Простая история

Отвечать всё же пришлось, и вопросы были, мягко скажем, неожиданные, например, Торреля очень интересовало, куда девался в последний момент советник Энжебин, и не поторопились ли мы с выводами. Вполне возможно, что попытка переворота нам просто привиделась?

— Двоим сразу? — ухмыляюсь саркастически, — Хенрик прыгнул раньше, чем я успел подать сигнал, а стреляли в тот же момент!

— А может… потому и стреляли… что заметили ваши намерения? — это уже решил проявить бдительность главнокомандующий.

— Что они могли заметить? Если не знали, кто мы? Как помощник торговца подаёт хозяину свиток? А почему они вообще шли по парку со взведенными арбалетами, да еще и заряженными розочками? — начинаю звереть я.

— Откуда ты знаешь про розочки? — похоже, это как раз главнокомандующий чего-то не знает.

— Потому что сам вырезал болт из плеча Хенрика. И потому, что не забыл захватить его сюда, лежит в моей комнате в ящике комода. А если считаете, что я ошибся, спросите Хена, его уже, наверное, подлечили.

— Не сердись, Грег. Дело намного серьезнее, чем ты думаешь, — примирительно вздыхает король, — и мы должны быть твердо уверены, что вы всё поняли правильно. Кстати, еще некоторое время тебе придется побыть останцем… признать, что в Дильшаре действовало королевское око, мы пока не готовы. И так наши страны на грани войны. После вашего исчезновения там произошли очень скверные события. Было объявлено о похищении ханши группой заговорщиков… с советником Энжебином во главе, но сам он словно сквозь землю провалился. Всех присутствующих в парке на тот момент заперли в казематах… Маги не смогли сразу отследить путь вашего переноса, поэтому Клара с Леоном и еще тремя магами ушли в сад того дома… что ты снимал. А там уже вовсю шла битва, стражники пытались захватить твоих домочадцев. Этот парень… Этруд, и сестра тургона… вдвоем отстреливались с чердака… первый этаж дома горел. Маги смогли пробиться к ним… оба были уже ранены, однако девушка — легко. Уйти обычным путем не получилось, стражи было слишком много… А раскрывать себя маги не имели права. Последний вестник от них пришел из подземелья… Леон пока держит ментальный щит… но девушка слишком яркая… когда их вели в камеры, её приметили ханские поставщики красоты… читэру она потеряла еще в бою…

Я слушаю негромкие слова короля, временами смолкающего, словно в раздумье, достаточно уже сказанного или можно прибавить еще немного… а в груди неумолимо разрастается ледяная колючая сосулька. Обжигающе больно вонзающаяся своими острыми иглами в сердце. Гархай мишран тай мурдыкз! Еще бы девушка была не яркая, если уже начало проявляться действие проклятого снадобья! И зачем только мы помогали ей его доставать? Красоты необычайной дурехе захотелось! И я тоже хорош, словно не знал загодя, что в Дильшаре красота для девушек вовсе не радость, а дополнительный источник опасности и бед! И как её теперь оттуда вытащить… если куча магов не может ничего поделать? И непонятно… почему маги не увели их переносом… пусть бы потом стражники попробовали что-то доказать.

— Кроме тебя в Дильшаре находится еще несколько верных королевству людей… — тихо роняет Энилий, — и некоторые из них были утром в парке.

Интересно, он тоже может слышать мысли, или все было написано на моей физиономии? Впрочем, даже если слышит… меня это почти не задевает. Я уже настолько привык к откровенному общению с Леоном и Кларой, что порой совершенно не замечаю их способностей. Просто со временем начинаешь жить по самым высшим критериям честности, и тогда становится невозможным попытаться слукавить даже в мыслях.

— Мне нужно туда идти, — неожиданно само вырывается решение, хотя в голове носятся пока только смутные предположения о том, как я смогу помочь заключенным.

— Сейчас сюда придет ханша… — словно не слышит моих слов маг, — ты нашел с ней общий язык… попробуй выяснить… может, она больше нашего понимает в произошедшем?

— Если она что-то и понимает… то это вовсе не значит, что захочет говорить. Тем более с такой толпой мужчин… Не обижайтесь, нужно понять… что для нее обстановка здесь не совсем располагающая к откровению, — подумав пару минут, извиняющимся голосом поясняю я.

