Венецианское ожерелье

Даже торопясь закончить работу, Андреа не удержалась от того, чтобы полюбоваться на одни из самых прекрасных камней в мире. Затем она достала из косметички бутылочку лосьона и кисточку. Помолившись богам — хранителям драгоценностей, Андреа начала красить камни. В бутылочке с лосьоном на самом деле была густая белая эмаль, которую она купила в магазине и перелила в пустую бутылочку; тоненькая кисточка в ее косметичке сошла за щеточку для туши.

Все было тщательно продумано — за исключением дрожи в руках. Она заставила себя побороть этот признак страха и, еще раз взглянув в сторону двери, вернулась к работе.

Когда сияние рубинов и блеск бриллиантов были заглушены быстро сохнущей краской, Андреа спрятала их в свой чемоданчик и закрыла крышку. Она знала, что краска будет сохнуть долго, но не учла, что охранник может оказаться таким исполнительным. Время было не на ее стороне, и она не могла дольше ждать, поэтому она решила подменить камни немедленно.

Андреа сняла свои серьги и расстегнула ожерелье, положила их в мешочек, в котором раньше были драгоценности Каппелло. Затем открыла чемоданчик и потрогала свежеокрашенные камни. Они еще не до конца высохли, но она хорошо поработала. Для неопытного взгляда камни выглядели точно так, как те, в которых она пришла в банк.

Надев их, Андреа подумала обо всех тех женщинах, которые носили драгоценности Каппелло в течение многих веков. Вступив в их ряды, она сама собиралась войти в историю. Если, конечно, ей удастся выбраться с острова Сент-Майкл.

Андреа уложила свои инструменты так, как делала это обычно, и нажала кнопку звонка, чтобы вызвать охранника. Он появился мгновенно, и ее внезапно охватил страх, что он все время был за дверью и наблюдал за ней. На лице охранника было не удивление, он скорее был озадачен: Андреа работала менее часа.

Она почти сделала ошибку, решив объяснить охраннику причину своего раннего ухода. Но все же вовремя сообразила, что он всего лишь охранник; ее оправдания только пробудили бы его подозрения. Поэтому она снова мило улыбнулась, и снова он не ответил, а только начал медленно просматривать содержимое ее сумки. Когда он открыл косметичку, Андреа подавила в себе желание броситься бежать по холлу и затем на улицу — прочь, прочь, к дневному свету. Она забыла заменить бутылочку с лосьоном! Но если охранник и был добросовестным, то все же не особенно наблюдательным. Пока она боролась с желанием убежать, охранник закрыл сумочку и протянул ей. Однако она не улыбнулась, у нее не осталось сил на улыбки. Андреа просто пошла к лифту.

Его голос заставил ее остановиться:

— Мисс…

Очевидно, она недооценила его. Ее сердце бешено забилось. Андреа обернулась, уверенная в том, что вина отчетливо написана на ее лице.

— Карманы, мисс?

Пытаясь скрыть облегчение, что уже входило в привычку, она вывернула два больших кармана для проверки и затем еле удержалась от того, чтобы не закричать от счастья, когда разукрашенные двери лифта открылись, приветствуя ее.

Но она еще не была в безопасности. Ей еще нужно было преодолеть дистанцию до входной двери, когда лифт дойдет до первого этажа, и при этом ни в коем случае нельзя наткнуться на сэра Джорджа: он заметит, что на ней более крупные камни.

Она пыталась медленно пересечь мраморные просторы, но к тому моменту, когда она дошла до входной двери и открыла ее, Андреа уже бежала. Машина Дэвида ждала за углом. Она открыла дверь и упала на сиденье рядом с ним, лихорадочно дыша. Дэвид заметил драгоценности.

— Они у меня! — воскликнула она, ее голос был еле слышен. — Теперь тебе предстоит вывезти драгоценности — и меня — с этого проклятого острова.

Дэвид засмеялся и тронул машину с места.

— Считай, что это сделано, — сказал он с улыбкой, и Андреа снова поняла, что этому человеку она может доверять.

Он выехал из города по дороге, которая была ей незнакома.

— Чем ждать вечернего рейса, мы поплывем на лодке в Пуэрто-Рико и там сядем на вечерний рейс до Нью-Йорка.

Андреа с готовностью согласилась. Ей было наплевать на способ передвижения, лишь бы доставить драгоценности Каппелло в Нью-Йорк.

