Психиатр

Прокурор отдал технику суда кассету, свет в зале погас, и показ начался.

На экране появились захватывающие кадры. Сначала все увидели банкира, Гордона Степлтона, который удерживал Катрин на рояле с помощью Губерта Росса. Последний выглядел, мягко говоря, необычно: яркая косметика, шелковое красное платье в сочетании с короткими черными волосами придавали уважаемому политику, правой руке мэра города, вид настоящего маньяка.

В нескольких шагах от него, на ковре, валялся светлый парик, тот самый, который сбила с него девушка, отчаянно пытавшаяся высвободиться из рук похотливых мерзавцев.

Все еще удерживая явно накачанную наркотиками Катрин, которая протестовала все слабее и слабее, мужчины оглянулись на дверь, где, похоже, появился новый посетитель. В правом углу экрана все увидели Джозефа Харви в большой черной шляпе. В одной руке он держал клетку с двумя крысами, а в другой, в отличие от того, о чем говорили Катрин и проститутка, у него был не высокий бокал шампанского, а длинная стеклянная трубка.

— Эта маленькая сучка укусила меня, ее надо наказать! — крикнул банкир, держась за свою левую руку. — Давай, Джозеф, поторопись! Покажи нам свой новый безумный трюк!

Летний вечер был теплым, и звук доносился из раскрытого окна.

— Я принес ее для тебя, — возразил Харви.

— Начнем с этой, если ты не против, — сказал банкир.

— Иду-иду, — поспешно согласился Харви, подходя ближе. — Вы уже полакомились?

— Да-а-а, — произнес высокий чиновник, — Гордон управился с этим быстро, как кролик!

Вовсе не смущенный этой издевкой, Гордон Степлтон разразился смехом и с любопытством посмотрел на длинную стеклянную трубку, принесенную Харви.

Последний же в свою очередь с самым серьезным видом поинтересовался:

— У вас есть вазелин?

— Мы похожи на тех, кому нужен вазелин? — спросил Губерт Росс, намеренно подражая женскому голосу.

— Тогда плюйте ей в зад, пока я все готовлю, — потребовал Харви, ставя клетку на пол, рядом с рояльной банкеткой.

Странная пара склонилась над Катрин, Росс приготовился держать ее во время предстоящего действа. Молодая женщина протестовала.

— Я умоляю вас, умоляю! — кричала она. — Остановитесь!

Зачем так унижать ее, после того как по очереди изнасиловали? Но было видно, что силы ее на исходе, она совершенно подавлена, мозг ее затуманен наркотиками и она могла лишь слабо сопротивляться. Она лишь выкрикнула:

— Нет! Нет!

Сочтя, что девушка уже достаточно «подготовлена», Харви взял стеклянную трубку, должно быть, около тридцати сантиметров в длину и семь-восемь сантиметров в диаметре и засунул ее узким концом между ягодиц Катрин.

В крике девушки смешались боль и цепенящий испуг. Она решила, что один из этой троицы снова вошел в нее сзади, но, обернувшись, увидела конец стеклянной трубки. Она поняла только одно: это крайне опасно, трубка может сломаться и тогда ранение будет тяжелым. Это может оказаться для нее смертельным. Впрочем, вероятно, они все равно убьют ее, как только покончат с этим.

— Что вы хотите со мной сделать? Прекратите! Прекратите! Я умоляю вас! Я не хочу! — кричала она, но ее крики, казалось, наоборот возбуждали палачей, словно псы, заведенные страхом своей жертвы, они получали в этом стимул нападать еще яростнее.

— Держите ее как следует! — приказал Харви.

Он открыл дверцу клетки, немного подумал и выбрал меньшую из двух крыс, которую поцеловал в мордочку.

— Удачи, моя дорогая, — сказал он зверьку.

Катрин обернулась и увидела крысу.

Она в ужасе крикнула:

— Что вы собираетесь делать? Вы сумасшедшие! Это же крыса! Перестаньте! Перестаньте! Я умоляю вас! Я не хочу! Нет! Нет! Нет!

Несмотря на свое состояние, она принялась отчаянно биться, что побудило банкира, не простившего ей укуса, отвесить ей новую пощечину с такой силой, что Катрин ударилась головой о рояль. Девушка заплакала от боли и бессильной ярости.