— В таком случае все отправляются в зал заседаний… — мгновенно постановил Торрель, — со мной остаются Грег и Энилий. Как менталист.

Ну вот, оказывается, я угадал. Все-таки он слышит мои мысли. И в какой-то степени это даже хорошо. Потому что вслух я бы никогда не отважился его попросить… в случае чего… передать Кларе… что я очень жалею… о тех своих словах.

Саялат пришла через несколько минут после того, как члены расширенного королевского совета покинули кабинет. Бесшумно снующие слуги успели за это время заново накрыть стол, пододвинуть к свободной стороне маленький диванчик и натаскать на него вышитых шелком подушек.

Объявили о прибытии Саялат очень коротко, так же коротко представив ханше короля и мага, назвать её визит официальным не повернулся бы язык даже у самого закоренелого лицемера.

И она прекрасно это понимала и вела себя просто и с достоинством. Словно прибыла сюда не по печальному стечению обстоятельств, а по личному приглашению правителя дружественной страны. Я исподтишка наблюдал за изящно жующей ханшой, и, пытаясь отвлечься от гнетущей тревоги за друзей, размышлял, каким же проницательным человеком нужно было быть старому хану Останы, чтобы рассмотреть в юной девчонке задатки тех качеств, без которых невозможно стать достойной женой правителя. И сколько еще она умудрилась успешно от него скрыть, иначе никогда бы хан не совершил такого опрометчивого шага.

— У тебя что-то случилось? — прервав на полуслове вежливый обмен любезностями с Торрелем, резко поворачивается ко мне ханша.

— Случилось, — помолчав, нехотя признаюсь ей, заметив изумленно приподнятую бровь мага.

Объяснял же я им, что Саялат каким-то образом чувствует, что происходит в душе у окружающих. Вот был бы тут Леон… он бы уже разобрался, в чем дело. При воспоминании о застрявших в зиндане магах, очередная волна отчаяния накатила, протащила по темным путям неведения и бросила в бездну безысходности. Сомневаться в находчивости и жизненном опыте магов у меня никогда не было поводов… и если они до сих пор не с нами, значит, не могут найти ни одного приемлемого выхода из ситуации. Если предположить, что приемлемым они считают выход, когда в живых останутся все, за чьи судьбы мы в ответе.

— Что? — словно не замечая моего нежелания говорить, продолжает настаивать Саялат.

— Когда родственник Меджиля заметил направленные на него арбалеты, он использовал заранее приготовленный амулет. Действующий примерно так же, как башни переноса, — начал обстоятельно объяснять Энилий, но ханша его перебила, не дослушав.

— Это я сразу поняла, и что меня захватило случайно — тоже. А причем тут Меджиль?

— Ханские советники решили, что Меджиль специально организовал похищение… — мягко сообщил Торрель, — и послали стражников в его жилище… решили, что он там вас прячет.

— Дураки тупоголовые, — не выдержала Саялат, — стоило использовать дорогой амулет, чтобы переместиться за стену! И что там случилось?

— Мой помощник имел приказ защищать бала от любого, кто вторгнется в дом… — горько вздыхаю, сообразив, на чем можно сыграть, — теперь они оба ранены и находятся в зиндане. Но самое скверное… её видели евнухи… и собираются забрать в гарем.

— Ну… гарем, это не так и плохо… — задумчиво бормочет ханша, — возможно, я сумею ее оттуда вытащить.

— Саялат! — не выдержал я, — ты уже забыла… что сама говорила про ханский гарем? Да моя Лайли там одного дня не выдержит! Тем более… они с Рудо любят друг друга… и я уже обещал… что после продажи зверей устрою им свадьбу.

— Ну, гарем теперь совсем не тот, что был раньше… я навела там порядок… — неуверенно спорит она, — и вообще… вместо шести сотен женщин оставила только одну…

— И все они счастливы, — ядовито хмыкнул я.

— Не все конечно… но… — она внезапно замолчала и хмуро задумалась, а я попробовал мысленно закончить за ханшу недоговоренную фразу… и понял, что однозначного продолжения у нее быть не может.