращения. Целоваться с женщиной, которую презираешь…

Джулия привстала на цыпочки и прижалась губами к губам Генри. Она почувствовала, как он резко вдохнул от неожиданности. Он был потрясен. Черт возьми, она сама была потрясена!

Что она делает?

Раздался громкий металлический звук: нож упал. Джулия немного побаивалась того, что будет дальше, – при его-то нелюбви к поцелуям. Но ее, в отличие от подруги брата, Генри не оттолкнул, чтобы с отвращением стереть слюну со своих губ. Его сильные руки обхватили ее за талию, и он прижал ее к своему горячему телу. Когда язык Джулии добрался до языка Генри, поднявшаяся в ней волна желания едва не сбила ее с ног.

Этот сумасшедший вампир с горячей кровью умел целоваться. И кажется, прекращать не собирался. Теперь Джулия чувствовала клыки – они стали больше, чем минуту назад. И она могла бы поклясться, что, пока длился поцелуй, увеличились не только его клыки.