Страница 17 из 69
Язык В’лейна коснулся меня. Что-то горячее и электризующее вспыхнуло во мне и осело на языке. Увеличиваясь оно заполняло меня. Когда он сделал что-то с моим языком, эта горячая и электрическая волна потрясла меня, и я тут же кончила.
С изящной точностью волна наслаждения разлилась по моему телу с такой силой, что мои кости расплавились и превратились в воду. Я не упала только благодаря тому, что В’лейн подхватил меня. я на несколько мгновений оказалась в сказочном, сюрреалистическом месте, где его смех был черным бархатом, а потребность в нем столь же безгранична как ночь. Когда я пришла в сознание я снова стала сама собой. Что-то мощное и опасное было у меня во рту, на языке. Как же я теперь смогу говорить?
Он отодвинулся.
— Нужно немного подождать пока мое имя осядет на твоем языке.
Оно улеглось, но сначала я испытала многократные оргазмы, пронзавшие меня как стальные шипы терновника. Удовольствие неотделимое от боли. Волна дрожи прошла по всему моему телу. Я бросала свирепые взгляды на него — его прикосновение взволновало меня больше, чем я готова была себе признаться.
Он пожал плечами.
— Я максимально погасил себя. Могло быть более… как вы говорите? Травмирующее. Люди никогда не могли носить имена Эльфов на своем языке. Они просто не приспособлены к этому. не приспособлены, чтобы носить имена Эльфов на языке. Что ты чувствуешь, МакКайла? У тебя во рту частичка меня. Хочешь добавим еще одну? — Он улыбнулся, и я поняла — он подразумевал не своё имя. Но чтобы там это не было, оно дремало, запертое в своей фарфоровой клетке.
Когда мне было четырнадцать, во время тренировки в группе поддержки у меня отломился кусочек зуба. Мой зубной врач был в это время в отпуске, и мне пришлось ждать две недели прежде, чем я восстановила его. В течение этих двух недель, мой язык постоянно задевал острие зуба. Сейчас я чувствовала то же самое: у меня во рту было что-то инородное, я хотела избавиться от него, потому что это было неправильно, оно не должно было там находиться. Пока оно будет оставаться у меня на языке, я не смогу выкинуть Эльфийского Принца из своей головы.
— Мне хочется выплюнуть его, — холодно сказала я ему.
Его лицо напряглось, температура резко упала: мое дыхание облачком вылетело в морозный вечерний воздух.
— Я оказал тебе великую честь. Я прежде никогда не делал такого подарка. Цени это.
— Как им пользоваться?
— Если я буду нужен тебе, то просто открой рот и я появлюсь. — Я не заметила, как он переместился, но вдруг его губы оказались возле моего уха.
— Никому об этом не говори. Запомни это, скажешь — и я заберу его обратно. С последней фразой он исчез. Его слова танцевали в воздухе, как улыбка чеширского кота.
— Эй, я думала ты хочешь узнать про Синсар Даб! — Я была так поражена его неожиданным исчезновением, что сказала, не подумав, и сразу же пожалела об этом. Мои слова тяжело повисли в воздухе, как влажный ночной воздух Джорджии. «Синсар Даб» со свистом вторило эхо, шелестя на ночном ветру и спеша по темноте в тёмные уши. Я внезапно ощутила, будто только что нарисовала на себе ярко красную метку.
Я понятия не имела, куда подевался В’лейн или почему он так неожиданно исчез, но я решила что самое правильное для меня сейчас — это последовать его примеру.
Я не успела сделать и шага, как на мое плечо легла чья-то рука.
— Я хочу знать, мисс Лейн, — мрачно произнес Берронс. — Но сначала я хотел бы знать, какого черта вы целовались с ним?
Глава четвёртая
Нахмурившись, я развернулась. У Берронса есть привычка появляться около меня в самый неподходящий момент. Именно тогда, когда я этого совсем не жду. Я могу терпеть его присутствие только в очень ограниченных «дозах». Он занимает слишком много пространства, словно рядом не один, а десять человек. И это давит на меня. Это неприятно. Интересно, почему так происходит? Может все дело в Невидимом, который сидит у него внутри? Интересно, а в действительности, сколько ему лет?
Мне следовало бы бояться его. Иногда ночью, в одиночестве, когда я думаю о нём. И чаще я вспоминаю выражение его окровавленного лица, когда он нес на руках тело мертвой девушки. И тогда я действительно боюсь.
