Череп грифона

— Соклей!

Только второй — или третий? — оклик дошел-таки до сознания Соклея, и он поднял глаза.

— А-а. Радуйся, Дамонакс. Откуда ты взялся?

Дамонакс рассмеялся.

— Откуда взялся? Ты что, думаешь, я вырос из посеянных Кадмом драконьих зубов? Вряд ли, мой дорогой. Я шел по улице рядом с тобой полплетра, но ты ничего не замечал.

У Соклея загорелись щеки.

— О боги. Боюсь, я и вправду тебя не заметил. Прости. Я… задумался кое о чем.

— Должно быть, так и есть, клянусь Зевсом, — ответил Дамонакс. — Что ж, если Платон говорит правду, у Сократа тоже была такая привычка, так что ты в хорошей компании.

Соклей был уверен, что Сократ никогда не размышлял о странностях арамейской грамматики.

— Я, кстати, совсем недавно думал о Кадме, — сказал он. — Хотя и не в связи с драконьими зубами.

— Тогда в связи с чем? — заинтересовался Дамонакс. — Ты вспомнил, как Еврипид изобразил его в «Вакханках»?

— Нет, — покачал головой Соклей. — Я вспомнил, что финикийцы принесли эллинам алфавит.

— А, об этом. — Дамонакс пожал плечами. — Историей я интересуюсь меньше, чем философией. Правду ли говорят, что твой удивительный череп грифона был потерян в морях?

— Боюсь, что так, — ответил Соклей. — А что ты делаешь в этой части города?

— Иду повидаться с твоим отцом, разумеется. Он, должно быть, рассказал тебе, что я хочу жениться на твоей сестре.

— Да, рассказал. И эта новость сильно меня удивила. Ведь у нашей семьи нет обширных земельных владений до самого горизонта.

«А у твоей как раз есть такие владения… Или же были, — подумал Соклей. — Ты что, все промотал? Дело в этом?»

Улыбка Дамонакса, вежливая и ослепительная, ничего не сказала Соклею.

— Конечно, я жду, что Эринна принесет мне подходящее приданое, — проговорил Дамонакс, — но этого ожидал бы любой мужчина, который стал бы добиваться ее руки, правда?

То было правдой, и Соклей прекрасно это знал, но все-таки ответил:

— То, что кажется одной стороне «подходящим приданым», может показаться другой стороне неслыханным.

Слова Дамонакса его удивили:

— О, надеюсь, на сей раз такого не случится. Я знал первого мужа твоей сестры — мы не были близки, но он был добрым другом моего старшего брата, почти его ровесником. И он постоянно расхваливал Эринну во всех отношениях, в каких только муж может расхваливать свою жену: и как она прядет, и как ткет, и как управляет домашним хозяйством. Поэтому я имею некоторое представление о том, что получу, и предвкушаю это.

— Вот как? — переспросил Соклей.

Может, это объясняло, почему Дамонакс ухаживает за вдовой, а не за девицей. Может быть. И все-таки у Соклея имелись кое-какие подозрения на сей счет.

Он постучал в дверь своего дома и, когда Гигий открыл, сказал управляющему-лидийцу:

— Со мной Дамонакс, я повстречал его на улице. Он пришел, чтобы поговорить с отцом.

— Да, конечно, господин, мы его ожидаем.

Домашний раб отвесил Дамонаксу вежливый легкий поклон.

— Радуйся, о благороднейший.

— Радуйся, — ответил Дамонакс. — Лисистрат в андроне?

— Да, он там, — ответил Гигий. — Пойдем, я отведу тебя.

Взглянув на Соклея, управляющий добавил:

— Может, и тебе будет интересно послушать?

— О да, — ответил Соклей. — Вдруг однажды у меня тоже будет дочь. Мне бы хотелось посмотреть, как ведутся переговоры насчет приданого.

— Ты уже многое пропустил, — сказал Дамонакс.

— Ничего. Я рассчитываю, что вы с отцом начнете обсуждать все по новой.

Дамонакс засмеялся.

— Ты, вероятно, прав.

В андроне Лисистрат подождал, пока раб подаст вино, оливки и сыр, и только потом перешел к делам.

— Итак, Дамонакс, не кажется ли тебе, что двух талантов серебром в качестве приданого будет вполне достаточно?

— Нет, господин, не кажется, — ответил Дамонакс вежливо, но твердо. — И мои родственники тоже так считают.

Лисистрат вздохнул.

