Страница 34 из 45
В течение долгого времени он всматривался в мои глаза, а потом сел, оставив меня мерзнуть.
Я поняла, что наша одежда промокла от дождика, и почувствовала, как множество крошечных капелек скатываются, объединяясь в одну, вниз по моей шее.
Рубашка Люка стала прозрачной, облепив его кожу. Я ощущала себя оскорбленной и неуклюжей, как какая-то глупая старшеклассница. Которой, впрочем, я и была.
Он снова повернулся ко мне с выражением легкого сожаления на лице.
— Не миллиону, — сказал он почти грустно, — А множеству. И до настоящего момента я никогда не хотел, чтобы это было иначе. Но ты, Таис… — Он опять опустился, опершись на локоть рядом со мной, — Впервые в жизни я хочу, чтобы ни о ком другом, кроме тебя, в моей памяти не осталось и следа.
Я прослезилась, в той изысканной манере, что свойственна всем женщинам мира. В этот момент я осознала, что люблю его, и, что более пугающе — я почувствовала, что он любит меня.
В следующее мгновение он меня целовал, целовал мои слезы на глазах, омытое дождем лицо, рот. Я гладила его по мокрой рубашке, ощущая тепло кожи под одеждой.
Наши ноги перепутались, и впервые в жизни ни одного тревожного сигнала не звучало в моей голове, ни одного предупреждения с призывом убираться отсюда.
В моих мыслях царила умиротворяющая тишина, согласие.
Теплый, нежный дождик покрапывал по нам, создавая ощущение невидимости, интимности, единения с природой. Строчка из старой песни всплыла в моем подсознании, и, если бы я была настоящей ведьмой, то позволила бы ей проникнуть в разум Люка — чистая душевная и вечная мелодия. Она гласила: «Я вся для тебя, и телом и душой».
27. Клио.
Я зевнула, потянулась, расплывшись в улыбке, прокручивая в уме сны прошедшей ночи. Мне снился Андре: его лицо, когда он наклоняется меня поцеловать. Я практически ощущала его в своих объятиях, его тело, его силу.
Он был совершенством. Тот факт, что пришлось покинуть его в пятницу вечером, меня убивал. Может, сегодня я смогу сбежать и нам удастся наверстать упущенное…
Но сначала завтрак, я уже чувствовала превосходный кофейный аромат.
Я перекатилась через кровать и спустила на пол ноги.
Бабушкину спальню отделял от моей короткий коридор, который вел к лестнице в ванную.
Наш дом носил название «Горбун с пулевым отверстием». Можно встать перед входом, выстрелить, а пуля вылетит через заднюю дверь, ничего не задев на своем пути, ни одно из четырех помещений. А горбун он был потому, что над четырьмя помещениями находились две спальни. Такое количество спален — одна из главных причин моей ненависти к самой идее переселения сюда Таис. Хотя были и другие причины…
Заглянув в бабушкину комнату, я обнаружила ее стоящей перед кроватью. Полностью одетую, что было необычно. Воскресенье — день нашего традиционного безделья, с затяжным началом. Я вошла и в изумлении остановилась.
Бабуля укладывала чемодан, раскрытый на ее постели. Кью-Тип попытался в него залезть и занять превосходное спальное место, но бабуля его вытащила.
— Доброе утро, милая, — жизнерадостно произнесла она, едва бросив на меня взгляд.
— Что ты делаешь?
— Упаковываю вещи. Кофе ждет внизу, но ты должна позавтракать.
— Какие вещи? Мы куда-то едем?
Нервные усики защекотали в желудке. Бабуля вела себя странно с тех пор, как узнала насчет Таис.
— Не ты — только я, — сказала она, сворачивая индийский хлопковый топ. Она снова достала Кью-Типа из чемодана и уложила в него топ.
— Что происходит?
Спокойные серо-голубые бабушкины глаза внимательно взглянули на меня.
— Мне нужно уехать на время. Не знаю, как надолго. Пока меня не будет, ты должна быть чрезвычайно осторожной, полностью начеку. Не доверяй ничему и никому. Если кто-нибудь пришлет тебе сообщение и заявит, что оно от меня — не верь. В случае надобности я сама свяжусь с тобой — и сделаю это напрямую.
