Страница 18 из 69
Мимо прошагал отряд уродливых серокожих Носорогов. Я сделала вид, что что-то ищу в своей сумочке, а сама украдкой наблюдала за ними, пыталась сосчитать их, определить видела ли я их когда-нибудь прежде. Я старалась держать лицо в тени. Я была бы не удивлена, если бы Гроссмейстер распространил листовки «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» с моим портретом. Вероятно настало время снова сменить цвет волос, начать носить бейсболки или парики.
Я продолжила свой путь в книжный магазин. И хоть мой мозг был затуманен оргазмом, от него не укрылось то, что В’лейн исчез в тот момент, когда появился Берронс. Может быть, он вовсе не Захватчик, но он гораздо хуже. Из тех Невидимых, которых я даже не знаю. В мире, который становился с каждым днём всё более мрачным, Берронс уверенно и ловко держал всех монстров в узде.
Потому что он был самым большим и страшным монстром из всех?
По понедельникам я просыпалась с трудом, очень медленно.
Обычно по утрам я выпрыгиваю из кровати. Да, моя жизнь не стала такой, какой я ее задумывала. Но в любом случае это была единственная жизнь, которая мне отведена. Я хотела выжать из нее по максимуму. Несмотря на все мои старания окунуться в реальность и ухватить любое возможное счастье — пусть это будет всего лишь прекрасное кофе-латте с пенкой, посыпанной сверху корицей, или двадцать минут танца с включенным iPod в магазине. Иногда после сна я просыпаюсь с ощущением, что меня избили. А воспоминания о ночном кошмаре преследуют меня весь день.
И это утро не было исключением.
Я снова видела сон о красивой умирающей женщине.
И мне не верилось, что я так долго не вспоминала про этот сон. В течении многих лет, когда я еще была ребенком, я видела этот сон так часто, что я начинала путать сон с явью. Когда я бодрствовала, то ожидала увидеть её где-нибудь.
Я не знаю, что случилось с грустной женщиной. Похоже, что-то ужасное, и я готова отдать правую руку, верхний клык, может быть, даже двадцать лет жизни, только бы спасти её. Нет закона, который бы я не нарушила для этой цели и никакой моральный кодекс не удержал бы меня. Теперь, когда я знала, что мы с Алиной — приёмные, я подозревала, что это был не сон, а воспоминание из детства. Когда-то подавленное, оно выползает ночью, когда я не могу контролировать сознание.
Может быть, эта красивая, грустная женщина — наша биологическая мать?
Она отдала нас, потому что знала, что скоро умрет. И её грусть была ничем иным как болью от расставания с нами? Ведь она вынуждена была отдать нас новым родителям?
Но, если она отдала нас, потому что умирала, почему она так далеко отослала нас? Если я действительно О’Коннор, как заявила Ровена, предводительница ши-видящих, то скорее всего Алина и я родились в Ирландии. Зачем наша мать послала нас за границу? Почему она не оставила нас тем, кто мог бы рассказать нам о нашем наследии, о нашем таланте как всем остальным ши-видящим? Почему заставили наших приемных родителей поклясться вырастить нас в провинции и никогда не пускать нас в Ирландию? От чего же она хотела уберечь нас?
Были ли ещё воспоминания, которые заблокировала моя детская память? Если да, мне нужно найти их, узнать и запомнить.
Я прошла в ванную и встала под душ. Максимально повернула кран горячей воды, обжигающе-горячие брызги испарялись в воздухе. Мое тело трясло от холода. Этот сон оставлял такие же ощущения и в детстве. Даже тогда после этого сна оставалось такое же ощущение. Рядом с умирающей женщиной было слишком холодно, и я до сих пор ощущала этот холод.
Иногда мои сны мне кажутся настолько реальными, что с трудом верится, что это всего лишь игра моего разума, без каких-либо правил. Иногда кажется, что сны — это страна, которая существует на определенной широте и долготе, со своими собственными правилами и законами, изменчивым ландшафтом и опасными жителями.
Говорят, если умереть во сне, то наяву у вас остановится сердце. Не знаю, так ли это. У меня не было возможности поговорить с кем-нибудь, кому приснилась его собственная смерть. Может, потому что они умерли.
Горячий душ очистил кожу, но в душе след остался. У меня никак не получалось отделаться от мысли, что это будет по-настоящему гадкий день. В тот момент я себе не представляла насколько гадким он будет.