— Жаль это слышать, почтеннейший. Ты не думаешь, что с помощью двух талантов можно было бы выкупить часть твоего урожая оливок?

Дамонакс вздрогнул.

— Выкупить? У кого? — спросил Соклей.

— Боюсь, что у кредиторов, — ответил отец. — Семья Дамонакса погрузила много серебра на крутобокое судно, а судно это то ли встретилось с пиратами, то ли затонуло, потому что так и не пришло в Александрию. Урожай оливок этого года заложен.

— Откуда ты узнал? — вопросил Дамонакс. — Наши кредиторы поклялись, что не будут болтать.

— Они и не болтали. Вот почему я потратил столько времени, чтобы все выяснить. Но я не ошибся, так ведь, хоть мне и пришлось складывать сведения, как головоломку?

— Нет, не ошибся, — горько проговорил Дамонакс. — Но жаль… Этот брак был бы хорошей партией.

Соклей встал.

— Отец, ты не выйдешь со мной ненадолго во двор?

Слегка удивленный, Лисистрат вышел вслед за сыном из андрона.

— Ну? — негромко спросил он. — Что ты скажешь такого, что, по-твоему, не надо слышать Дамонаксу?

— Только то, что он будет хорошей партией для Эринны, если согласится на то приданое, какое мы решим за нее дать, — ответил Соклей. — Я и впрямь думаю, что Дамонакс хочет жениться ради ее самой, а не только ради денег; он сказал, что первый муж Эринны хвалил ее таланты хозяйки. А Эринна очень хочет снова выйти замуж, и мы уже убедились, что найти для нее пару не так-то легко — ведь та, другая, семья предпочла ей юную девочку.

Отец задумался.

— В твоих рассуждениях что-то есть, — признал он. — И Дамонакс будет благодарен нам за помощь, а дела его могут и поправиться.

Лисистрат вздохнул.

— Ты прав насчет сестры — она хочет иметь детей. Отцу не положено придавать большого значения таким делам, но что я могу поделать? — Он кивнул, внезапно приняв решение. — Если Дамонакс согласится на наше приданое, я отдам за него Эринну.

Когда Соклей с Лисистратом вернулись в андрон, Дамонакс встал.

— Я пойду. В дальнейших разговорах нет смысла, верно?

На смену его горечи пришло мученическое смирение.

— Все зависит от того, как пойдут дела, — сказал Лисистрат. — Больше двух талантов приданого ты из меня не выжмешь, но если тебе этого будет довольно, мы можем продолжить разговор.

Дамонакс опустился на стул так, как будто у него подкосились ноги.

— И вправду? — прошептал он.

— Трудно осуждать человека за то, что он не хочет разглашать денежные затруднения своей семьи, — сказал Соклей.

Не все эллины согласились бы с ним, но он и сам был крайне скрытен и понимал желание спрятать грязное белье в сундук в надежде, что никто его там не обнаружит.

— Ответь мне на один вопрос, только честно и откровенно, Дамонакс: ты потерял урожай этого года, но не потерял сами земли, не так ли?

— Да. — Дамонакс нервно кивнул. — Да, это так. Клянусь Зевсом и всеми другими богами.

— Тогда хорошо, — сказал Лисистрат. — Вы еще можете поправить свои дела. Даже если два таланта — меньше, чем ты хотел получить, это все же большой шаг к тому, чтобы помочь твоей семье удержаться на плаву.

— Спасибо, господин, — ответил Дамонакс. — Я у тебя в долгу… Мы все у тебя в долгу.

Соклей улыбнулся про себя. На это он и рассчитывал. Конечно, попадаются неблагодарные люди, которые быстро забывают о том, что их облагодетельствовали, но ведь бывает и по-другому.

— Женитьба даст тебе законных внуков, господин, — сказал Дамонакс.

— В конце концов, в этом и заключается цель женитьбы, — ответил отец Соклея. — А теперь иди домой. Позаботься, чтобы твои родственники удовольствовались предложенным, и мы продолжим переговоры.

После ухода Дамонакса Эринна спустилась вниз из женских комнат и, когда Соклей рассказал ей о достигнутой договоренности, с восторженным криком бросилась в его объятия.

— Это замечательно! Кажется, у меня есть еще один шанс. Нет, не кажется, это и впрямь шанс!

— Очень надеюсь, что теперь все пойдет просто замечательно, моя дорогая, — ответил Соклей. — Да сделают боги, чтобы и впрямь так было.