Аборигены Прерии

– Дедушка, а какие науки нужно знать, чтобы всем этим пользоваться?

– Для начала – химию и физику. Ну и в электронике разбираться приходиться, программировать роботов, которые смогут здесь управляться. А вот смотри, это тебе наверняка окажется намного интересней, – он подвёл внучку к обычному горну и наковальне. – Тут иногда приходится немного исправлять те вещички, при программировании изготовления которых я ошибся.

– Ой, это же блэдиа! – Углядела ящик под верстаком, куда он складывает эти поделки, выращенные из расплава. Они считаются драгоценными камнями и ужасно ценятся за редкость, но о них девочке знать пока рановато. Хотя, раз уж увидела... – Ты пока забудь про это и никогда их не трогай. Это что-то вроде страховки на чёрный день. На очень-очень чёрный.

– Так ведь, дедушка! Если продать хотя бы один из них, то сразу разбогатеешь! И сможешь купить себе всё, чего пожелаешь, и поехать в путешествие.

– А без этого тебе что-то мешает путешествовать? – Ярн опять чувствует, что разговор коснулся важной для ребёнка темы.

– Ничего не мешает, – действительно, Делла ходит куда захочет, или летает с Ягой на её коптере хоть к скотоводам, где скачет на лошадке, гоняя стада подрастающих бычков, хоть к земледельцам, которые позволяют ей кататься на тракторе с бороной или с сеялкой. Или в город на недельку может смотаться, там рыбаки её охотно берут собой на промысел, потому что она ловкая, всё умеет и еще, в конце концов, пара бесплатных умелых рук под непустой головой – это нигде не бывает лишним. А уж на параплане она свободна в трёх измерениях. Готовится к перелёту на запад, продумывая, как управиться с этой задачей при минимальной экипировке, но пока в дорогу не пускается – никак не может решить задачу с заправками в пути. Не хватает нескольких посёлков, как ни выбирай маршрут.

– Может быть, у тебя нет чего-то такого, без чего жить на свете горько и обидно? – Ярн возвращается к обсуждению вопроса о перспективе разбогатеть.

– Эльфийского меча, – вот ведь засранка! Далась ей эта железяка! А ведь лук она себе, всё-таки, соорудила. Пятый вариант её устроил, и пулять из него она более-менее приловчилась.

Активировал горелки горна, сунул в пламя первую попавшуюся железку и, как только она раскалилась, чёткими ударами превратил её в клинок кинжала. Из полосы это немногодельно. Делла смотрела на процесс, как завороженная.

Если раньше внученька радовала дедушку царапинами, синяками, ссадинами и шишками, то теперь к упомянутой номенклатуре добавились термические и химические ожоги. И электрическое поражение было, но только один раз – видимо запомнилось хорошо. Девочка колдовала то с пробирками, то с реостатами, и даже вынашивала план изготовления реохорда, но Ярн вовремя вмешался и научил ребёнка пользоваться блоком питания, позволяющим получать токи и напряжения, какие душа пожелает. Делла сразу вспомнила о том, что в двадцать первом веке имеются некоторые технические возможности, недоступные великим предкам, и запорола дуговую печь.

Потом, после подхода ребенка к установке для покрытия, пришлось добывать новые магнетроны, А ещё через месяц – менять сердечник, расплавившийся в магнитном стабилизаторе электролизного оборудования. Почему после этого воздействия не пострадали обмотки – Ярн не понял до сих пор. Но эльфийский меч себе девочка отковала. То есть, не из первой попавшейся железки, а сама получила сплав, который гордо нарекла мифрилом, и сделала из него клинок замечательной прочности и лёгкости. Для рукояти, крестовины, насечки и украшения ножен она наизобретала хитрых композиций и... всего два года трудов, несколько дней горделивого ношения этой красивой безделицы даже, кажется, когда на горшок отправлялась, и то с ним. А потом забытый хозяйкой клинок пылился в углу их тесного вагончика радом с гладиусом, спатой и эспадой, сделанными несколько лет тому назад сыновьями Яги, Так и эльфийский лук со стрелами тоже нашел своё место среди трёх разных арбалетов. Женщины и дети – удивительно непостоянные создания. Вот ведь наизнанку вывернется, чтобы добиться своего, испытает счастье обретения, а потом забудет о недавно ещё вожделенной безделице ради... даже интересно, чего она возжелает следующим?

