Страница 5 из 54
С крупными особями мы не связывались - их не каждый раз вытащишь. А терять стрелу обидно. Не так-то проста она в изготовлении.
Вечером чистка, потрошение, укладка в горшки с рассолом и кипячение под крышкой, которая прилипает при остывании, поскольку место стыка - хорошо притёртый конус. Забыл доложить - эти горшки - предмет особой моей гордости. Они не глазурованные, сделанные из костяного фарфора. Несколько лет подбирали составы, приёмы и режимы обжига, пока добились требуемого. Почему я излагаю во множественном числе? Так я не один трудился. С мальчишками, посланными от всех племён нашего северного союза на обучение к шаману, ко мне, то есть. Ну да это прошлые дела. Керамической лабораторией остался заведовать товарищ моих детских игр, бывший Бормотун, а теперь мастер Грозный Рык.
Так о рыбалке. Рыбных консервов мы наделали столько, что заняли почти все горшки, доставленные румяными парнями под предводительством Жалючей Гадюки. Немного их осталось с иным содержимым: набитых солёной черемшой, чтобы добавлять зимой в варево.
Очень много заготовили корневищ рогоза - это растение вроде тростника. Хотя, что я плету - именно рогоз обычно тростником и называют. Мы его надергали прямо из воды, связав две пироги катамараном. С носа рвали, а с кормы отполаскивали в воде, отделяли корни от стебля и раскладывали на просушку. Знаете, втроём, действуя дружной командой, даже трудную работу выполняешь в охотку. Что-то вроде комбайна рогозоуборочного у нас получилось.
Если кто-то полагает, что отлучаться из дома, бросая его без присмотра, неосмотрительно, так я с этим никак не могу не согласиться. Мы оставляли жильё на Серую. У неё сейчас щенки, отчего она весьма строга с посетителями. Серый тоже всегда неподалеку - если услышит ворчание своей ненаглядной, обязательно появится, причем, обычно подходит к предмету неудовольствия со спины.
Третий наш пёс - Загря - редко упускает возможность принять участие в любой заварушке на стороне собственных родителей. Проживающих в нашем доме пациентов собаки не обижают, если не приказать. Но, если что им не по нраву, призывают к порядку недружелюбным ворчанием. А что Вы хотели? Полудикие они у нас, неприветливые, неласковые.
Про грибы, ягоды, разные корешки и лопушки рассказывать не стану, а то у меня никакой шкуры для описания всего этого не хватит. Лучше про огород поведаю. Имеется поблизости подходящий участок. Одна беда - он зарос густым старым ельником. Таким, что чувствуешь себя в нём, словно в уставленном колоннами мрачном храме. Вот тут я и приготовился к расчистке территории - ободрал кору в нижней части стволов, да и оставил деревья сохнуть на корню. Если не дойдут руки свалить это всё руками - пережгу зимой - пускай валятся. А там комли растерзаю на смолюшки, а остальное спалю, что на дрова не возьму.
Ну и добавлю напоследок такую деталь. Мы, когда стройматериал заготавливали, отсекали от молодой поросли кучу веток. А у нас с Тычинкой на это дело условный рефлекс - веники вязать и под кровлю подвешивать. Это ещё с той поры, когда там, на севере, приручали коз. В этой местности никаких коз не водится, но корма для них мы заготовили очень много. Считайте, по недомыслию.
Вот и получилось, что разных припасов к зиме нашими трудами создано было не много, а очень много. Так ведь ещё и Жалючая Гадюка со товарищи привёз еды, годной для длительного хранения, заведомо больше, чем требуется нам до следующего лета. И кто всё это съест? Так пациенты. Ходят они сюда. Многие задерживаются на несколько дней. Иные - надолго. А бывает, и навсегда остаются - не все выживают, что уж греха таить.
Так вот, и мы, и больные, и сопровождающие их лица - все едят из одного котла. Все выполняют одни правила и трудятся под руководством того, кому из нас нужны помощники. С дровишками работа есть всегда. Пемзу продолжают подтаскивать, известняк. На вырубке вообще дел полным полно, в других местах старые деревья надо удалить, двор замостить камнями… разогнался я что-то. Ну, да, кто хозяйство вёл, и без подробностей поверит - вечно на всё, что надо, никаких рук не хватает.