Я изучала зоны комфорта в моем колледже на курсах по психологии.
Людям стремятся найти и оставаться в них. Зона комфорта может быть психологическим состоянием: Вера в Бога — вот самая распространенная зона комфорта. Не поймите меня превратно, я не умаляю значение веры, я лишь думаю, что нельзя слишком сильно на неё полагаться, ведь это чувство безопасности так обманчиво. Я считаю, что вера нужна, только если вы действительно верите. Потому что, откровенно говоря, где-то глубоко внутри себя вы чувствуете, что во Вселенной есть нечто, великое, мудрое и бесконечно любящее. Вы не способны понять что это, но знаете, что именно оно вращает колесо истории. Потому что вы чувствуете, как бы тёмные силы не пытались взять верх над Всевышним, они все равно никогда не одержат победу.
Такова моя зона комфорта.
Но зоны комфорта могут также быть и материальными: как любимое глубокое кресло папы, которое мама постоянно грозится отдать малоимущим. Местами оно уже проваливается, обивка порвана, но каждый вечер оно даёт какое-то успокоение сидящему в нем. Или укромный кухонный закуток, где завтракает мама — солнце освещает это место под особенным углом, и, потягивая свой кофе, она словно светится. Или розарий пожилой соседки, который она совершенствует, невзирая на духоту летнего зноя, при этом продолжая улыбаться.
Моя зона комфорта — книжный магазин.
Внутри него я в безопасности. Пока горит свет, Ни одна тень не сможет сюда пробраться. На само здание Берронс наложил охранные заклинания от моих врагов: Гроссмейстера, Дерека О'Банниона, который хочет меня убить за то, что я украла копье и убила его брата, вселяющих ужас дьявольских Невидимых Охотников, которые отслеживают и убивают всех ши-видящих и всех Эльфов. Даже от В'лейна — и, если, по какой-нибудь странной случайности, что-то проникнет в магазин, к моему телу прикреплен целый арсенал орудий, к тому же я припрятала оружие, фонарики, даже святую воду и чеснок, в стратегических точках по всему магазину. Здесь никто не сможет причинить мне вред. Правда, я не учла ещё самого владельца магазина. Но он, если и соберётся причинить мне вред, то произойдёт это только тогда, когда я буду ему не нужна. А так как книга пока не найдена, то я могу расслабиться на какое-то время.
Вы хотите узнать кого-либо получше? Я имею в виду узнать всю подноготную? Отнимите у него зону комфорта и наблюдайте за ним.
Я знаю, что мне не следовало уходить на третий этаж, заниматься каталогами книг, оставлять внизу кассовый аппарат и открытую переднюю дверь. Но это был вялотекущий день, и я потеряла бдительность. Был день, я была в книжном магазине. Никто и ничто не могло навредить мне здесь.
Когда прозвенел дверной колокольчик, я крикнула: “Сейчас иду”, - и поставила книгу боком на полке, которую я хотела занести в каталог. Затем я повернулась и поспешила к лестнице.
Проходя мимо последнего ряд полок с книгами, я почувствовала удар в районе лодыжек. Кажется, что ударили бейсбольной битой.
Пролетев головой вперед, я налетела прямо на деревянный пол. Тут же сверху на меня набросилась банши и попыталась скрутить руки за спиной.
— Я схватила её! — завопила банши.
Моя петуния, так и есть. Но я уже не та хорошая девочка, что была раньше. Я выкрутилась, схватила её за волосы и дёрнула изо всех сил, так что головная боль ей была обеспечена.
— Ой!
Женщины дерутся не так, как мужчины. Никогда и ни за что на свете я не смогу ударить женщину в грудь. Я знаю, как чувствительна моя грудь, особенно в период ПМС. Кроме того, женщина кормит грудью ребенка. С помощью её волос, я заставила её вывернуться, швырнула её на спину и ухватила за горло. Я почти задушила её, как вдруг вторая банши приземлилась мне на спину. Но на сей раз, ее приближение не было для меня неожиданностью — я локтём ударила ее прямо в живот. Она согнулась от боли и откатилась прочь. Третья накинулась на меня, и я ударила кулаком её в лицо. Из её носа хлынула кровь и, кажется, я сломала его.