Венецианское ожерелье

Но вот он уже в дверях, уже в комнате, и наконец сейф стоит на столе, прямо перед ней.

Сегодня она не собиралась, как обычно, медленно и неторопливо переходить от одного футляра с драгоценностями к другому, тщательно составляя описание и убеждаясь в том, что главное еще впереди. Сегодня она не станет подвергать свое терпение такому чудовищному испытанию. К работе Андреа приступит позднее, если… нет, когдаона найдет драгоценности Каппелло. Андреа открыла ящик и стала вынимать один за другим замшевые футляры, открывать, высыпать на ткань их содержимое. Настал черед и самого последнего. Андреа смотрела на россыпи драгоценностей, ее цепкий взгляд перелетал от одного украшения к другому, быстро, нервно, в поисках серег и ожерелья с рубинами и бриллиантами.

Их не было! Судорожно, отчаянно, сглатывая подступившие слезы, Андреа стала вглядываться в каждое из украшений, перебирая их одно за другим. Вот тогда-то она и заметила звезду. Лучик света заметался, пойманный в калейдоскоп граней рубиновой звезды бриллиантовой огранки. Это был центральный камень ожерелья из белого золота, даже отдаленно не напоминающего семейную реликвию Каппелло. Андреа опустила лупу в рабочее положение и схватила это ожерелье.

Есть много на свете звездчатых рубинов, и некоторые из них не уступают в совершенстве рубинам Медичи. Эта звезда могла быть тем, что Андреа искала, а могла и не быть, но шесть окружавших ее камней ни с чем нельзя было спутать. Они были глубокого, насыщенного красного цвета, безупречные по своей природе и совершенные по огранке, а главное — подобранные один к одному так, что отличить их друг от друга было практически невозможно. Никто не знал эти камни так хорошо, как Андреа, даже Каппелло, которые, заявив о краже, так и не смогли сойтись на том, сколько же все-таки было рубинов в похищенном ожерелье. Уже много десятилетий драгоценности Каппелло не выставлялись в качестве экспонатов на всеобщее обозрение, скорее всего ни один ювелир не подвергал эти фамильные драгоценности подробной экспертизе уже несколько столетий. Если не считать того, что Андреа тщательно изучила драгоценности, прежде чем Паоло сделал копию.

Она знала, что искать, и нашла это. Бриллианты в ожерелье были огранены «розой», а в серьгах огранка была уже бриллиантовая, и это значило, что серьги вошли в комплект несколько позже: бриллиантовую огранку венецианские ювелиры разработали специально к случаю бракосочетания великого герцога де Медичи и Бьянки Каппелло. Оправы были другие, но в руках Андреа лежали именно они. Драгоценности Каппелло.

На любом рынке они ушли бы за астрономическую сумму. Скорее всего в это приобретение Карл Нэвилл вложил доходы от Дрого-Мэнор за все последние годы, деньги, которые должны были быть вложены в плантацию. Для Андреа же ценность этой находки была неизмерима. Их возвращение восстанавливало ее профессиональную репутацию и снимало с Паоло груз вины, давало ей возможность открыто носить честное имя покойного мужа.

Мысли Андреа перенеслись к тому моменту, когда она впервые держала в руках эти украшения, в тот день, когда они только появились в магазине Паоло. Она слышала о легендарных фамильных драгоценностях Каппелло, ей даже доводилось видеть некоторые из них, но эти поражали воображение своей непревзойденной красотой. Тогда, как и сейчас, они отозвались в ее душе трепетом благоговения. Оригинальная оправа была уничтожена и заменена новой, но сами камни невозможно было скрыть, по крайней мере от глаз Андреа.

Она чувствовала слабость, дурноту, комната плыла перед ее взором. Ей казалось, что она всей кожей ощущает стремительные порывы пронзительного ветра, бьющегося в стенах крохотной комнаты. Это был ветер радости, ветер победной мести, который больше года дожидался своего часа. Она открыла свою тетрадь в поисках нужной записи. Найти ее оказалось непросто, но она была: ожерелье и входящие в комплект серьги, рубины и бриллианты, в современной оправе белого золота. Неудивительно, что в этой записи не упоминалось ни имя предыдущего владельца украшений, ни сумма, затраченная на их покупку.

