Навеки

При виде меня высохшее старческое лицо Дельфии сделалось угрожающим, и не требовался медиум, чтобы определить, чем она недовольна. Хозяйка не желала, чтобы я присутствовал за обеденным столом. Не знаю, что со мной было не так, но почувствовав к себе пренебрежение, я порядком скис.

Дарси выбежала вперед и что-то сказала или сделала, поскольку пять минут спустя мисс «Худое лицо» Дельфия проплыла в столовую, даже не взглянув в мою сторону. Полагаю, это означало соизволение на то, чтобы я ужинал с белыми людьми. Такое не лечится, поэтому я развернулся и побрел к выходу на «свое место».

Дарси схватила меня за руку.

– Да что с тобой? – прошипела она.

Женщины, заполнившие столовую, находились в слишком глубоком трансе, чтобы хотя бы взглянуть на нас.

Я провел рукой по лицу.

– Не знаю, но, похоже, я хочу вернуться в свою хижину.

– О, – безжизненно протянула Дарси, а затем посмотрела куда-то мне за спину. – Убирайтесь отсюда, – пробормотала она себе под нос, – или я спущу на вас… – она поколебалась, но потом ее лицо озарилось, – Девлина. Спущу на вас Девлина.

В тот момент, когда она назвала имя, я почувствовал себя лучше. Глубоко вздохнув, зажмурил глаза и сжал кулаки.

– Ладно, а теперь расскажи, что это было. Я. Готов.

– Здесь вьются четыре потрясающе красотки, бывшие рабыни, которые тянут тебя в хижины, чтобы… ээ, поразвлечься с тобой. Я пригрозила им, что Девлин – так зовут призрака, которого я видела раньше – доберется до них, если нахалки не оставят тебя в покое.

Я задумался на минутку, а затем открыл один глаз.

– Насколько красивые?

– Холли Берри...

– Что Холли Берри?

– Моська по сравнению с любой из этой четверки.

Услышав эти слова, я повернулся на каблуках и направился к двери, ведущей на улицу, но Дарси схватила меня за руку.

– Пойдем. У тебя будет вся ночь для них. А сейчас у нас ужин и сеанс.

Когда мы вошли в столовую, я чуть не запаниковал. Две сестры, Нарцисса и Дельфия, сидели на противоположных концах длинного стола. Между ними с каждой стороны находилось по три женщины и пустой стул. Все шестеро гостий относились к тому типу дамочек, который мне ужасно не нравился: расфуфыренные, чрезмерно накрашенные, застывшие в неестественных позах с невыразительными лицами. Я начал разворот на свободу, но Дарси вцепилась в мою ладонь как маленькая акула. Если бы я попытался уйти, пришлось бы волочь ее за собой.

– Пойдем, – прошептала она. – Ты же актер, так давай, играй свою роль.

Заняв место напротив Дарси, я улыбнулся остальным сотрапезницам, и они безучастно моргнули мне в ответ. Даже миссис Хеммингс, на которой сейчас сверкало ожерелье, стоившее, вероятно, больше, чем я заработал за прошлый год, смотрела на меня так, будто видела впервые в жизни. Подумать только! Всего пару часов назад мои руки сновали по ее необъятному телу, погружаясь в мягкое белое тесто, и…

Я взглянул на Дарси.

– Холли Берри, да?

Дарси тихо гавкнула по-собачьи, после чего оглядела стол и произнесла:

– Простите, это все кашель.

Через некоторое время появились три молчаливые служанки в черной униформе и подали нам плошки с холодной закуской из креветок. Следуя указаниям Дарси, я ждал, пока она начнет есть.

Спустя десять минут я уже убедился, что она была права: женщины действительно находились под воздействием наркотика, поскольку, приступив к еде, они начали пробуждаться. По ходу вечера одурманенные одна за другой заявляли, что их сильно мучит жажда и пили воду стаканами. После трех стаканов водохлебки с извинением удалялись, а по возвращении выглядели намного лучше.

Я задался вопросом, не Дарси ли это организовала. Может она заставила женщин испытывать жажду и выпить так много, чтобы вывести наркотик из их организмов?

К четвертому блюду, гостьи начали раскрепощаться. Одна из них воскликнула:

– Боже правый! Что, черт возьми, на мне нацеплено? Я похожа на разъезжающего торговца бижутерией. Кто надевает жемчуг в такой час?