Моя челюсть отпала.
— Куда ты собираешься? В чем дело?
— Мне необходимо позаботиться кое о чем, — ответила она.
Я заметила, что она собрала несколько принадлежностей для сотворения заклинаний: кристаллы, миниатюрные свечи, основные масла, ее медные браслеты. Всё это она сложила в бархатную фиолетовую сумку, завязав ее на шнурок.
— Завтра понедельник, — сказала она, — Я рассчитываю, что ты будешь ходить в школу на этой неделе, завершишь изучение теории металлов, которую мы начали, и посетишь свою наставницу в этом семестре Мелису Хоккрафт во вторник.
— Ты не вернешься во вторник?
— Я не уверена, — сказала она, — Надеюсь, но не уверена. Тем не менее, если я не вернусь в среду, то на этот случай я оставила для тебя письмо в шкафу в кабинете. — Она одарила меня сухой, понимающей улыбкой. — Не трать свои силы впустую, пытаясь открыть его до среды. Я наложила чары, чтобы ты этого не смогла. Но с наступлением среды, если я не вернусь, ты прочтешь его и последуешь изложенным в нем инструкциям. Понятно?
— Думаю, да, — неуверенно произнесла я.
Я так и не рассказала бабушке об инциденте с ножом позапрошлым вечером, поскольку не хотела, чтобы она запретила мне гулять по вечерам с друзьями и всё такое.
Но сейчас, вместе со всеми загадочными бабулиными предупреждениями и инструкциями, испытанный тогда ужас нахлынул вновь. Я не хотела, чтобы она уходила так.
Хотя. В моем распоряжении останется дом. Андре сможет приехать. А паника как раз и есть то самое, что уж я точно не буду чувствовать, если он будет здесь.
Бабуля подошла и обняла меня за плечи. Пристально глядя мне в глаза, она сказала:
— Ты будешь в порядке, Клио. Тебе семнадцать, и на дом наложено несколько уровней защиты. Просто будь начеку, каждый вечер перед сном обновляй защитные чары, и всё будет хорошо. — Она склонила голову набок, задумавшись. — Хочешь, я попрошу родителей Рейси, чтобы ты пожила у них несколько дней?
— Давай я попробую пожить одна, — сказала я, — И если у меня совсем крышу снесет, тогда поеду к Рейси.
— Договорились, — бабуля в последний раз вытащила Кью-Типа и закрыла чемодан.
Я спустилась за ней по ступенькам, до сих пор в своей длинной ночной рубашке, ощущая нарастающее возбуждение: целый дом будет в моем распоряжении!
И все-таки ситуация омрачалась беспокойством о том, какие такие заботы собиралась взять на себя бабуля.
Перед выходом бабуля поставила чемодан, и мы обнялись.
Меня охватило внезапное, беспричинное чувство страха, что это последний раз, когда я ее вижу и обнимаю, и что с этого момента я останусь сама по себе. Мои глаза обильно наполнились слезами, и я сморгнула их.
«Всё в порядке» — повторяла я себе слова бабули, «Я буду в порядке, она вернется. Я проведу классные безнадзорные мини-каникулы, а потом она вернется, и наши жизни снова войдут в прежнее русло. Я уверена».
— Ну, это странно, — нахмурившись, прокомментировала Рейси.
Мы встретились с ней в «Ботанике» после обеда. Утро после бабушкиного отъезда тянулось поразительно долго и тихо. Я позвонила Рейси и отправила сообщение Андре. Похоже, он никогда не отвечает на телефон.
— И она не сказала, куда собирается или зачем?
— Неа. Она уехала из города — точно не по работе или типа того.
Работая акушеркой, бабушка могла внезапно сорваться посреди ночи, но это всегда происходило в черте города.
— Это странно, немного пугающе, хотя есть и плюсы, — я многозначительно взглянула на Рейси.
Ее брови взмыли вверх.
— Например? — спросила она тоном, полным надежды.
-
Лицо Рейси оживилось, когда различные варианты замелькали в ее уме:
— Детка! Как много людей ты хочешь позвать?