Страница 8 из 13
А что дальше? Страх? Паника? Маски ужаса на лицах?
Нет! Смотреть на это Литаурэль не собиралась!
- Я благодарен, что ты решила облегчить нам задачу, - услышала Лита знакомый шепот и, вздрогнув, открыла глаза.
Она не думала, что увидит их еще когда-нибудь. Никак не рассчитывала на подобную встречу, тем более здесь - в Антэле. Возможно поэтому, девушка не сразу сообразила, чем ей грозит столкновение в тресаирами, не задалась вопросом, как могла пропустить, не почувствовать их приближение.
- Окаэнтар? Ты? - в голосе ее звучало недоверие. Возникла мысль, что глаза обманывают ее. Лгут.
- Настолько могу судить, - усмехнулся он, забавляясь произведенным впечатлением. - Как видишь, все тот же, но и ты не очень-то изменилась, - добавил мужчина.
Обстоятельство, которое его существенно тревожило. По представлениям тресаира, Литаурэль должна была выглядеть, мягко говоря, иначе. Кардинально иначе!
Девушка моргнула несколько раз, пытаясь разобраться в ходе его мыслей прежде, чем сообразила, что Окаэнтар покинул Саришэ, а значит должен быть подвержен изменению, как любой покинувший заточение Истинный. Или присутствие Лутарг влияет на него в той же мере, что и на нее?
- Ты о проклятье? - уточнила Литаурэль, делая несколько осторожных шагов назад и попутно оглядываясь.
Горький мужской смешок вторил ее собственному беззвучному смеху. Девушка поняла, что сама того не заметив, умудрилась отойди достаточно далеко от внутреннего двора с его безопасным оживлением и многолюдностью. Сейчас, в этом пустующем коридоре, она оказалась один на один с Окаэнтаром, слушая шум далекого веселья.
Это было плохо. Очень! Перед мысленным взором тут же замелькали воспоминания о предательстве и ранении Антаргина, открытии Перворожденным тропы Рианы, последующем переходе и корчащемся в агонии Лутарге, недвусмысленно заявляя, что подобная встреча грозит ей только одним - неприятностями.
Глава 4
Кимала уже давно встала на путь одиночества и нелюдимости. Еще тогда, когда глава их рода - Сутум - подошел к знахарке и сказал, что дочь ее будет принадлежать Алэамам и станет служительницей в храме Даровавших жизнь. На тот момент худенькой, темноволосой девочке, жмущейся к матери, едва пошел двенадцатый круг - слишком мало, чтобы стать полноправным членом рода и завести собственную семью, но достаточно для того, чтобы быть отданной на воспитание Хранящим чистоту.
И пусть Кимале так и не довелось стать сосудом для первооснов, жизнь еекруто и навсегда изменилась. Слова старейшины переплелись с нитями ее судьбы и возврата к былому не стало.
Но было это давно. Очень давно! Настолько, что время, прошедшее с тех пор, казалось Кимале вечностью.
Еще раз проверив крепость узлов, женщина взвалила на плечи вязанку валежника и, согнувшись под ее тяжестью, медленно побрела к дому.
Дом - название слишком громкое для места, что укрывало ее от дождя и ветра в непогоду или же спасало от зноя в жаркие летние дни. Стены давно поистрепались, крыша износилась и местами протекала.
Правду наверно говорят, каково жилище, такова и жизнь. Женщина давно привыкла к тому, что ее собственная стала похожа на изношенную, истертую от времени одежду; стоило лишь коснуться, и она расползалась прорехами все сильнее, открывая под собой усохшую от старости плоть.
Но Кимала не жаловалась. Да и некому было жаловаться. Много дней пути отделяли ее от ближайшего селения.
Далеко внизу, у самого подножья Алэамских гор из каменистой почвы вырастали постройки рода Огненных. Женщина изредка ходила до них, чтобы обменять шкуры лесных зверей на зерно или овощи, правда в последние годы подобные путешествия предпринимались ею не стольчасто, как в былые времена. Силы и здоровье уже давно не те, что раньше.Поубавились с годами.
