Венецианское ожерелье

— Драгоценности нужно вернуть, Бретт, — сказала Андреа, все еще спокойно, несмотря на то что ей хотелось кричать. По многим причинам. Одной из них был Паоло и ее собственная судьба, но этого никто не знал. Кроме Зака. Она попыталась воззвать к их чувству долга: — Когда возвращение состоится, благодарность народа Италии перевесит подозрения.

Бретт улыбнулся своей прекрасной, очаровательной улыбкой:

— Андреа, милая, меня не так-то легко провести. Мы ничего не вернем, но, когда заключим сделку по продаже венецианских драгоценностей, не забудем о вас. Вы получите свою долю, и все извлекут из этого выгоду.

Зак пристально наблюдал за ней, его глаза прищурились. Конечно же, он не думал, что она согласится на это ужасное предложение? Прежде чем Андреа могла прокричать свое «нет» — и она прокричала бы его, хотя бы ради Зака, — Дориан вскочила на ноги:

— Мы ничего не дадим ей! Мы сдуру поверили ей, ведь это ее муж украл драгоценности Каппелло…

Шок накрыл комнату, коснулся Бретта, Рейчел, даже Дориан, по ее побелевшему лицу было понятно, что она сказала гораздо больше, чем собиралась. Выражение лица Зака не изменилось. Андреа была потрясена, слова Дориан словно ударили ее. Испуганные зеленые глаза обратились к Заку. Он предал ее! После того как он дал клятву никому не говорить о ее прошлом, он пошел к Дориан. В молчании, которое последовало за шоком, Андреа представила себе, как это произошло: посмеялись вместе, поговорили о ее наивности и глупости и решили, как смогут использовать ее. И это все после того, как он занимался с ней любовью!

Сдавленный крик боли, казалось, удивил молчаливые статуи, в которые превратилась семья Нэвиллов. Он сорвался с губ Андреа; она встала и выбежала из комнаты.

Зак догнал ее, когда она поднималась по лестнице. Он схватил ее за запястье и удержал.

— Андреа, они должны были знать о драгоценностях, — сказал он твердо.

Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее, а затем потащил за собой по коридору.

— Почему ты пошел против меня, Зак, почему? — спросила она, но он продолжал идти и тащил ее за собой, как тряпичную куклу.

— Нам не нужен был Дэвид, Андреа, — сказал он холодно.

— Но он был нужен мне, — не сдавалась она. — Мне нужен был кто-то на моей стороне.

— У тебя есть я. — Он открыл дверь в кабинет и втащил ее внутрь, но теперь она начала сопротивляться.

— Я никогда больше не поверю тебе! — Андреа высвободилась и отодвинулась от него. — Я увезу драгоценности и отправлю их на экспертизу. Я договорюсь, чтобы представитель Венеции встретил меня в Нью-Йорке. — Затем, спокойнее, она сказала: — Утром я поговорю об этом с сэром Джорджем. — Она не была уверена, как именно будет достигнута договоренность; она знала только, что это произойдет; в ее голосе была власть, и слова внушали доверие.

Зак увидел это, и это увидела Дориан, которая по своему обыкновению тихо прокралась в комнату. Ее рыжие волосы сияли как нимб вокруг напряженного лица.

— Ты дурак, раз слушаешь ее, Зак! — сказала она. — Это должна решить семья, а не чужой человек.

— Нет, — поправила ее Андреа. — Ни тот, ни другой. Уверена, Зак понимает это. Это юридическое решение.

Они повернулись к нему — Дориан, маленькая и напряженная, кошка, готовая к броску, и Андреа, собранная и спокойная, ее бледное лицо ничем не выдавало пламя, бушующее внутри.

Зак посмотрел на обеих женщин. Одна была частью прошлого, другая частью настоящего; обе тянулись к нему, как будто просили его выбрать.

Он покачал головой:

— Сегодня вечером не будет никаких решений.

Дориан хотела возразить, но он остановил ее:

— Нам нужно время, чтобы обдумать это, — всем нам. Андреа, я предлагаю вам пойти в свою комнату, чтобы избежать любых столкновений с членами семьи. Мы обсудим это завтра.

Андреа тоже начала говорить, но затем передумала. Зак был прав. Комната была ее единственным убежищем в Дрого-Мэнор. Она тихо ушла, воспользовавшись задней лестницей, но голос Дориан преследовал ее:

— Ну, что ты теперь думаешь о своей Андреа?