Но страх испаряется, когда он стоит передо мной.
Интересно, можно ли наложить на человека в течение такого длительного периода наложить такие совершенные чары, что их неспособны будут распознать любые чувства, даже мои ши-видящие?
— У тебя ворот испачкан. — Я ткнула пальцем в этом месте. Обычно он очень аккуратный. На его одежде нет и пылинки, ни одного пятнышка, но сегодня на внутренней стороне его ворота блестело пятно. Я ткнула пальцем в… человека, назовём его так за неимением другого термина… чей возраст оставался для меня загадкой.
Который использовал Реликвия Невидимых. Проходил сквозь зеркала, неся трупы. Это было так же абсурдно, как чистить зубы волку или попытаться уложить муссом его мех.
— И я не целовалась с ним.
«Очень хотелось бы узнать, какого черта ты делал с трупом женщины в зеркале», — подумала я. Но вслух ничего не сказала. Существует такой юридический термин, который любит использовать мой папа, «res ipsa loquitur» — дело говорит само за себя. Я знала то, что видела, и теперь следила за ним. Охраняла тыл. Очень внимательно.
Он резко отбросил мою руку.
— Тогда что его язык делал у вас во рту? Он решил проверить на практике ваш глотательный рефлекс? — он злобно улыбнулся — Ну и как поживает ваш глотательный рефлекс, мисс Лейн? Срабатывает моментально?
Берронс обожает использовать сексуальные намеки, чтобы заткнуть мне рот. Вероятно, он ждет, что хорошо воспитанная южанка во мне с отвращением скажет: «Фи!», — и отступит. Иногда, я на самом деле думаю про это самое «фи», но не отступаю.
— Для меня намного предпочтительнее сплюнуть, чем проглотить. Если ты об этом спрашиваешь.
И я улыбнулась ему чересчур милой улыбкой.
— Я так не думаю. Я думаю, что вы больше любите глотать, чем выплевывать. Его язык был на полпути в Китай, но вам и этого было мало.
— Ревнуешь?
— Ревновать — значит тратить эмоции. На вас, мисс Лейн, я потратил только время. И я ожидаю, что оно с лихвой окупится. Расскажите мне о Синсар Даб.
Я взглянула на руку, которой ткнула в ворот Берронса. Она была влажной. Я поднесла её ближе к свету. Ночью красный цвет кажется черным. Я принюхалась. Запах старых пенни. Ну и дела — кровь. Ну что ж, ничего удивительного.
— Ты дрался? Нет, дай попробую угадать. Ты опять спасал раненую собаку? — сухо сказала я. Так он отвертелся в прошлый раз.
— У меня пошла кровь из носа.
— Кровь из носа пошла? Ну ты и петуния.
— Петуния?
— Задница, Берронс. Как и ты.
— Книга, мисс Лейн. — Я посмотрела ему в глаза. На меня оттуда смотрело что-то очень древнее.
— Мне нечего рассказать.
— Для чего же вы звали его?
— Я не видела его с последней нашей встречи с Книгой. С В’лейном я тоже делюсь информацией о книге. Ты не единственная акула в этом море.
Он окинул меня высокомерным взглядом.
— Стремление поработить женщин с помощью секса у них в крови, Мисс Лейн. А в женщинах заложено желание покориться. Попробуйте быть выше этого.
— Ну уж нет! В женщинах никогда не было заложено желание стать их рабынями! — воинственно крикнула я. Любая женщина пришла бы в ярость от этих слов.
Он развернулся и ушел.
— На вас моя метка, мисс Лейн, — сказал он через плечо, — и если я не ошибаюсь, и его тоже. Так кому же вы принадлежите? Уж точно не себе.
— Именно, самой себе, — кричала я ему вслед. Но он ушел уже прошел пол-улицы и скрылся в темноте.
— На мне нет его метки! — или есть? Что именно В’лейн поместил на мой язык? Я сжала кулаки, и смотрела Берронсу вслед.
Позади меня раздались чьи-то шаги. Моя рука инстинктивно потянулась к копью. Оно было на месте, там, где и должно было быть, в ножнах чуть ниже моей руки. Я должна выяснить, как В’лейн забирает его. Он вернул его, когда поцеловал меня? Разве я не должна была это почувствовать? Может быть удастся уговорить Берронса наложить чары на копье, чтобы его никто не мог забрать у меня? Похоже, в том, что я обладаю этим оружием, есть какой-то корыстный интерес моего босса.