Непристойное предложение

Похоже, Петре посчастливилось услышать от своего мужа то же, что и мне от Штефана. С той лишь разницей, что у Штефана не было ни пуза, ни лысины.

– Да ясно же, – заметила Петра. – Поэтому я показываю ему везде и всегда, что могу получить каждого второго мужчину, если захочу.

– Ах вот оно что, – с пониманием произнесла я. – Да, а мне уже хочется плакать, – пожаловалась Эвелин. Петра снова хихикнула.

– И это было совсем нетрудно – увести у тебя твоего благоверного, – сказала она, обращаясь ко мне. – А я тебя еще и предостерегала.

– Предостерегала? Ты, меня?

– Ясное дело. Я говорила тебе, что если ты и дальше будешь бегать туда-сюда, как трубкозубка, то я ничего не смогу тебе гарантировать. Да, а ты так и продолжала бегать, как трубкозубка.

Она расхохоталась, и теперь уже ничто не могло остановить этот хохот. Петра уселась на прилавок и кудахтала и икала, словно индюшка. Глупая индюшка с детскими заколками в волосах. Ничего более отвратительного я в жизни не видела.

– Это уже слишком, – проговорила Эвелин и посмотрела на часы. – Все пошло слишком быстро.

– Мне уже давно не по себе, – сказала я. – И совсем не так хорошо.

Эвелин посмотрела на недоеденный коржик в моей руке.

– Сокровище мое, но в звездочках вообще ничего не было.

– А он был такой вялый в постели, – съязвила Петра и едва не свалилась с прилавка от смеха.

– Хотелось бы знать, что здесь такого смешного, – не сдержалась Эвелин. – Вы, бедняжка, никогда ничего подобного в жизни не имели.

– Лично я никогда, – сказала Петра и расхохоталась так, что из глаз брызнули слезы. – Абсолютный тюфяк, хи-хи, совсем не смешно, хи-хи. Не над чем смеяться, хи-хи-хи. Но ты можешь теперь спокойно говорить мне «ты».

– Ах нет, спасибо, – возразила Эвелин.

Мне стало в этот момент в самом деле жаль Петру.

– Уже половина двенадцатого, Петра. Ты не должна сегодня забирать детей?

– Детей! – Петра подпрыгивала от смеха на прилавке. – Забрать.

– О Боже! – испугалась я. – Что мы наделали? Она же не сможет вести машину!

– Не-е, – удовлетворенно сказала Эвелин.

– А бедные дети? Они теперь будут ждать маму перед детским садиком.

– Дети никогда не ждут перед садиком, а всегда на территории, под присмотром. И если никто не приходит их забрать, то воспитатели ставят в известность отцов. Или старших детей, – ухмыльнулась Эвелин.

– Эвелин, ты жестока, – возмутилась я.

– Не-е, – ответила Эвелин. – Я просто считаю, что наша кривоножка заслужила наказание.

– Но бедные дети…

– Ты хотела бы иметь такую мать?

– Родителей не выбирают, – проговорила я. – О Боже, Эвелин, мне и в самом деле ужасно плохо. Ты уверена, что в звездочках ничего не было?

– Абсолютно, – сказала Эвелин.

– Тогда это, должно быть, обезжиренное масло, которое я не переношу.

– Оливия, душа моя, не существует никакого обезжиренного масла.

Эти слова произвели на Петру такое впечатление, что от смеха у нее изо рта пошла пена.

– Ты бы легла лучше куда-нибудь, хоть на диван, – попросила я ее.

– Да, в первый раз такого с ней быть не должно, – сказала Эвелин.

А Петра все смеялась и смеялась. Когда она слезла с прилавка, чтобы куда-нибудь идти, то не попала в дверь и ударилась лбом о дверной косяк. Но это не привело ее в чувство, потому что смеяться она принялась еще пуще. Когда мы наконец уложили ее на диван, я со страхом посмотрела на Эвелин.

– От этого можно умереть?

– Посмотрим, – произнесла Эвелин и беспечно засмеялась.

Боль у меня в животе стала сильнее. Едва я успела добежать до туалета, меня вырвало.

– Твои коржики и в самом деле способны подавлять аппетит, – сообщила я, вернувшись назад в магазин.

Эвелин задумчиво посмотрела на меня.

– Похоже, причина твоего недомогания совсем в другом. Когда у тебя последний раз были месячные?

