Сталь остается

— Болотные призраки! Болотные призраки! Хватайте гадов!

В руках Ашгрина, взявшись словно ниоткуда, сверкнул голубым пламенем длинный меч. Самые проворные из охотников развалились на куски. Волна расплескалась и отхлынула; одни в панике, с воплями шарахнулись от смертоносной стали, другие, у кого оказалось оружие и кому хватило боевого духу, ринулись вперед.

— Рингил! — завопил ему в ухо Эгар. — Убираемся отсюда!

Он глотнул воздуху.

— С радостью. Забери…

— Уже забрал! Уходим!

Лапа кочевника снова сжала руку Шерин чуть пониже локтя. Рингил знал, завтра будут синяки.

Если доживем до завтра.

До выхода добрались, расталкивая и распихивая других, которым пришла в голову такая же мысль. Рингил пнул дверь и вывалился в холод и темноту. Постоялый двор стоял на возвышении, поэтому он, увлеченный силой инерции, пролетел пару ярдов и грохнулся о землю.

Звякнуло стекло. Из окна, воя как неприкаянный, выпрыгнул с мечом в руке двенда и, приземлившись с ловкостью кота, с ухмылкой двинулся на них.

Эгар выпустил руку Шерин.

— Спрячься за меня, девочка.

Перекинув в правую кинжал, он левой снял с пояса топор — времени вытащить копье уже не было, — спокойно, как и подобает бывалому солдату, посмотрел на врага. Пустые глаза двенды пугали его не больше чем степной упырь. Усмешка тронула его губы.

— Чего пялишься?! — рявкнул вождь.

Двенда бросился на него с пронзительным криком и невероятной быстротой, но Эгар видал и не такое. Навстречу двенде вылетел кинжал. Двенда парировал выпад, но сделал это неуклюже, и кочевник, проскользнув под изогнутым клинком, оказался позади противника. Болотный призрак с визгом отпрыгнул в сторону. Эгар наступал. Захватив клинок двенды крюком топора, он рванул его на себя и тут же врезал кулаком в лицо. Болотный призрак пошатнулся. Еще один прямой туда же — оставь в покое туловище, там может быть броня, —и он почувствовал, как хрустнул нос. Призрак вскрикнул и попытался отмахнуться мечом. Быстроты ему хватило, а вот силы определенно нет. Эгар ухмыльнулся и подсек двенду топором. Тот свалился на спину, и махак, наступив на грудь, прижал его к земле всем своим немалым весом. Что-то треснуло и хрустнуло. Двенда застонал. Переворачивать топор было некогда, и Эгар просто всадил подбитую железом рукоять в ненавистную рожу. Выбил глаз, сломал скулу. Разбил в кровь рот.

Какое-то движение за спиной.

Он обернулся, увидел пошатывающегося Рингила и облегченно выдохнул.

— Подымайся! — прохрипел трилейнский рыцарь. — Надо уходить отсюда. Пока остальные не вылезли.

Эгар повернулся к постоялому двору. За разбитым окном и дверью бушевали страсти — собравшаяся там толпа разрывалась между свойственным зрителям любопытством и ужасом от увиденного. Там полыхал и прыгал огонь, оттуда валил дым. Внимание всех привлекала таверна, трех людей в темноте никто не замечал.

— Там человек шестьдесят, — сказал махак. Он еще не отдышался после схватки. — Даже если вмешаются только две трети, этим тварям не выбраться.

— Они выберутся. Поверь мне, у нас в запасе всего лишь несколько минут.

Никто не пойдет за человеком почти на верную смерть, не зная его истинную цену и не научившись доверять ему без малейших колебаний. Эгар поднялся и огляделся.

— Ладно. Возьмем паром.

— Что? — нахмурился Рингил. — Разве эти простофили не запирают весла?

— Да кому они нужны, эти весла. С нашей стороны болота течение очень сильное. Идрикарн унесет нас на юг быстрее лошади.

Двенда под ногой махака застонал и пошевелился. Эгар удивленно посмотрел на него.

— Какой живучий, а! — почти с восхищением заметил он, после чего перевернул топор и рубанул сплеча. Голова откатилась, разбрызгивая кровь. Эгар вытер попавшие на лицо капли, поднес палец к носу, принюхался и пожал плечами. Потом наклонился, поднял дерк и хлопнул Рингила по плечу. — Ладно, пошли.

— Подожди, дай мне его меч.

— На кой тебе его меч? Твой-то чем плох?

Рингил посмотрел на старого приятеля так, словно тот заговорил вдруг на языке демларашанских мистиков. Эгар, остановившись на полушаге, раскинул перепачканные кровью руки.

— Что?..