Но была также и другая причина, о которой Кимала старалась задумываться как можно реже. Больно было смотреть, насколько обнищал народ, насколько испортились нравы и обветшали крепкие некогда устои.От завещанного издревле Даровавшими жизнь практически ничего не осталось, так же, как и не стало их самих. Слишком много зим прошло с тех пор, как Алэамы в последний раз посещали мир и озаряли его своим светом.
Женщина с грустью выдохнула, опечаленная собственными невеселыми мыслями. Перехватив поудобнее вязанку, она взглянула на небо и стала взбираться по крутой тропе, ведущей к ее хибаре, подумав, что успеть до дождя, было бы неплохо. Влага и слякоть делали подъем опасным, особенно для ее уже не столь выносливых ног.
Свинцовые тучи, касающиеся горных вершин, еще с утра обещали ливень. Ливень здесь - посредине между подольем и пиками, а значит, там - в вышине, разыграется метель.
Это будет первый снег нынешней зимой. Впервые он укроет Алэамское нагорье. Снег первый, но далеко не последний.
Что-то подсказывало Кимале, что зима предстоит лютая. Возможно, ноющие кости.
Где-то на середине пути капли дождя, не задерживаясь более на оголенных ветвях и пушистых игольчатых лапах, начали достигать земли и, разбиваясь от соприкосновения, рассыпаться на множество идентичных друг другу прозрачных близнецов. Оседая на ткань изношенного плаща, онивпитывались в многочисленные латки, утяжеляя и без того нелегкую ношу.Устилающие тропу камни намокли и стали скользкими, из-за чего женщина то и дело оступалась и, в попытках сохранить равновесие, останавливалась, чтобы перевести дух.
Осталось совсем немного, но как всегда в такую погоду, мизерноерасстояние начинало казаться ей непреодолимым.
С опаской ступая, Кимала медленно шла вперед, думая о тепле очага, что встретит ее за перекошенной дверью.
Вот только огонь теперь совсем не тот. Совершенно не тот, каким был когда-то! Холодный!
Раньше пламя грело душу и сердце, дарило ощущение ласковой заботы,сопричастности. Сейчас же безучастно пожирало поленья. Стало ненасытным. Требовательным. И даже злобным.
От мыслей об этом на глаза наворачивались слезы.
А ведь служительница храма Алэам еще помнила иные времена, возможно последняя из ныне живущих хранила благодать веры. В памяти Кималысохранились и, из года в год, благоговейно перебирались воспоминания о том, как оживало все вокруг с приходом Даровавших жизнь. Нежная зеленьмолодых побегов, прозрачная голубизна стремящихся к морю рек, согревающее тепло тверди - все становилось ярче, сильнее, насыщеннее, будто радость от присутствия стихий наполняла каждый уголок взрастившей ее земли.
Скорее всего, так и было, ведь с исчезновением Алэам и урожаи пошли на убыль, и зверье поисчезало, и источники помутнели. От кого-то из рода Огненных Кимала слышала, что глубокие воды отступили от прежних берегов, явив взорам Морских кочевников новую изъеденную солью сушу,усыпанную останками больших рыб.
Это страшило, заставляя задуматься о будущем. Если нынче все так плохо, то каково же станет со временем.
Преодолев последний, самый крутой участок тропы, женщина спустила с плеч вязанку и, прислонившись к широкому стволу хвойного дерева, устремила взгляд в небо. В просветах между кронами виднелись тяжелые, напитанные влагой облака. Они грозно хмурились, поглядывая с высоты, сталкивались между собой, чтобы напомнить жалкому люду о разгуле стихий и собственных, неблаговидных намерениях раскатами грома.
"Непогода будет долгой", - решила Кимала и вновь печально вздохнула. Запас дров для прожорливого огня был невелик, и ровно настолькоскудными являлись заготовки вяленого мяса. В последнее время излов ей не удавался. Идти проверять силки в дождь женщина не решалась, а поднять новую порцию валежника по скользкой тропе ей было не по силам.
Придется сидеть и пережидать, а значит, мысли вновь возвратятся в прошлое. Ее единственное развлечение, неизменно рождающее печаль, но другого у Кималы не было.
С годами она все чаще задумывалась о минувших днях. Наверно, так устроены старики, и грозящая в будущем немощь заставляет их вспоминать об исполненной силой юности. Ее заставляла.