Андреа попыталась собрать воедино все части головоломки и проследить путь драгоценностей. Они были проданы скорее всего еще до того, как разразился скандал, алчному, если не одержимому коллекционеру Карлу Нэвиллу. Он непременно должен был понимать, что драгоценности краденые. Любой коллекционер на его месте понял бы, но это лишь разожгло желание владеть ими, сделало его еще более отчаянным, безрассудным. Нет ни малейшего шанса, чтобы он не знал, что покупает. Но кто же вел за него переговоры в Венеции? Кто бы это ни был, он без колебаний посоветовал Нэвиллу заказать новую оправу, заранее думая о том дне, когда драгоценности придется перепродавать. Ему, видимо, и в кошмарном сне не снилось, что каталогизатором окажется один из нескольких человек во всем мире, который держал в своих руках драгоценности Каппелло, человек, также обуреваемый жаждой, но жаждой мести. Нэвиллу не было дела до оригинальной оправы. Рубины — вот что его интересовало. Так по крайней мере казалось Андреа. В его коллекции недоставало лишь нескольких превосходных рубинов, а этот камень, как говорят, символ славы, триумфа и гордости.

Но кто же из них загадочный сообщник? Кто пытался сделать все возможное, чтобы помешать Андреа проникнуть в тайну этой находки и в тайну ожерелья дожа? Дориан, которой деньги нужны для того, чтобы возобновить приятный и привычный для нее образ жизни? Рейчел, которая жаждет во имя своего покойного брата возвратить Дрого-Мэнор его былое великолепие? Бретт, который только о том и мечтает, как бы сделать так, чтобы не работать до конца своих дней? Или Зак…

Комната внезапно съежилась и стала слишком маленькой для бешеного потока мыслей Андреа. Ей надо было как-то ускользнуть отсюда, чтобы подумать в спокойной обстановке. Она сложила все драгоценности, разложенные на столе, в сейф, все, кроме ожерелья и серег Каппелло, которые до самого последнего момента лежали перед ней, — настолько мучительной казалась даже мысль о том, что их придется убрать вместе с остальными.

Андреа не знала, как долго она просидела вот так, с украшениями в руках, прикасалась к ним, поворачивала то одной стороной, то другой в искусственном свете, который отражался от бриллиантов и рубинов с почти ослепляющей силой. Глядя на рубины, переливающиеся в этом освещении, Андреа понимала, что они кажутся более темными и не показывают свою настоящую силу, как на солнце, в лучах которого раскрываются все грани их красоты. Но скоро, уже очень скоро они вновь увидят солнце.

Наконец, все еще чувствуя невероятное возбуждение, Андреа уложила драгоценности Каппелло в замшевую коробочку и заставила себя закрыть сейф. Охранник, удивленный ее внезапным бегством, тщательно обыскал Андреа. Он был приучен с подозрением относиться к любым изменениям в привычках своих подопечных. Бдительный страж порядка ничего не нашел и явно испытывал от этого облегчение. Напоследок он даже помахал ей рукой и улыбнулся.

Андреа оставила верный «МГ» в обычном месте напротив Дрого-Мэнор, но в дом не пошла. Вместо этого она заперла свою сумочку в машине и направилась к пляжу. На этот раз страх не преследовал ее по пятам. Они чувствовали, что что-то назревает, сгущается в окружающем воздухе. Каждый из Нэвиллов проникся этим ощущением, и они боялись, боялись спугнуть ее; Андреа была уверена, что Нэвиллы затаились и выжидают ее следующего шага. Она же собиралась наконец-то решить, каким этот следующий шаг будет, а перед этим следовало хорошенько подумать. У подножия лестницы она свернула направо, подальше от усеянного каменным крошевом и булыжниками пляжа, вдоль широкой песчаной полосы, которая чисто выметенной дорожкой подходила к крытому лодочному причалу.

Ласковый легкий ветерок, державшийся весь день, окреп и задул во все щеки. Он бросил волосы Андреа ей в лицо, задул еще сильнее, увлекая за собой мелкие песчинки, больно впивавшиеся в ноги. Андреа едва ли замечала эту боль. Она нашла драгоценности Каппелло. Ее поиски завершились, но то, что должно последовать за этим, сложно, очень сложно. Андреа не раз приходилось справляться со сложными, тяжелыми задачами, но ни одна из них не таила в себе такой опасности. Переполнившая ее при виде драгоценностей Каппелло радость была столь же велика, как и возникший вместе с этой радостью страх, и Андреа не была настолько наивной, чтобы полагать, что справится с этим в одиночку. Она собирается просить о помощи, и здесь есть лишь один человек, к которому она может обратиться. Дэвид Марлоу.