Страница 22 из 50
Отец направлялся к выходу, главнокомандующий пошел рядом.
— Как долго я буду терпеть такое отношение к моему флоту? — почти выкрикнул он.
Отец удивленно посмотрел на него, однако не поддался искушению ответить тем же, он попытался сгладить обстановку, сказав, что члены Президиума ЦК должны получше разобраться, на что им предлагают израсходовать такую прорву денег. Но Кузнецова, что называется, понесло. Отец прервал его, все еще пытаясь урезонить адмирала, уговорить: «Товарищ Кузнецов, ведь мы же не отказались от вашей программы, мы только отложили ее обсуждение. Президиум ЦК не может бездумно штемпелевать предлагаемые ему решения. Успокойтесь. Поговорим подробно на следующей неделе, поймем друг друга и решим».
Кузнецов не реагировал, он не мог остановиться. Очнулся он уже у подъезда. Отец протянул ему руку для прощания. Охранник открыл дверь ЗИСа, отец сел на переднее сиденье, машина тронулась, адмирал остался один.
Разговор в коридоре произвел на отца тягостное впечатление, но никак не повлиял на принятие решения. За неделю отец дозрел, вкладывать такие средства в казавшееся ему сомнительным мероприятие он просто не мог позволить.
В следующий четверг спор разгорелся с новой силой. На сей раз, в связи с важностью обсуждаемой проблемы, в повестке дня оставили один вопрос.
Кузнецов твердо стоял на своем: стране необходим мощный надводный флот, без него невозможно гарантировать победу в будущей войне. Он не возражал — затраты велики, следует подтянуть животы.
Тогда отец, как ему показалось, нашел выход. Он спросил Кузнецова: «А если сегодня вы получите все, что запрашиваете на десятилетие, — все эти крейсеры и авианосцы, — сможет ли тогда наш флот соперничать с американским, противостоять ему в океане?»
Кузнецов ненадолго задумался, казалось, он колеблется. Наконец, глядя в глаза отцу, он твердо ответил: «Нет».
Собственно, в этот момент битва завершилась. Все последующие слова не имели значения. Обсуждались частности, мелочи, кто-то что-то спрашивал, Кузнецов отвечал. Но главный стержень исчез, и, когда пришло время решать, Президиум ЦК проголосовал против.
Распаленный спором Кузнецов не принял поражения. Кто знает, на что он рассчитывал? Скорее всего, «нет» просто не укладывалось в его сознании. Присутствовавшие на заседании хозяева и приглашенные потянулись к выходу. Адмирал стоял молча, казалось, он не понимал, что все… кончилось. Когда он немного успокоился, за столом оставался один отец, он подписывал бумаги. Кузнецов подтянулся, глаза его сверкнули, и он гневно бросил отцу: «Вы еще за это ответите! История вам не простит!!!» Затем он повернулся и, чеканя шаг, исчез за дверью. Отец с недоумением поглядел ему вслед.
Происшедшие события укрепили отца в мысли, что на флоте не все ладно. Запросил материалы о строящихся на верфях боевых кораблях. Поинтересовался, во что обходится эксплуатация флота. Особенно его поразил расход горючего: за один выход в море Черноморский флот расходовал годовую норму мазута, выделяемого Украине. Отец схватился за голову: если ввести в строй заложенные и закладываемые по принятой еще при Сталине программе крейсеры и эсминцы, то затраты не просто увеличатся, умножатся.
Но что делать? У отца не шла из головы «Комета» — недавно спроектированная в конструкторском бюро Артема Ивановича Микояна запускаемая с самолета противокорабельная самонаводящаяся крылатая ракета.
Именно подобному вооружению суждено изменить лик современного, вернее, будущего флота. Если установить ракеты на подводных лодках и катерах, то исчезнет различие между большим кораблем и малым. Автоматическая система самонаведения позволит крылатой ракете на огромных расстояниях и без промаха поражать цель. Отца удивляло, почему Кузнецов, адмиралы не понимают столь очевидных вещей. Конечно, если планировать десанты за океаном, то без надводного флота не обойтись. Но о подобных безумных затеях не мечтал даже Сталин.