Я старался сохранять спокойствие, когда увидел, как сотня кусков зеленых в виде драгоценностей стаскивается с ухоженных рук и пренебрежительно швыряется на стол. Взглянул на Дарси и отметил, что та смотрит на сидящую с надутым видом Дельфию. А Нарцисса на противоположном конце стола так широко улыбалась, что стало интересно, а не приняла ли она несколько таблеток счастья.

Однако вынужден признать, что в глубине души верил, будто именно мое присутствие заставляло женщин идти вразнос.

Ладно, я плохой актер. И что с этим поделать?

Я вырос в семье ученых. Несколько лет назад услышал чьи-то слова: «Единственное душевное волнение в нашем доме случалось тогда, когда кто-то переворачивал страницу». Точь-в-точь как в моем детстве. Никаких самодельных пистолетов – что бы это ни было, да и мастерят ли их сейчас? Никаких компашек. Ничего, кроме чертовой учебы.

Мы с родителями ужинали вместе, и каждый вечер меня пытливо допрашивали о каждом слове, произнесенном моими учителями. Все учителя ненавидели моих родителей. Если я сообщал отцу, что мы изучаем Солнечную систему, он писал план урока на двадцать одну страницу для моей преподавательницы и вручал его ей вместе с метровой стопкой книг, по его мнению, обязательных к ознакомлению. И это в начальной школе.

Некоторые дети выражают протест через наркотики или антисоциальное поведение, но я был не из таких. Однажды отец обронил, что ничего не знает об актерской игре. Я покосился на маму.

– А ты что-нибудь знаешь об актерской игре? – спросил я.

– Ничего, – ответила она.

За четырнадцать лет моей жизни я ни разу не слышал, чтобы родители в чем-то не являлись авторитетами. Рыбалка? Отец написал три статьи о том, как правильно ловить лосося. Он никогда в жизни не брал в руки удочку, но знал в теории все, что нужно знать. А моя мать писала о ремеслах и музыке, хотя ни разу не бывала на ярмарке и не порвала ни единой гитарной струны.

Именно в тот день я и решил стать актером.

Должно быть, я что-то унаследовал от них, поскольку вложил столько же целенаправленных усилий в актерское дело, сколько вкладывали родители в свою работу. Однако мы с ними чуть не распрощались навсегда, когда на предложение посмотреть меня по телевизору они сказали «нет». Решительное бесповоротное «нет».

Наверное, предки ничего не знали о лицедействе, поскольку не хотели о нем знать. И то, что их единственный сын стал актером, не изменило их мнения. Насколько мне известно, родители никогда не видели меня на экране. Телевизором они не обзавелись, а если сходили хоть на один фильм в кинотеатр, мне о таком случае неизвестно.

В конце концов я перестал пытаться произвести на них впечатление и вполне преуспевал в выбранной профессии. Хотя мне довольно-таки поднадоело это дерьмо под вывеской «Линк красавчик», все остальное было тип-топ.

Ужин продолжался, женщины раскрепощались все сильнее, и я оказался в центре внимания. Конечно, они без умолку болтали о моем сходстве с Линкольном Эймсом. Очень забавляло, что я, Линкольн Эймс, притворялся Джейсоном Форбсом, косящим под Линкольна Эймса. Когда клуши начали кудахтать, что я поменьше и не такой мускулистый, как Линкольн Эймс, я даже изготовился скинуть рубашку, чтобы прояснить этот вопрос, но тут Дельфия заявила, что настало время сеанса.

Я взглянул на Дарси, и она ответным взглядом приказала мне сохранять спокойствие.

Не проблема. Легко. Вокруг меня вились четыре изголодавшиеся по любви бестелесные красотки, а шестеро реальных дамочек смотрели так, будто я – единственный мужчина на земле. Я две недели не встречался со своей подружкой и теперь должен «сохранять спокойствие». То, что доктор прописал!

У двери в столовую Дарси взяла меня за руку, и я тут же начал успокаиваться. К тому времени как мы заняли свои места вокруг стола в библиотеке, я уже приготовился вытянуть ноги и задремать.

Но мое спокойствие длилось недолго, поскольку смех, который приходилось сдерживать внутри себя весь следующий час, угрожал отправить меня в полет до самого потолка.