Зато теперь с ребёнком можно было разговаривать на одном языке. Разбиралась она в том, как что делается. Спокойно составляла программы изготовления шестерёнок, заказы на которые привозила Яга от какого-то Винса. Да и другие заявки от ремонтников её не смущали. Отличала девушка потенциал ионизации от модуля упругости. И начала заниматься макияжем. Подросла внученька, даже не заметил, как пролетело четыре года.

Ярн посмотрел вслед отправившейся вверх по склону Делле, и взглянул на распечатки, извлеченных из сети материалов. Надо же, арбузы её увлекли. А что, в этих местах они, пожалуй, удадутся на славу.

Глава 2

Каникулы Аделаиды

Ново-Плесецк

– Тёть Лёль! А почему Вы дедушку на себе не жените? – Делла сегодня летит с Ягой в Ново-Плесецк, ясное дело, за штурвалом старенького коптера. Впрочем, Яга, хоть и сидит рядом с видом отдыхающей, не дремлет и готова вмешаться. Она – не Ярн-пофигист, учащий всех по методике древних преподавателей плавания – забросом на глубину. Хотя, надо признаться, выплывают у него все.

– Не хочу я за него, дундука, – не тянет торговку на развёрнутый ответ.

– А то бы родили мне дядьку, или тётушку. Маленькую реву-корову, – у девушки сегодня отличное настроение. Ярн вытурил её и велел месяц на глаза не показываться, потому что ей, видите ли, полагаются каникулы, а потом она должна будет решить, как жить дальше. Так что она даже прихватила с собой параплан, что лежит с краешку в грузовом отсеке, и рюкзак с одеждой, а что делать – ещё не решила. От этой незанятости, неозабоченности немного тревожно, но это приятная тревога, какая бывает вначале интересного путешествия. И язык против обыкновения мелет невесть что.

– Хватит, троих произвела на свет. Все, как на подбор сплошные парни. Разъехались уже. Младший как раз нынче на Земле диплом защищает, – Яга отвечает ворчливо, с видимой неохотой, но голос её потеплел.

– Так они все высшее образование получили? Вот здорово! А на кого выучились?

– Ну на кого эти охламоны могли ещё выучиться, если все как один пропадали в берлоге у твоего раздолбая-дедушки? Геологи сплошные, беспросветные. Старший и средний из экспедиций не вылезают, только и радости, что на связь выходить не забывают, когда в зоне приёма. Старший на океанском дне всё больше, а средний на островах засел с аппаратурой.

– Вот. Вышли бы замуж за деда, и были бы ваши сыны моими дядьями, – у Деллы немного родственников. Собственно, кроме деда ей и вспомнить-то толком некого. Родители её больше в интернате держали, чем дома, но там, хотя бы какой-то родительский присмотр за администрацией осуществлялся, а в детских домах ребятам приходилось несладко – она встречалась с ними, обменивалась впечатлениями.

– А кто, спрашивается, ещё тебе сыновья мои, как не дяди. Или ты думаешь, что они у меня от святого духа появились? – Яга смотрит на девушку как-то слегка надменно.

– Так дед не говорил мне, что у вас есть дети. У тебя и у него.

– А он и не знает, что они от него. Ему это вообще безразлично. Они к нему со всей душой – как же, мамин старый товарищ! А он только бурчит на них, да шпыняет по-всякому. Словно щенков дрессировал. Что сготовят – то и едят, где угол себе найдут – там и спят. Это он для тебя на нары расстарался, соорудил, а моих-то в гамаках под навесом развешивал и кроме как родниковой водой, ничем им мыться не позволял. Оставлю, бывало на неделю, прилетаю, а с них коросты ссадин горстями валятся. Они ведь до сих пор все в мелких шрамах да следах ожогов.

Я уж думала, как вырастут, да школу окончат, уйдут бродяжничать. Но, видно, что-то в головах у них переключилось – уехали в институты поступать. Садись на шестую, – переменила она тему разговора. И тут же вернулась к прерванной беседе, но с другого бока. – Хотя, знаешь, как-то раз, в детстве ещё, пекли мы картошку, когда одна экспедиция домой уехала, а вторая ещё не прибыла, так забавный случай вышел. Ляпа посмотрел, сколько у него на счету скопилось, да и высказался в том роде, что денег у членов нашей шайки дофига и тратить их всё равно некуда, потому что в поле мы всё время, стало быть, на довольствии, и одеты. И хорошо бы сложить наши сбережения в большую кучу и купить что-нибудь крутое.