Затем была долгая пауза, и Зак отчетливо произнес:

— Она гораздо умнее, чем я думал.

Андреа провела несколько бессонных часов, вспоминая события этого вечера. Дважды она поверила в него, дважды доверилась ему. Один раз она даже подумала, что любит его. Теперь парой ловких фраз он показал, что занимает сторону Нэвиллов. А она вновь осталась одна.

Еще до того, как солнце поднялось из-за гор, Андреа поднялась и оделась. Приняв решение, она крепко проспала несколько оставшихся часов. Теперь нужно только выполнить задуманное. Она вышла из комнаты и направилась в кабинет. Розовые пальчики зари касались верхушек холмов, но дом все еще был в тени. Андреа уселась за стол и потянулась к телефону, в темноте неуклюже сбросив трубку с рычага. Она быстро взяла трубку, подождала, прислушиваясь к звукам дома. Только тишина. Она набрала номер. Голос Дэвида на другом конце провода был приглушенный, сонный.

— Андреа? Почему…

В нескольких коротких фразах она рассказала ему о том, что произошло.

На другом конце провода воцарилось недолгое молчание. Затем Дэвид заговорил, спокойно и успокаивающе:

— Андреа, встретимся в городе, в офисе. Придумаем, что делать.

Успокоенная тем, что у нее есть союзник, человек, которому она могла доверять, Андреа вышла из дома. Она тихо закрыла за собой тяжелую входную дверь и пошла по площадке, усыпанной гравием, к красному «МГ». В утренней сырости машина завелась не сразу, но в конце концов ровно загудела.

С новой уверенностью Андреа ехала в Виндзор. На высокой скорости съехав с шоссе, она уверенно проехала по горной дороге и повернула в первый длинный и легкий S-образный поворот. Когда она стала входить в поворот, Андреа поняла, что едет слишком быстро. Стрелка спидометра забралась очень высоко. Она нажала на тормоз.

Ничего не произошло.

Маленький автомобиль был старым и своенравным. Андреа научилась справляться с ним. Она начала ритмично нажимать на педаль тормоза, но педаль провалилась в пол. Машина поехала под уклон быстрее. Пейзаж за окном пронесся мимо размытым пятном, и казалось, что океан с ревом бросился к ней. На долю секунды Андреа представила, как летит с обрыва и разбивается, как языки пламени поглощают ее. Все ее тело внезапно похолодело, но она пришла в себя в тот момент, когда дошла до высшей точки поворота, выступавшей над океаном. Она не сможет повернуть, не вылетев.

Внутри поворота было небольшое ровное поле между скалами. Это был ее последний шанс. Она дернула за рычаг, включила вторую передачу, рванула руль вправо и полетела прочь с обочины, подпрыгивая на ухабах. Она потеряла контроль на секунду до того, как включила первую передачу, слегка замедлилась и попыталась увернуться от группы деревьев, несущихся на нее. Слишком поздно.

Она не услышала, как остановился грузовик, как к ней подошли люди. Первыми звуками, долетевшими до нее, был неуверенный мелодичный островной говор:

— А вдруг она мертва, мужик?

Андреа бросило вперед и вбок на рулевое колесо, голова ударилась о приборную доску. Лицо было прижато к пассажирскому сиденью, и на обивке была кровь. Она чувствовала привкус крови во рту. Она пыталась двинуться и показать им, что жива.

— Помоги мне, — сказал другой голос. Они силой открыли разбитую дверь, осторожно подняли ее и положили на землю.

Андреа попыталась сесть.

— Это машина Нэвиллов, — сказал один из них. — Лучше отвезем ее туда.

Андреа пыталась возразить. Дрого-Мэнор был последним местом, куда она хотела попасть, но мужчины, работники с кофейной плантации, считали своим долгом вернуть ее семье. Они перенесли ее в грузовик, и она сидела между ними, израненная и оглушенная. Андреа пыталась вспомнить, что же случилось. Машина была старой, но надежной, ее недавно осматривали, однако у нее отказали тормоза. Был ли это еще один несчастный случай, или семья Нэвиллов намеревалась не дать ей добраться до Виндзора? Она знала ответ. Невольно она содрогнулась, вздох сорвался с ее губ, вынудив водителя успокаивать ее: