Квартира 302

Ещё один человечек, вскинувший руки в символическом жесте отчаяния. Уголки рта опущены вниз. Прямо на человечке набросаны очертания странного сооружения – какие-то накладывающиеся друг на друга окружности с треугольниками, похожими на лезвия ножей. И ещё… у человечка длинные волосы, которые должны показать, что это женщина.

Значит, вот как всё должно закончиться. В глазах у Генри потемнело: то ли от страха и ужаса, захлестнувшего его, то ли от клокочущей в груди ненависти. Вот что ты уготовил для той единственной, которая относилась к тебе как к человеку. Это – твоя благодарность…

Он смял рисунок в кулаке и задрал голову. Третий этаж. Квартира 302. Место, где некогда увидел свет этот выродок… место, где жил он, Генри Таунсенд. Что его ждёт в этих стенах на этот раз? Дошла ли туда Айлин?

Генри побежал вверх по лестнице.

14

Последняя двадцатая ладошка на стене прорезалась чётче, пропитавшись цветом крови. Учитывая обстоятельства, это было нехорошо. Кладя кисть на ручку двери, Генри опять услышал далёкий зов мальчика, который разбивал кулаки о молчащую дверь: «Мама, открой, это я, Уолли, твой сын!». Как ветер, голос прошелестел в голове и растаял. Генри открыл дверь.

Квартира встретила хозяина угрюмым молчанием. Айлин не было. За окном висела глубокая ночь, и дождь обыденно бил в стекло. Ревели клаксоны, по трубам со звоном стекала вода. Город продолжал жизнь, но только не квартира 302. Она была мертва всегда.

Ты завладела мной, подумал Генри, стоя в прихожей. Одурманила своими парами и заточила в себе, воспользовавшись моим горем. Я-то думал, почему мне не хочется возвращаться к прежней жизни. Почему я так страстно не хочу выходить даже на минуту. Почему так и не прочитал ни одну из книг, которые привёз с собой…

Он направился, пошатываясь, в тёмную комнату за дырой. Ставни окон упреждающе дзинькнули: не смей туда идти. Часы, давно остановившиеся, затикали снова, вращая стрелки с бешеной скоростью. В спальне затрезвонил телефон. Включился кран. Зашумел холодильник. Тебе его не остановить, Генри. Даже не думай об этом. Квартиру объял полуночный мрак. Дыра на стене слилась с вязкой темнотой.

Ты – порождение этого безумца, бросил Генри в ответ, не замедляя шаги. Одна из частей воздвигнутого им мира… Ты тоже сгинешь в свой ад, когда всё будет кончено.

Никогда!

Радиоприёмник заполнил помещение грохотом канонады. Обвалившийся вентилятор застучал лопастями по полу: ни-ког-да, ни-ког-да. Морщась от крохотных иголок, тычущихся в мозг, Генри протиснулся в дыру. Вытащил из кармана коробок с пуповиной и открыл его, приготовившись к волне смрада. Теперь остаётся вытащить этот противный шнур из пакета и запихнуть в глотку мертвеца… истинного тела Уолтера. Если и это не сработает, то Генри был готов признать своё поражение.

Ну так признай, злорадно прошептал чей-то тихий голос.

Тело исчезло. Стойка осталась, и ржавые проволоки висели на ней, как раньше…

… но мертвеца у стойки больше не было. Лишь иссохшая чёрная лужа зияла, как дыра, на полу. Колпачок лежал на ней, точно жёлтый глаз.

Не может быть.

Чёрный кубок… ножовка… книги… Где, чёрт возьми, тело?

Лужа у подножия стойки завораживала глаза, светясь чернью даже в сумраке. И этот колпачок… как будто он плавает на поверхности жидкости и вот-вот провалится на дно вместе со всей комнатой. И утянет Генри за собой. Он вздрогнул. Что за нелепые галлюцинации? Ясно одно – тела здесь нет, как нет ни Айлин, ни мальчишки. Некуда класть клочок плоти, чтобы остановить ритуал. Есть только квартира, которая зло копошится за спиной…

Это конец?

Но что-то мешало Таунсенду прийти в полное отчаяние. Что-то; оно пробуждалось, когда он останавливал взгляд на обычном жёлтом колпачке, который лежал на слишком чёрной луже. Он увидел, что лужа идеально правильной круглой формы. Как одна из тех дыр, через которые он попадал в мир Салливана.

Колпачок… Он колыхается… То ли что-то у него с глазами, то ли жёлтый круг действительно начинает погружаться в пустоту, стягивая комнату в узел, который собирается в каплю и срывается вниз, чтобы слиться с лужей.

Зубчатые грани колпачка стали огромными, как айсберг, наплывающий на шлюпку. Генри попытался сделать шаг назад, чтобы избежать фатального столкновения. Но было поздно. Свинцовая тяжесть в кармане, где лежала пуповина, не дала ему возможности скрыться. Колпачок врезался в лицо всей многотонной жёлтой громадой и развернулась нижней стороной, раскрыв взору Генри алый тоннель, стены которого начали мчаться мимо него с бешеной скоростью. Изнутри тоннель был наполнен чёрной безвкусной жидкостью. Как пуповина, думал Генри, проваливаясь вниз по тоннелю. Как пуповина, соединяющая ребёнка с матерью, тянущаяся из одной реальности в другую, сквозь измерения и пространства…

15

Для кого-то это кроличья нора, для другого – магические кристаллы. Для Генри Таунсенда путеводителем, который привёл его в другой мир, стала пуповина из красной коробки. Он летел, кувыркаясь, по её бездонной горловине, пока вдруг не понял, что уже не двигается, а покоится, обхватив колени руками и опустив голову на грудь. Алый цвет по-прежнему окружал его, но это были не стены тоннеля, а красный туман, распыленный по воздуху. Генри поднял голову. Сквозь дымку он увидел какие-то неясные фигуры. Не считая их, он был один в кроваво-красном мареве, и – какое диво – ноги его не касались пола, он парил над полом на расстоянии двух дюймов, как бывалый фокусник. Зачарованный Таунсенд наблюдал за этим необычайным явлением, пока в голову не ударила мысль-кувалда: Айлин. Он вздрогнул и выпрямил ноги, заставив их спуститься на пол. И тотчас всё вернулось на место: и привычная тяжесть тела, и дыхание, и течение мыслей. Он огляделся, но не смог увидеть ничего, кроме тех же человеческих очертаний. Сделав пару шагов, Генри убедился, что это просто умелые скульптуры, приделанные к стенам. Все – одинаковые. Безликая голова, руки и ноги, лишённые пальцев. Он отвернулся от образов, почувствовав отвращение. Нужно было идти. Генри чувствовал, что Айлин где-то рядом, что она не одна, а с их заклятым врагом. Она звала его. Может, не осознавала сама, но звала. Её мысленный глас достигал Таунсенда, заставляя его идти в одну вполне определённую сторону. Красный туман клубился вокруг, постепенно рассеиваясь. Где-то вновь ударил колокол.

Глава 2

1

Наконец-то вся суета осталась позади, и человек, который молча наблюдал за вращением сердечника, смог вздохнуть спокойно. Для него это было роскошью – стоять, ничего не делая, и умиротворённо смотреть на результаты своих трудов.

Лезвия проворачивались с хищным блеском, издавая низкий рокочущий звук. В красной жидкости плавали большие пузыри, которые лопались, как только сталь лезвий касалась их. Брызги крови, слетающие с приспособления, окропили всё помещение мельчайшими алыми каплями, включая лицо человека в плаще. Но он не пытался оттереться. После всего, что он успел натворить, это было бы смешно.

Налюбовавшись на смочённый в крови сердечник, Уолтер перевёл взгляд на ступенчатую лестницу, которая опускалась в красный водоём. Даже закончив отсчёт ступенек, лестница продолжалась, переходя в короткую дорожку, которая вела к стене комнаты. Там, где стояла Возрождённая Мать, готовая привнести в дар свою кровь. Мрачные глаза Салливана теплели, когда он смотрел на Айлин. Снова он испытал жалость к ней и отвращение к тому, что делает – два совершенно недопустимых чувства, особенно сейчас, когда близится время пожинать плоды. Он постоял в нерешительности, слушая шум оборотов за спиной, потом всё-таки подошёл к ней, шагая робко и осторожно. Как мальчик на первом свидании. Уолтер усмехнулся нелепой мысли, но, хоть рвись пополам, не мог заставить себя идти быстрее. Пожалуй, та, которая взирала сейчас невидящими глазами, была единственной (кроме Матери-Квартиры, конечно), к коей он испытал в своей короткой жизни нечто, похожее на любовь. Он не мог не прошептать ей напоследок несколько ободряющих слов.