Там, за поворотом [СИ]

Сергей Александрович Калашников

Там, за поворотом

Глава 1. Новое место

Лето подходит к своему самому солнечному, самому ласковому периоду. Прекрасно я всё рассчитал, удачно. Момент для того, чтобы отправиться в дальний путь выбрал - лучше не бывает. Да и стартовая позиция хороша - мы на торжище у Противной Воды.

Мы - это я, одиннадцатилетний мальчик. И две мои спутницы. Крепкая и статная неандерталочка Тычинка, и стройная гибкая андерталочка Фая. Век нынче самый, что ни на есть каменный, то есть люди живут племенами и носят соответствующие знаки различия, чтобы посторонние сразу понимали, с кем имеют дело.

Одним словом, я в древнем мире среди древних людей. Сам я тоже очень древний. Если посчитать хорошенько, то мне в аккурат девяносто пять лет должно было бы исполниться, да вот в старой жизни я, похоже, помер своей смертью, и сознание моё вместе со всей памятью очутилось в двухлетнем манюне, в заботливых материнских объятиях во время кормления грудью. Как я пережил подобную неожиданность? Долгая история. А только сейчас к одиннадцати годам по летосчислению не двадцать первого, а невесть какого никем не сосчитанного века, жив, здоров и полон творческих планов.

Если кто-то думает, будто за девять лет я крепко изменил окружающий мир, введя в него новшества и изобретения, известные мне из прошлой жизни, то - ничего подобного. Керамику мы стали обжигать неплохую, даже на инструменты годную - так что-то подобное, говорят, еще в древнем Шумере археологи откапывали, или в Междуречье. Ну и ткани теперь на станке ткут. Ручном, ясное дело. Цельнодеревянном.

Что ещё о себе доложить? Живу я не в одном племени, а сразу в нескольких, поселившихся, если смотреть отсюда, за Северными Горами в холмах, что на границе тундры. Или тундростепи, на противоположном краю которой расположена южная кромка отступающего ледника. Вода от его таяния до середины лета держит высокий паводок, отчего любимым средством передвижения являются лодки - берестяные пироги. Сюда, на эту тёплую сторону гор, приезжаем за солью - остального и в наших краях в достатке.

Морозное время проводим мы в тёплых просторных землянках, издалека похожих на небольшие холмы. Рукоделием всяким занимаемся, ремесленничаем помаленьку. А когда тепло - заготавливаем пропитание. Охота там, рыбалка, собирание корешков, выращивание гороха и пары видов корнеплодов. Не голодаем, одним словом. И скучать нам особо некогда.

Всё бы хорошо, но вот вонзилось мне с возрастом шило в одно место. Знаете, бывает в жизни каждого ребёнка период, когда возникает страсть к путешествиям. А мне ещё и древний мир хочется изучить не по находкам археологов, а по тем самым людям, которые эти самые находки как раз нынче и закапывают для будущих исследователей древностей. Тем более, что уже сейчас у меня есть веские основания полагать, будто на юге в настоящий момент дела в обществе обстоят куда как прогрессивней, чем в наших диких северных краях. Потому и приехал я сначала на торжище, чтобы расспросить людей, привозящих сюда зерно. Его местные жители сами не сеют, а берут для того, чтобы в период зимней бескормицы хотя бы кашей брюхо набить - удобные в хранении продукты тем и ценны, что их можно сберечь на чёрный день.

Ладно. Пошутил я, и про шило, и про археологов. Надо мне разобраться с геополитикой и с состоянием технического прогресса. Узнать, не создаются ли государства, ведущие войны и направляющие по окрестным землям сборщиков дани. Не плавят ли где медь или железо, не приручили ли какую полезную животину, вроде лошади. А то, представьте себе! Живём мы себе спокойно, никого не трогаем, а тут врываются к нам конные хлопцы с металлическим оружием, да и докладывают, чего и сколько мы им должны в этом году, и во всех последующих.