Отсюда и желание расширить постройку, а то тесно у нас становится.
Для полноты картины упомяну один чисто бытовой эпизод из зимней жизни. Сидим мы вечерком вокруг ровно горящего костра, чай пьём из земляничного листа заваренный. Семейство моё, охотник с лубком на ноге, женщина, поправляющаяся после тяжёлых родов и ещё пара человек. Распахивается занавес из тяжёлых шкур, что отсекает нашу тёплую компанию от стылой зимней ночи, и входят три крепких охотника без малейших признаков нездоровья.
Я, как хозяин дома, встаю им навстречу и открываю рот для слов учтивого приветствия, но позыв мой оказался тщетным:
- А ты хорошо устроился, колдунишка, - считай от порога заявляет центральный персонаж возникшей перед нами группы. - Здесь буду жить я, - и топором замахивается.
- Ничто не сравнится с Матильдой моей! - воплю я во всю силу голосовых связок, отводя правую руку, как будто разворачиваю грудную клетку для глубокого вдоха. Сам же в это время быстро шагаю вперёд и с левой заезжаю кистенём в висок посетителю.
Еле успеваю отскочить в сторону, потому что мужик падает прямо на меня, поверженный вспрыгнувшим ему на спину Загрей. Картина дополняется видом Серого, вцепившегося в причинное место левому ведомому, а правый нервно дёргает головой после удара, полученного от Тычинки рычагом крапивной мялки.
Занавес распахивается повторно, впуская подкрепление ещё из двух охотников, но один их них задерживается, рассматривая стрелу, торчащую у него из груди - это Фая успела вмешаться. Второй же спотыкается о Серую, только что стряхнувшую щенков со своих сосков. Споткнувшийся налетает затылком прямо на гирьку моего кистеня и лбом опять же на крапивную мялку.
Такие вот больные ко мне наведались. Все умерли. И, да, эпизод этот по моему времяощущению длился секунд восемь.
Понимаете, какое дело: я ведь не турист какой в древнем мире. Нормальный доисторический пацан, воспитанный в среде реальных дикарей, и усвоивший, что в жизни всякое случается. Я ни капельки не злой, просто не люблю бояться.
Глава 3. Большой дом
Ну вот, про хозяйство я рассказал, можно и о деле речь повести. Пришел ко мне старый шаман. Было это ещё по осени.
- Здравствуй, Барсук, - сказал он, едва приблизился. - Я - Тугой Пучок, Говорящий с Духами из племени Пушистых Колонков. Не будешь ли ты против, если я поставлю свой шатёр в твоём стойбище?
- Здравствуй, Пучок, - ответил я в тон. - Здесь достаточно места для твоего шатра. Хватит и дров в лесу, и рыбы в реке, и дичи в холмах. Присядь к нашему костру, отведай угощения, передохни после долгой дороги. А потом я подскажу, где твоему жилищу не будут угрожать порывы ветра и вода не подтопит очаг.
Выполняя ритуал приёма нового жителя моего посёлка, я размышлял над тем, почему этот человек так поступает. Обычно ведь шаманы избегают устраиваться рядом друг с другом. Не является ли это действие попыткой лишить меня статуса Говорящего с Духами? Или старик намерен перехватить клиентуру? А, может, разнюхивает что-то?
Ему, на мой взгляд, под полтинник. То есть - он вчетверо старше моего внешнего вида, но вдвое младше моего разума и, надеюсь, жизненного опыта. Как ни крути - вызов принимать необходимо. В этом мире, как и в моём времени, человека принимают по одежде, оценивают по разговору, но, в конце концов, окончательное отношение складывается на основании совершаемых поступков. То есть, правильно одевшийся говорун, если ничего не делает, может долго оставаться уважаемым человеком. Собственно, шаманы до этого давно додумались, научились со значительным видом произносить туманные двусмысленности и крепко поработали над собой в плане укрепления дара убеждения.