Рингил осторожно, как больную, поднял правую руку, поднес ее к плечу и дотронулся до Рейвенсфренда. Дотронулся нежно, словно лаская чужой член. Эгар смущенно отвел глаза.

— Ну ты и чудик, Гил. Каким был, таким и остался. Идем.

Они торопливо, поддерживая с обеих сторон спотыкающуюся Шерин, спустились к помосту. Даже в темноте было видно, как проносятся подхваченные течением палые листья и прочий мусор. На середине потока бурлил водоворот. Паром, переделанный из старой рыбацкой лодки и едва достигавший четырех ярдов в длину, покачивался у причала, словно спеша отправиться в путь.

— Эй вы! — Их заметили. — Стойте! Ворье проклятое! Эй, задержите их! Это ж моя лодка!

Пришлось прыгать. Эгар перерубил канаты и оттолкнулся от причала. По берегу уже бежали какие-то темные фигуры, вопя, потрясая кулаками, грозя оружием. Лодка отвалила от пристани, сначала медленно, потом, развернувшись, увлекаемая потоком, быстрее. Эгар, присев рядом с плачущей Шерин, улыбнулся Рингилу.

— Давненько не приходилось…

— Да. Ты уж лучше спрячься, сейчас стрелять начнут.

— Не начнут. Им там не до нас, да и лука ни у кого нет. Они ж не солдаты. — Тем не менее Эгар устроился на сложенных крест-накрест досках и устремил взгляд в темноту. — Это всего лишь Радреш. Мы его паром умыкнули.

— Парня можно понять.

— Ага. Хотя слишком цену задирал.

Некоторое время они смотрели на бесившуюся от ярости и бессилия толпу на причале. Что-то тяжелое плюхнулось в воду, далеко от кормы. В реку никто лезть не собирался. Несколько преследователей пустились в погоню по берегу, но потом на пути у них встал густой кустарник, и преследование закончилось проклятиями, постепенно стихавшими вдалеке. Сердце почти успокоилось…

…и вдруг…

В окнах и открытой двери таверны на холме весело плясало пламя. Сказать наверняка было трудно, но Рингилу показалось, что в дверном проеме возник высокий темный силуэт. Застыв на фоне огня, он смотрел им вслед черными глазами.

«Беги, если сможешь, — шепнул голос в голове. — Я сосчитаю до ста».

Рингила внезапно пробрала дрожь.

Лодка уносилась вниз по течению.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Я подумала об Эннишмине, мой господин.

Глядя из окна, Аркет состроила себе рожицу. Сторожевая башня гарнизона Бексанара являла собой невысокое и словно обрезанное строение чуть выше остального блокгауза, так что вид, открывавшийся с самого ее верха, практически не отличался от того, коим можно было любоваться из всех прочих мест: болота да понурые деревья под небом цвета расплескавшихся мозгов. О том, чтобы узреть первые признаки утреннего солнца, не стоило и думать.

А ведь ей предлагалась на выбор целая империя.

Могла бы нежиться сейчас на бережке где-нибудь в Ханлаге — босые ноги на горячем песочке, кувшин с кокосовым пивом и безоблачное голубое небо до самого горизонта. Или сидела бы на балконе в гарнизоне Верхней стражи за горным перевалом Дашара — с кружкой горячего кофе под рукой, устремленными в небо пиками за окном и клекотом снежных орлов где-то над головой.

Так нет же, потянуло в эту дыру на краю света! Мало того, еще притащила с собой Элит. Притащила в прошлое, ко всем тем воспоминаниям, о которых ей лучше было бы забыть. Не удержалась. Вообразила себя спасительницей империи. Аркет Индаманинармал — триумфальное возвращение в столицу для решения всех ее проблем.

Она так ничего и не нашла. Две недели беспрерывных поисков, блужданий по расположенным у границы болот поселкам, утомительных разговоров с местными чиновниками, раздражительными, рассматривающими свое пребывание здесь как ссылку. Две недели едва скрываемых насмешек и угрюмого молчания в ответ на расспросы охотников за древностями, чьей помощью Аркет безуспешно пыталась заручиться. Две недели слухов и небылиц, поисков странной формы камней и фигурок. Пока что самым большим ее успехом была находка еще одной статуэтки из глиршта, почти точной копии той, что привезла в Хангсет Элит. Они выкопали ее из глины, вытащили из болота в шести милях от Эштака, где статуэтка, по всей видимости, пролежала, упав лицом вперед, несколько столетий в полном забвении. За это время фигурка поросла мхом, потрескалась и лишилась одной руки. Потные, грязные, усталые, они оставили ее лежать там, где нашли, а сами вернулись в Эштак.