Глава 14

Я тупо уставилась на Эвелин.

– А что? – Я не вела никаких глупых календарей по поводу месячных.

– Гм, – произнесла Эвелин.

– Нет, – сказала я.

Нет, судьба не могла так со мной поступить! И так уже всего было достаточно.

– У меня есть еще один тест на беременность, – сказала Эвелин и поморщилась. – Был куплен про запас. – Она ухмыльнулась. – Я уже собиралась было продать его на аукционе.

– Нет, – повторила я.

Я не могла быть беременной. Это было просто невозможно. Это же была жизнь, а не глупая «мыльная опера».

Забеременеет ли Оливия от своего деверя, и как она расскажет об этом своей невестке, которая долгие годы безуспешно пыталась завести ребенка? И бросится ли Оливия с моста, что больше подошло бы глупой продавщице Петре? Смотрите в нашем сериале и не переключайтесь, потому что грядет новый поворот в нашем сериале: Гертнеры – семейство самоубийц.

Эвелин подтолкнула меня к выходу.

– Пойдем же. Самообман в данном случае ни к чему хорошему не приведет.

– Но я не могу быть беременной, – сказала я. Я не могла и не имела права, И не хотела.

Эвелин высоко подняла брови, точно так, как это всегда делал Оливер.

– Оливия, это не так невероятно, что ты можешь забеременеть.

– Невероятно, невероятно, – с нажимом повторила я.

– Но это жизнь. – Эвелин потянула меня за локоть.

– А что же с Петрой?

Петра продолжала хихикать, лежа на диване.

– Она спокойно полежит здесь одна, – сказала Эвелин.

– Я тебя боюсь, – сказала я.

На стоянке перед питомником господин Кабульке помогал загружать саженцы лавровишни в машину Эберхарда и Катанки. Очевидно, несмотря на все уговоры Фрица, Эберхард решил-таки купить самые маленькие и дешевые растения. Это означало, что еще пару лет все кому не лень смогут созерцать толстый живот Эберхарда, направляющегося к бассейну.

В доме было тихо и спокойно, и не последнюю роль в этом, очевидно, играли подобранные Эвелин для покраски дверей и стен тона. Эвелин повела меня в ванную.

– Мне очень жаль, но здесь все еще погано, – извиняющимся тоном сказала она.

– Я знаю. Это же все-таки мой дом, Эвелин.

– Ах, и правда. Вот тест. Пользоваться им предельно просто.

– Эвелин, я не беременна.

– А почему нет?

– Мы пользовались презервативами, – сказала я и покраснела до кончиков волос.

– Я знаю, – сказала Эвелин. – Черными!

Второй раз за этот день земля ушла у меня из-под ног. Я побледнела и опустилась на бортик ванны.

– Откуда ты знаешь?

Эвелин изумленно посмотрела на меня.

– От Оливера, конечно. Ты думала, что мы больше не разговариваем друг с другом?

– Это он тебе рассказал? – Я не могла в это поверить.

– Ну, не во всех деталях, конечно, – сказала Эвелин. – Но достаточно, чтобы заставить меня ревновать. – И с горечью добавила: – Он великолепен в постели, правда?

Я была не в состоянии что-либо ответить.

– Но я хотела бы сказать, что в немалой степени это и моя заслуга, – продолжала Эвелин. – Последние семь лет именно я в конце концов имела эксклюзивное право им пользоваться.

Я лишь тупо смотрела на нее.

– Презервативы не всегда функционируют безотказно. Они могут треснуть, если использовать какие-то кремы или что-то такое.

– Но мы не пользовались никакими кремами, – прервала я ее.

Эвелин казалась мне зловещей. Она вздохнула.

– Оливия, что с тобой случилось?

– Ты внушаешь мне страх, – честно призналась я. – У тебя есть все основания меня ненавидеть. Но я не хотела, чтобы ты хоть когда-нибудь узнала об этом. И не понимаю, почему Оливер рассказал тебе об этом.

– Потому что мой муж ничего не может носить в себе. И потому что из-за этой истории он оказался в каком-то ступоре. Ему нужен был совет из женских уст.

Я совершенно не понимала, что она несет.

– И что ты ему посоветовала?

– Я посоветовала ему просто подождать, – сказала Эвелин. – Женщины с характером не бросаются из объятий одного мужчины в объятия другого.