Страница 4 из 46
Удастся ли ей обелить имя мужа, или оно еще глубже увязнет в грязи скандала, сделавшего ее вдовой? Найдет ли она драгоценности Каппелло?
Самолет, который время от времени подбрасывало с того самого момента, как она впервые заметила тучи, стало швырять из стороны в сторону и заносить. Пятна, похожие в темноте на сгустки тумана, оказались грозовым фронтом. Вспышки молний, сопровождаясь грохотом, разрывали тучи зазубренными столбами электричества. Сильные восходящие потоки швыряли и трясли самолетик, как ребенок погремушку.
Андреа захлестнула волна отчаяния. Катастрофа казалась неизбежной: им не выдержать яростного напора стихии. Крик о помощи рвался с ее губ, но, скованная ужасом, она не могла издать ни звука. С каждым взлетом и падением тошнота все сильнее и сильнее подкатывала к горлу. Она вцепилась в подлокотники и лишь тогда смогла наконец закричать.
Пилоты изо всех сил пытались справиться с ситуацией. Им было не до бьющейся в истерике женщины, одиноко сидящей в салоне теперь уже в кромешной тьме: лампочки внутреннего освещения мигнули в последний раз и погасли. Андреа закрыла глаза, пытаясь спрятаться от темноты внутри салона и еще более черной ночи снаружи. И зачем она только решилась сесть в этот игрушечный самолетик? Только тот, кому нечего терять, способен поступать так безрассудно. Да. Терять ей было нечего. Так или иначе, но если она не доберется до Сент-Майкла, надежды у нее нет.
Внезапно, будто по мановению волшебной палочки, буря стихла. Небо очистилось. Худшее осталось позади. Самолет выровнялся и пошел на снижение. Прямо по курсу, в некотором отдалении, мерцая в лунном свете, струящемся меж облаков, Андреа ждала ее цель — остров Сент-Майкл.
Глава 2
Взлетно-посадочная полоса на Сент-Майкле была короткой и узкой. Но, вырвавшись из тропической бури, Андреа была счастлива приземлиться где угодно, даже посреди джунглей. Взгляд из иллюминатора — и стало ясно, что произошло именно это. Когда они разворачивались в конце посадочной полосы, самолет едва не задел крылом подступавшие вплотную пальмы. Большие деревья храбро вели наступление на аэропорт, оставляя в асфальте трещины, достаточно широкие, чтобы местная живность использовала их в качестве укрытия.
Покачав в изумлении головой и придя в себя, Андреа отстегнула ремень безопасности. Пилот появился в дверном проеме, открыл люк и улыбнулся так же широко, как и прежде.
— Этот маленький перелет из Сан-Хуана оказался весьма коварным. Но мне каждый раз приходится иметь дело с чем-то подобным, — заверил он.
Андреа рассыпалась в благодарностях, надеясь, что он не слышал ее перепуганного вопля. Тем более что, как она теперь понимала, это был скорее всплеск эмоций, чем зов на помощь. Она вынырнула из люка в тропическую ночь, спустилась по трапу и направилась к зданию из бетона, отвоеванному, как и взлетная полоса, у негостеприимных джунглей. Потрепанная непогодой табличка на двери возвещала, что это и в самом деле «Виндзорский аэропорт, остров Сент-Майкл».
Влажная духота ночи сменилась затхлостью закрытого помещения, где вопреки уверениям секретарши Зака Прескотта ее никто не встречал. Андреа огляделась. В одном углу рабочий паковал багаж, в другом за столом сидел сонный чиновник и читал газету. Он поднял на нее глаза и ленивым движением руки подозвал поближе.
Она подошла к столу с раскрытым паспортом, удостоившимся его рассеянного взгляда. Чиновник осведомился о месте назначения и счел возможным присоединить оттиск своей печати к компании собратьев. Когда эта работа была завершена, он зевнул и вернулся к своей газете. Андреа застыла на месте, словно превратившись в соляной столб, отказываясь верить, что ее так бесцеремонно игнорируют. Под ее взглядом чиновник оторвался от чтения и нехотя кивнул в сторону угла, где рабочий, закончив свои дела, устроился с сигаретой на стуле. За ним высилась гора неразобранного багажа. Два ее чемодана лежали в самом низу, придавленные холщовыми сумками с почтой и упаковочным картоном. Рабочий игнорировал ее столь же демонстративно, как и чиновник. В дверном проеме зияла чернота тропической ночи. Экипаж самолета бесследно растворился в ней, и вокруг не было даже намека на транспорт. Интересно, есть ли здесь такси, осмелится ли она спросить об этом у тех двух сфинксов, оккупировавших аэровокзал?
