Билет в ад

Но Шарли знала: потому, что Давид практически никогда не использовал свои способности. Не пробуждал свою силу. Может быть, даже сознательно пытался этого избегать… Вплоть до сегодняшнего дня…

…официальной целью общества было защитить Давида, но…

«Замолчи!» — мысленно закричала она.

Она схватила губку и начала растирать себя — с отчаянием, почти с яростью, как женщина, пережившая изнасилование. В сущности, то, что с ней произошло, было похоже на изнасилование: нечто нежелаемое и чужеродное проникло в ее сознание, а вместе с тем и во все тело — нечто, навсегда изменившее ее жизнь.

Шарли ощутила на губах соленый вкус и только тогда поняла, что плачет. Она не пыталась сдержать слезы, наоборот, дала им волю, и они двумя потоками хлынули по щекам, смешиваясь с водой.

Последний из тех, кто выжил… последний, кто выжил…

Прошло еще немало времени, прежде чем она нашла в себе силы вернуться к реальности.

Она вышла из ванны, чувствуя огромную усталость. От недавних эмоций не осталось ничего, кроме горькой изнуряющей тревоги.

Джорди погасил верхний свет, оставив гореть лишь ночник у изголовья софы, на которой лежал, укрывшись одеялом, с какими-то бумагами в руках. Это оказались документы из папок Сержа, которые Шарли захватила из сейфа вместе с деньгами и оружием в ночь бегства. Она совсем забыла о них. К тому же сейчас она чувствовала себя слишком измученной, чтобы спрашивать Джорди о причине такого неожиданного интереса к доказательствам вины Сержа.

В комнате было тепло, но Шарли пересекла ее, вся дрожа, плотно запахнувшись в махровый халат, надетый поверх длинной бесформенной футболки, доходившей ей до середины бедер. Нырнув в кровать, она натянула на себя одеяло и шерстяное покрывало.

Джорди продолжал читать. Какое-то время она разглядывала его лицо с правильными, немного резкими чертами, на котором читались усталость и бесконечная тоска. Впервые с начала знакомства она была поражена красотой этого лица, еще усиленной таким контрастом.

Потом она отвернулась и начала смотреть в потолок, предоставив своим мыслям унестись куда-то далеко от нынешних тревог и проблем…

Ей снова вспомнились подробности бегства из клиники вместе с Фабианом. Все это когда-то было здесь… совсем недалеко отсюда. Туман, окутавший Лавилль-Сен-Жур — город, раскинувшийся внизу, у них под ногами… Ночное небо в серебряных блестках звезд… Но тогда она испытывала огромное счастье и опьянение свободой и совершенно не думала об опасностях…

Фабиан… Он был последним, кто ее по-настоящему любил. Последним взрослым, во всяком случае. А до него? Может быть, отец… А потом потянулись бесконечные годы жизни в аду с Тевенненом…

Шорох переворачиваемых страниц прервал ее воспоминания. Она снова взглянула на Джорди.

Без сомнения, если бы дело происходило в голливудском фильме, они бы не раздумывая бросились в объятия друг друга, чтобы забыться после такого невероятно тяжелого дня. Но в реальности это было немыслимо. Сейчас Шарли не смогла бы ощутить и самого слабого физического удовольствия. Даже мысль об этом казалась ей чуть ли не противоестественной.

Но тревога по-прежнему не отпускала ее. Ей нужно было, чтобы ее обняли, утешили… Хотя бы несколько мгновений нежности…

Поколебавшись еще какое-то время, Шарли наконец вполголоса произнесла:

— Джорди?..

Она не смотрела на него. Шорох бумаг прекратился. Потом Джорди отложил папку в сторону.

— Я хочу, чтобы ты лег со мной. То есть… я не хочу ничего физического. Я не могу, понимаешь? Действительно не могу. Но мне нужно, чтобы кто-то был рядом. Нет, не так… Мне нужно, чтобы тыбыл рядом.

Молчание.

— Но если ты не хочешь… или не можешь… я пойму. Считай, что это неважно. Забудь…

— Тс-с-с…

Она снова услышала шорох страниц, потом — отброшенного одеяла. Наконец она осмелилась повернуться и встретиться взглядом с Джорди. Он улыбался, и в этой улыбке было столько нежности, что Шарли ощутила, как ее сердце сжимается.