Харви тем временем пустил крысу в трубку и отрезал ей путь к отступлению, заткнув конец канала носовым платком, который проворно достал из кармана своей черной куртки. Затем он поджег его с помощью зажигалки, которую достал из того же кармана.

Сначала грызун не двигался с места, словно загнанный зверь, явно не понимающий, ни что происходит, ни чего от него ждут. Но когда до него донесся запах дыма и он вдохнул его, его мордочка ощетинилась, а усы задергались, он повернулся и побежал в дальний конец трубки.

В этот момент камера резко дернулась, изображение сместилось, и картинка потемнела. Техник включил освещение в зале, что привело публику в оживление.

Этот неожиданный видеоматериал не оставлял и тени сомнения в том, что Катрин сказала правду: она была зверски изнасилована! На ее долю выпали тяжкие извращенные издевательства, она оказалась жертвой gerbilling — редкой практики, чье название произошло от английского наименования маленького невинного грызуна, тушканчика (по-английски gerbil), свидетельствовавшей о полной деградации ее мучителей: укус зверька рождал у некоторых представителей гомосексуальных кругов заключительный стон извращенного наслаждения.

Отец Катрин, сидевший в первом ряду, перескочил через барьер и бросился к Харви. Несмотря на внушительный вес литературного критика, он, чувствуя, как его силы удесятерились от ярости, смог приподнять его со скамьи подсудимых и кинуть на пол. Потом он кинулся на него и сдавил горло с криком:

— Я убью тебя, грязная свинья! Я тебя убью!

Харви отбивался, призывая на помощь, и пытался разжать руки отца Катрин. Двое полицейских, подоспевших на выручку, не без труда смогли отбить литературного критика, тот уже почти задохнулся. Шилд прекратил сопротивление, выпустил толстую шею Харви и встал.

Харви сразу же схватился за живот и одновременно начал отхаркиваться, глубоко и прерывисто дыша, как человек, только что едва не утонувший. Конечно, вырванный из рук отца пострадавшей, он почувствовал облегчение, но теперь на его мертвенно-бледном лице были написаны стыд и ужас.

Перед тем как вывести отца Катрин из зала суда, полицейские дали ему несколько секунд, чтобы прийти в себя. Застыв у барьера с полными слез глазами, Катрин, все еще в шоке от увиденного, внезапно встала, глядя на отца с взволнованным удивлением.

Оба обменялись взглядами, переполненными чувствами.

Впервые он действительно сделал для нее что-то, показал, что любит ее!

Они не сказали друг другу ни слова, но отец понял, что Катрин простила ему все зло, которое он причинил ей в прошлом, что они наконец помирились и что их ничто и никогда уже не разлучит.

Затем полицейские взяли его за руки. Он шел по центральному проходу с видом самого счастливого человека на свете, улыбаясь жене, а та лишь безмолвно плакала.

Катрин села, Джулия протянула ей платок, помогла вытереть слезы стыда: она помнила, что была зверски изнасилована, но до сих пор не знала о том, что подверглась такой низкой, извращенной атаке!

Два других полицейских подошли к Харви, помогли ему подняться, убедились, что он не нуждается в медицинской помощи, и отвели его туда, где сидели обвиняемые; Степлтон, Росс и Джексон встретили его в мертвой тишине.

Шмидт и его ассистент впали в полную растерянность: должны ли они потребовать отложить заседание, или лучше немедленно провести допрос этого свидетеля? После просмотра такой видеозаписи вряд ли кто-то сможет поверить в то, что подзащитные не совершали вменяемого им преступления!

Питер по-прежнему сидел на скамье для свидетелей, стыдливо опустив голову. Крайне чувствительный, он представил себя на месте обвиняемых, которым теперь придется взглянуть правде в глаза и испытать последствия содеянного.

Прокурор, со своей стороны, старался не афишировать триумф, что при данных обстоятельствах выглядело бы дурным тоном. Демонстрация видеозаписи поразила его не меньше, чем публику в зале, он даже впал в состояние оцепенения. Несмотря на сравнительно небольшой профессиональный стаж, ему довелось уже немало повидать, но он в жизни не видел подобного издевательства над человеком.