Получалось, что установленные на берегу ракетные установки в сочетании с ракетными катерами сделают нас неприступными с моря. Глубже, на морских и океанских коммуникациях начнут диктовать свою волю ракетные подводные лодки. Они же, выбрав удобную позицию, поразят любой самый мощный, самый грозный линкор. И снова исчезнут, растворятся в глубине. К тому же подводные лодки оказывались дешевле в несколько раз.
Чем дальше, тем больше отец утверждался в своей правоте — флоту из надводного необходимо стать подводным. Когда же исполнится мечта Анатолия Петровича Александрова и вместо дизелей и электромоторов на подводных лодках появятся атомные двигатели, с ними не сможет конкурировать никто. Тогда и в противоборстве в океане неизвестно кто окажется сильнее: американцы с их авианосцами или наши подводные ракетоносцы. Готовясь к заседанию Президиума ЦК, отец принимал Анатолия Петровича, который пришел вдвоем с Курчатовым. В результате беседы отец поверил, что атомный двигатель произведет революцию в методах ведения войны на море.
Человек дела, проникнувшись идеей, отец тут же взялся за ее осуществление. Среди моряков у него нашлись сторонники. Они взялись за теорию. Кузнецов их зачислил в предатели. Так зарождалась концепция нового Российского флота — подводного. Его еще предстояло построить. Впереди отца ожидали не только удачи, но и горькие разочарования.
Однако отец не спешил принимать окончательное решение, перепроверял себя еще раз. Так прошло около года. Благоприятный случай представился в начале следующей осени, в сентябре, когда пришло время отпуска. Отец собрался в Крым. Одновременно туда направлялся и Маленков.
На сей раз отец предложил заранее запланировать поездку в Севастополь. Он хотел послушать командование Черноморским флотом. Его интересовало, как им представляется современная война на море. Хотелось ему посмотреть и корабли, сравнить с теми, что он увидел на Тихом океане.
Поначалу намеревались собраться в узком составе: командующий флотом, его заместители, но потом отец передумал, на разговор пригласили командиров соединений, начальников управлений, и не только Черноморья. Официальной темой разговора определили «Действие Черноморского флота в случае возникновения войны». Кому выпала честь докладывать, уже давно стерлось из памяти.
В назначенный день народу собралось изрядно. Стены зала пестрели диаграммами, графиками, картами Черного и Средиземного морей, прорезанными красными стрелами, усеянными черными горошинами силуэтов наших и чужих боевых кораблей.
Доклад начался со «штурма» Дарданелл, на сей раз удачного. Флот бомбардировал форты из орудий главного калибра, высаживал десанты. Крейсеры и эсминцы лихо отбивали атаки кораблей противника. Их становилось все меньше, сопротивление обороняющихся слабело. Наконец, сломив противника, черноморцы ворвались в Средиземноморье и устремились к Северной Африке.
Отец поначалу слушал не прерывая. Он только помрачнел и начал посапывать, как готовящийся к атаке носорог. Происходящее в зале ему очень напоминало маневры крейсера «Калинин» на Тихом океане прошлой осенью. Та же артиллерийская пальба, торпедные катера, дымовые завесы, только там все происходило в море, а здесь баталия разворачивалась на бумаге. О ракетах и других новинках не прозвучало ни слова.
Все имеет свой предел. Когда докладчик приступил к успешной высадке десанта на побережье Африки, отец не выдержал и вмешался. Он ехидно поинтересовался, как флот собирается защищаться от самонаводящихся ракет, к примеру таких, как наша «Комета». В зале воцарилась тишина. Докладчик теребил в руках указку, как не выучивший урок школьник. Наконец он решился и громко отрапортовал: «Не могу знать». Отец искренне удивился:
— Вы что, о «Комете» не знаете? — переспросил он.
— Никак нет, — последовал ответ.
Сидевший рядом с отцом командующий флотом прошептал ему на ухо, что в соответствии с существующим положением о секретности информацию о специальных видах вооружений до строевых частей и кораблей не доводят.