В истории я разбираюсь не сплошняком, а, как бы, пятнами. Но знаю что такой вид народного промысла, как сбор ясака, долго пользовался популярностью среди людей решительных и умеющих настоять на своём. Да, дую на воду. Но небезосновательно, потому что некоторые сведения, полученные от пришедшей с юга Фаи, наводят меня на подозрения, будто кто-то где-то каким-то образом уже научился объединять усилия значительных групп людей. Более значительных, чем в наших местах, где племя в пару сотен человек считается большим и могучим. Ну и объективные данные моё подозрение укрепляют - от нас в те края везут весьма неслабые канаты, которые, ума не приложу, куда можно применить, кроме как для чего-то крупного. Такого, что передвигать нужно огромной толпой, тянущей за длинную крепкую верёвку. Уж не пирамиды ли возводят из больших каменных блоков?

Кстати, забыл добавить, что в этих северных местах я считаюсь сильным шаманом, так что за безопасность в путешествии не слишком беспокоюсь - обижать Говорящего с Духами древние люди опасаются. Моё официальное взрослое имя - Степенный Барсук. Хотя свои, как в детстве, продолжают пользоваться ласковым прозвищем "Зайчонок", которым наградила меня моя мамуля. Но она нынче дома. А здесь, у Противной Воды, я прощаюсь с папенькой - Атакующим Горностаем, возглавляющим "торговую миссию", вместе с которой прибыла и моя путешествующая команда на специально снаряженном экспедиционном челноке.

Челнок неторопливо скользит вниз по течению реки. Встречный ветер разгоняет волну, поэтому берестяное судёнышко то проваливается в ложбины, то выскакивает вверх. Однако, пенных барашков, способных обдать нас брызгами, нет, тем более, что я и не гребу особо - слегка шевелю однолопастным веслом, следя за тем, чтобы нос был направлен куда следует. Тычинка вяжет носок, а Фая бездельничает… шучу. Она внимательно следит за берегами, чтобы не проскочить нужного поворота в приток. Тут ведь нет никаких навигационных знаков, и места незнакомые. Приметы, о которых рассказали на торгу охотники из этих мест, не слишком выразительны - уж чего-чего, а поваленных деревьев тут повсюду много, как и холмов с каменистыми склонами.

- Зайка! Смотри! Мысок. А вон холм, и стволы лежат кронами в воду.

- Ага, сейчас подгребу, - поворачиваю челнок и гоню его к берегу. Несильное, казалось бы, течение заметно сносит нас, поэтому девчата тоже берутся за вёсла. Мы - давно сработавшаяся команда. Каждый знает, что делать.

Огибаем узкую оконечность берега, изредка доставая вёслами до дна, и продолжаем налегать, потому что теперь набегающая спереди вода сопротивляется движению. Камыши не подпускают нас к самой суше, отчего приходиться упираться не на шутку. Но продвигаемся уверенно.

Через два дня извилистое русло вывело нас в другую реку, о которой никто из советчиков ни разу не упоминал. Но, поскольку вода из этой реки втекала нам навстречу, то получалось - мы просто обогнули остров по приличной ширины протоке. Двинулись по открывшемуся нам широкому простору вниз по течению, и вскоре снова прошли мимо Противной Воды - тут места знакомые.

Со следующей попытки - снова не угадали. К счастью, в заливе, куда мы попали, не было течения, так что сразу разобрались, а не через трое суток. Третий же раз повернули удачно - вошли в лабиринт проходов между многочисленными островами, по которому долго пробирались, тщательно следя за тем чтобы течение всегда оказывалось встречным. А потом попали в реку. Надеюсь, ту самую, что несёт свои воды с далёкого юга. А тут и первое за всю дорогу стойбище встретили - есть у кого дорогу уточнить.

Особого оживления наше прибытие не вызвало - через это место часто плавают всякие. За год до полудюжины челноков мимо проходит. То туда, то сюда. Поэтому приезжим никто не удивился.

Я, как положено по местным обычаям, направился к покрытым шкурами коническим шатрам, неся пристойный гостинец - связку только что выловленной рыбы. Разумеется, дорожный костюм мой, сшитый умелыми мастерицами из прекрасно выделанных шкур, был дополнен и непременным атрибутом принадлежности к Говорящим с Духами - головным убором. Кепкой с козырьком. Обычные-то люди ходят сплошь голоухом, заплетая волосы в косы. Хоть мужчины, хоть женщины. Это не от желания помодничать, а потому, что стричься каменным инструментом неловко.