Страница 1 из 119
Пол Теру
Старый патагонский экспресс
Поезд — единственное свидетельство жизни в необитаемых местах, единственный актер и единственный спектакль, который можно наблюдать в мире с неизменной природой и людьми. И стоило мне представить, как прокладывали железную дорогу через эту безводную пустыню, населенную кровожадными дикарями; как на каждом этапе строительства возникали и растворялись в пустыне шумные безалаберные поселки, полные золота, алчности и смерти, лишь иногда остававшиеся в виде позабытых полустанков где-то посреди песков; как сюда сгоняли закованных в цепи китайских пиратов с черными косицами и разбойников и отщепенцев со всей Европы, едва способных общаться на какой-то жуткой смеси диалектов, по большей части представлявшей кашу из ругательств и проклятий; как они пили, проигрывали последние деньги и грызли друг друга, как волки; как увенчанные перьями вожди индейских племен с дикими кличами налетали на поселки белых и устраивали кровавую резню, чтобы не допустить на свою землю «дурные повозки»… когда я вспоминаю, что все эти катаклизмы устроили лощеные джентльмены во фраках, желавшие всего лишь получить новую прибыль и с комфортом путешествовать в Париж, клянусь, затея с железной дорогой кажется мне символом достижений всей нашей эпохи. Как будто мы свели воедино все страны мира и всех живущих в нем людей и бросили их к ногам какого-то гипотетического великого писателя. Если в этом можно найти романтику, если в этом можно найти героическую борьбу, то что, по сравнению с этим новым эпосом, подвиги героев Трои?
Предисловие
Многие считают, что описание путешествий сродни роману, потому что обязательно содержит элементы выдумки, порожденной воображением автора, и представляет собой этакое странное произведение: наполовину документальное, наполовину художественное. И вот стоит эта несуразная химера и нетерпеливо фыркает и бьет копытом в ожидании, когда мы дадим ей подходящее имя. Без сомнения, можно найти немало книг, полностью соответствующих этому описанию: в них любой малозначительный эпизод может быть раздут до размеров одиссеи или даже эпоса. Это происходит в тех случаях, когда вам хочется написать роман, но у вас нет ни достойной темы, ни персонажей, ни даже пейзажей. И тогда вы отправляетесь в путешествие — не более чем на пару месяцев, чтобы не получилось ни слишком дорого, ни чересчур опасно, — и описываете его так, как вам заблагорассудится, постаравшись придать побольше драматизма и значительности собственной персоне как главному герою этого… Чего? Похода за книгой, только уж слишком облегченного для того, чтобы превратиться в настоящий «квест» [1].
Сразу хочу сказать, что это совершенно не мой стиль. И когда мне в руки попадает такая книга, первые же признаки фальши, выдумки и приукрашивания отбивают у меня всякую охоту к дальнейшему чтению. Самовосхваление практически неизбежно в любом описании путешествия, ведь подавляющее большинство путешественников, даже если они отправляются всего лишь на прогулку до магазина, кажутся себе одинокими и героическими первопроходцами. И вот что самое странное: настоящие герои почти никогда не снисходят до описания своих приключений.
Несколько лет назад мне в руки попала книга с подробным описанием странствий одного молодого человека по материковой Франции: «неповторимое чтение для франкофилов, франкофобов, гурманов, обжор и всех тех, кто просто интересуется современными путешествиями по современной стране галлов». По нему выходило, будто давно освоенная, уютная, цивилизованная и исхоженная вдоль и поперек Франция — какая-то terra incognita.Безусловно, такие книги тоже пользуются спросом — особенно у тех, кто решает, где бы провести свой отпуск, — но я скорее предпочел бы почитать о приключениях в менее обжитых местах.
Итак, я мечтал о приключениях, когда планировал поездку, которая стала «Старым патагонским экспрессом». Я хотел перешагнуть порог своего дома в городе Медфорд, штат Массачусетс, и отправиться на юг, до самой Патагонии, ни разу не оторвавшись от земли. Я хотел попасть со своей привычной и уютной Родины в дальние и дикие — как мне тогда казалось — места на самом юге Южной Америки. Я хотел связать вместе знакомое и незнакомое и при этом не покидать пределов Западного полушария. Это должно было быть не кругосветное путешествие, описанное мной в «Большом железнодорожном базаре», а скорее линейное продвижение по маршруту Отсюда до Куда-то Там.
Это всегда меня тревожило: как порой не оправдываются ожидания от такой книги. Я сказал об этом в начале «Старого патагонского экспресса»: «Путешествие — это способ исчезнуть, одинокая линия от точки на карте к полному забвению». Когда-то в своей первой книге я просто описал свой путь на Восток. В следующей я, как мне кажется, уже вполне сознательно попытался экспериментировать с пространством и временем. Моей целью было сесть на самый обычный поезд и все время двигаться, меняя один состав на другой, до самого конца маршрута — так я и оказался на маленькой аргентинской станции «Эскуэль», где-то в самом сердце Патагонии.
Описание этого путешествия существенно отличается от моих первых книг. В первую очередь я постарался освоить язык той местности, по которой проезжал. Мне до сих пор кажется, что первые книги получились какими-то рваными из-за моей неспособности говорить на хинду, японском, фарси, урду и малайском языках. А ведь это вполне выполнимая задача: передать колорит местной речи. И я решил исправить эту свою небрежность. Я прослушал множество пленок с записью испанской речи. Я хотел понимать, что будет твориться вокруг меня. Одной из главных особенностей таких книг является то, что в центре повествования обычно стоит личность самого автора. Мне же хотелось разорвать этот порочный эгоистический круг и попытаться понять те места, через которые я проезжаю. Я плохо разбирался в государственном устройстве этих стран и практически ничего не знал о географии. Моей целью было дать как можно более реалистичную характеристику каждого места, чтобы мои читатели могли получить достаточно четкое представление о том же Сальвадоре, или о Коста-Рике, или о Перу вместо сумбурного и бессмысленного бреда об отсталых банановых республиках.
Я ни в коей мере не собирался превращать свою книгу в роман. Планируя эту поездку, я как раз заканчивал работу над романом «Дворец картин», где выдуманный персонаж Грэхэм Грин говорит: «Кем же надо быть, чтобы назвать путешествие одним из самых мрачных развлечений?» Это было летом 1977 года. Шесть месяцев спустя, морозным февральским утром, я покинул свой старый дом в Медфорде и сел на поезд до Бостона, потом на другой поезд, от Бостона до Чикаго, и так дальше. Небо было практически черного оттенка: на нем громоздились тучи, готовые разразиться бурей, какой еще никто не помнил на северо-востоке нашей страны. А я прочел об этой снежной буре уже в душной парно́́й Мексике. Как же легко мне удалось туда добраться! И я продолжал свой путь на юг на все более допотопных железнодорожных составах.
Будучи автором нескольких книг о путешествиях и хорошо разбираясь в собственных сильных и слабых местах, я уже имел общее представление о том, как должно выглядеть мое повествование. Более всего я стремился встретить необычных людей и вдохнуть жизнь в их образы в своей книге. Я представлял себе книгу как серию портретов, пейзажей и лиц. Меня всегда волновало визуальное восприятие моих читателей, и я недаром посвятил свой «Дворец картин» судьбе женщины-фотографа: бо́льшая часть ее высказываний о фотографии соответствует моим мыслям по поводу литературы. Я собирался наполнить свою книгу о Патагонии живыми голосами и лицами людей в их родной среде.
1
Quest (англ.) — ист. поиски приключений (в рыцарских романах). — Здесь и далее прим. пер.