Большую часть жизни Андреа опекали настоящие мужчины. Мощные, сильные, считающие себя сделанными из более прочного материала. Рано или поздно все они, от учителей и отца до Картера и ее мужа, сталкивались с тем, что высокая симпатичная молодая женщина с прозрачной, как фарфор, кожей и огромными глазами, такая хрупкая, даже беспомощная на вид, на деле оказывалась куда сильнее, чем можно было ожидать. И физически, и эмоционально. Она справлялась со всем, с чем их учили справляться, даже самые сокрушительные удары не сбивали ее с ног.
Ну уж нет, думала Андреа, этот враждебный, Богом забытый аэропортик, исчезающие пилоты и служащие не собьют ее с толку. Пусть никто ее не встречает, она сама найдет способ добраться до места, а если эти двое не снизойдут до того, чтобы ей помочь, всегда есть телефон. Вон висит на грязной стене, весь такой одинокий и заброшенный. Будем считать, что он работает. Прежде всего разобраться с багажом.
Андреа уже начала сама оттаскивать верхние коробки, когда дверь распахнулась и длинными плавными шагами в комнату вошло новое действующее лицо. Выглядел мужчина безупречно: белый льняной костюм и бледно-голубая рубашка, волосы серебрились в резком свете электрических ламп. Андреа показалось, что он явился прямо со съемочной площадки.
— Я пришел освободить вас, — заявил мужчина, и Андреа расхохоталась: это и впрямь было похоже на кинофильм.
— Я Андреа Торнтон, — сказала она, протягивая руку своему избавителю.
— Очень на это рассчитываю, — ответил тот с чарующим британским акцентом. — Меня зовут Дэвид Марлоу, семейный адвокат Нэвиллов. Вижу, здесь, в Виндзоре, вы в совершенстве овладели искусством «помоги себе сам». — Он заметил попытки Андреа извлечь из неразобранной кучи свой багаж. — Дороги на острове просто обворожительны, не находите? Действуют поистине расслабляюще. — Он с обезоруживающей легкостью отбросил в сторону оставшиеся коробки, подхватил ее багаж и направился к машине. Возле безупречного англичанина Андреа почувствовала себя усталой, просто вымотанной путешествием, но уже не одинокой. Дэвид Марлоу, похоже, станет ее другом.
Когда они свернули к холмам, оставив аэропорт далеко позади, Дэвид уловил ее состояние и подхватил нить разговора:
— Хорошо, что вас не задела буря. Она выдохлась около часа назад.
— Скорее, мы ее задели.
Дэвид засмеялся и обернулся, чтобы взглянуть на свою пассажирку. Печать усталости легла на ее лицо, с изяществом камеи выделявшееся на фоне окна.
— Вы неплохо выглядите, — восхитился он. — Надо же, вы намного выносливее, чем кажетесь на первый взгляд.
— Я не выдержала и закричала, а теперь чувствую себя ужасной дурой.
— В первый раз это действительно ужасно, — признал он, — но наши пилоты не промах. Такие и на одном крыле до места доберутся.
Он резко свернул на узкую дорогу, вьющуюся высоко над морем.
— У нас встречаются и гористые участки, — пояснил он. — Вы что-нибудь знаете о Сент-Майкле?
— Только то, что он долгие годы относился к британским колониям, и, по словам моего пилота, это карибская мечта.
— Это в самом деле так. Правда, тут встречаются совершенно дикие места. Конечно, кто-то находит в этом особую прелесть, но я предпочитаю цивилизацию, и, естественно, мы по большей части сохранили привязанность к английскому влиянию. К примеру, названия большинства домов, улиц и заведений до безобразия английские.
— Как Дрого-Мэнор, усадьба Нэвиллов?
— Вот именно, хотя осмелюсь заметить, это название стало скорее предвестником несчастья, чем данью ностальгии. Усадьба названа так по имени своего предшественника — замка в Девоншире, как я припоминаю.