Дорога была пустой и тихой, если не считать криков экзотических птиц, доносившихся из густой листвы деревьев. Дорога сузилась, и Дэвид снизил скорость. Андреа обнаружила, что попала на райский остров. Если бы ее миссия на Сент-Майкле была менее захватывающей, она бы поддалась искушению побродить по этому лесу в поисках зачарованных полянок, которые здесь были повсюду. Теперь же было слишком поздно.

Они миновали зеленый туннель деревьев и поехали по крутому известняковому спуску. Внизу были ворота, а за ними ослепительный белый пляж в форме полумесяца. Дэвид вышел из машины и открыл ворота. На воротах висела металлическая табличка: «„Нэвилл лимитед“. Вход воспрещен».

Сердце Андреа забилось. Ее любовь к приключениям почти вытеснила страх. Они проехали через ворота и остановились на границе пляжа.

— Как адвокат компании я обладаю доступом к лодке Нэвиллов, к счастью для нас, — сказал Дэвид с улыбкой.

Выбравшись из машины, Андреа улыбнулась ему в ответ.

Андреа стояла в конце пирса и наблюдала за тем, как Дэвид снимает чехол с лодки. Но пока она ждала, в ней почему-то зародилось первое сомнение. Она не знала, что стало причиной этого, но это было связано с Заком.

Дэвид повернулся и увидел выражение ее лица, но неправильно истолковал его. Это было выражение лица женщины, которая передумала.

— Андреа, — сказал он, протягивая ей руку, чтобы она могла взойти на борт, — не время для сомнений. Мы почти у цели.

«Он читает мои мысли?» — подумала Андреа. Должно быть, так — потому что его слова стали более настойчивыми:

— Прескотт выбрал свою семью вместо тебя. Он пожертвует всем, чтобы завладеть драгоценностями. Я знаю, ты понимаешь это.

Андреа стояла, не двигаясь, пытаясь поверить словам Дэвида. Она так далеко зашла! Почему же она не может сделать последний шаг?

— Давай же, Андреа. Торопись. — Настойчивость в голосе Дэвида притягивала ее, как магнит. Она колебалась… колебалась… Потом подняла руку, протянула к нему.

Рев мотора разбудил тихую бухту, автомобиль несся по спуску, птицы с шумом взлетали в небо. Колеса зарылись в песок всего в нескольких футах от пирса. В том, что она увидела затем, была какая-то неизбежность. К ней шел Зак — темный силуэт на фоне безоблачного синего неба. Выхода не было; все остальное разыграется здесь, на каменистом пирсе.

Она отступила, прочь от протянутой руки Дэвида, от приближающейся фигуры Зака. Дэвид на секунду потерял равновесие, пытаясь схватить ее, сильно качнул лодку и, пытаясь обрести устойчивость, упал на кабину.

Зак позвал ее:

— Не садись в лодку, Андреа.

Она отошла еще на шаг, но не из-за его приказа, а просто чтобы оказаться подальше и от них, и от своего смятения.

— Поверь мне, Андреа, — звал ее Зак, — и пойдем со мной. — Она прислушивалась, но не к его словам, а к собственным чувствам, пытаясь уловить заботу в его голосе. Беспокоился ли он о ней или о драгоценностях Каппелло?

— Он враг, — продолжал Зак. — Я не рассказывал Дориан о Венеции, это сделал кто-то другой. Дэвид Марлоу. Он знал это с самого начала. Подумай! — В голосе Зака было столько боли, что ее практически притянуло к нему, но Дэвид остановил ее своими настойчивыми словами:

— Ему нельзя доверять, Андреа. Ты это знаешь. — Дэвид удержал равновесие и поставил одну ногу на нос лодки, готовясь сойти на пирс. — Он не позволит тебе опустошить семейную казну, — напомнил он. — Иди со мной, пока у нас есть шанс. Мы сможем сделать это.

Парализованная, Андреа знала, что стала пешкой в битве характеров двух мужчин. Один из них хотел ее, другой — драгоценности. У нее не было проводника, не было карты, чтобы выбрать правильный путь. Она сама должна была сделать выбор, и сделать это сейчас.

Зак был от нее всего в нескольких футах, он почти мог коснуться ее.

— Не слушай его, Андреа, — сказал он мягко. — Доверяй своим инстинктам — и своему сердцу. Иди со мной. — Зак говорил с ней, но смотрел на Дэвида. Казалось, он наблюдает и ждет.