Джорди обогнул кровать и легко скользнул под одеяло с другой стороны. Он не сказал больше ни слова, не спросил позволения — просто обнял Шарли и прижал к себе. Он сделал это настолько естественно, словно они были вместе далеко не в первый раз.

Они оставались так минуту или две — близкие и одновременно далекие, тесно соединенные и почти не касающиеся друг друга. Та же самая странная близость на расстоянии предшествовала их встрече.

Наконец Джорди, улыбнувшись, произнес:

— Вот черт! Кто же теперь погасит свет, если ночник в другом конце комнаты?

И тут же оба расхохотались — нервным, почти истерическим смехом, который на минуту заставил Шарли забыть об угрозе, нависшей над ее сыном, и об ужасных словах: «Последний из тех, кто выжил…»

56

Лавилль-Сен-Жур… изящная готическая игрушка в обрамлении густой зелени…

«Опять какая-то хренотень! — раздраженно подумала Клео. — Tonterias de puta mierda!» [16]

Сидя в небольшом светлом рабочем кабинете своей квартиры, она уже битый час пыталась разыскать в Сети нужные ей сведения, но все усилия были тщетны. Она не любила Интернет, потому что он был доступен для всех — а что может быть гаже общедоступности?

Тем не менее она продолжала поиски таинственной бургундской клиники, которая, судя по всему, вообще нигде не была зарегистрирована. Притом что статей о Лавилле-Сен-Жур нашлось больше чем достаточно: у города была богатая история, дополненная некоторыми не очень давними скандалами, один скабрезнее другого. Но ни о какой наркологической клинике — ни малейших сведений. Nada. [17]

План Клео был очень прост: в клинике наверняка должны были сохраниться следы пребывания… Анн Шарль — так ее назвал тот торчок. Такое имя не часто встретишь. По нему можно будет узнать и фамилию, разыскать родных… Во всяком случае, найти какую-то зацепку. Где-то в архиве клиники по-прежнему жила Анн Шарль такая-то… Если родственников найти не удастся, можно будет расспросить кого-то из врачей, медсестер… хоть кого-нибудь из персонала.

Оставалось лишь найти саму клинику.

Клео немного поразмышляла, машинально покрутила на пальце свое знаменитое «болгарское» кольцо. Ей снова вспомнились слова наркомана:

…очень странные воспоминания… моя подружка не выдержала… ей хотелось об этом забыть…

«Так, ладно. Возвращаемся в Лавилль-Сен-Жур».

Клео напечатала в строчке поисковика: наркотики + лечение + память.

Поисковик немедленно выдал десятки новых ссылок. Однако везде речь шла о случаях потери памяти после курса дезинтоксикации. Черт, совсем не то!.. Клео интересовали случаи, когда память, наоборот, возвращалась. Точнее, невероятно улучшалась.

Она набрала: дезинтоксикация+лечение+воспоминания.

Снова десятки, сотни сайтов… Она просматривала их по диагонали, и вдруг ее внимание привлекло слово «астрософия». Вдова начала читать более внимательно.

Центр «Биостема» в Сен-Жермен-ан-Лэ, один из филиалов общества астрософии… лечение от интоксикации, восстановление и развитие памяти…

Казалось бы, что общего с Лавиллем-Сен-Жур?.. Но Клео ощутила холодок, пробежавший по спине. Инстинкт подсказывал: наконец-то это то, что нужно.

Она щелкнула еще по одной ссылке. Это оказалась газетная статья, посвященная какому-то давнему скандалу: «Допамнезин… Секта…»Еще одна статья: «Незаконные медицинские эксперименты…»Мало-помалу, от ссылки к ссылке, Вдова изучила подробности скандала, о котором шла речь. Эксперименты… самоубийства… депрессии… вспышки буйства…

Итак, она нащупала нить.

Ссылка… другая… личный блог…

Зазвонил мобильник — один из нескольких. Тот, номер которого был известен лишь очень немногим, особенно ценным клиентам.

Взглянув на экран, Вдова обнаружила незнакомый номер. Пьер Эдмон Жосней?..