Страница 21 из 50
К середине 1950-х годов первый этап сталинской программы близился к завершению.
Новому руководству моряки представляли предложения, реализация которых обеспечивала выход нашего флота на океанские просторы. Дело казалось решенным. По всей стране легендарный адмирал Ушаков предрекал с экрана славную судьбу флоту Российскому. Фильм сделали по личному заказу Сталина. О возможности пересмотра предначертаний вождя военные и не помышляли.
Рассмотрение новой программы на Президиуме ЦК началось как обычно. Все документы разослали предварительно, с ними, при желании, могли ознакомиться участники заседания. В подробных справках приводилась конкретная информация: что, когда и где предполагается построить, насколько возрастет боевая мощь флота, во что все это удовольствие обойдется. Вопрос заранее утрясли со всеми заинтересованными ведомствами, под документом стояли все нужные подписи, оставалось только утвердить.
В те годы на заседание Президиума ЦК, по традиции проводившееся в четверг после обеда, выносилось семьдесят-восемьдесят вопросов. От крупных, как на сей раз, до мелких, связанных с различными назначениями и перемещениями чиновников. Естественно, не то что обсудить, даже задать вопрос порой не удавалось. Рассылаемые материалы читали тоже далеко не все, чаще полагались на авторитет и знания экспертов.
Хотя на заседании Президиума ЦК вопросу уделялись считанные минуты, готовился он всегда тщательно и, я бы сказал, скрупулезно. Сначала над ним корпел автор проекта, оттачивая формулировки, многократно пересчитывая балансы, подгоняя в пухлых приложениях сроки выполнения этапов работ многочисленными участниками. Ведь тут расписывалось все до мелочей. Упустишь — пеняй на себя, наломаешься, пока уговоришь (если уговоришь) упущенное при подготовке документа ведомство. Ведь все перегружены, у всех работы выше головы, никто не может и не хочет принимать дополнительные задания.
Потом наступала пора согласований. Каждый участник работ норовил срезать объем, растянуть сроки, но вписать премии, строительство жилья. «Сено-солому», как это называлось на чиновничьем жаргоне.
Тут шла битва не на жизнь, а на смерть. Сначала до изнеможения спорили директора предприятий; затем нерешенные вопросы уходили в министерства. Там согласование продвигалось со ступеньки на ступеньку, пока проект постановления не попадал в кабинет министра.
Все, о чем не договорились, уходило в Совет министров. За кремлевские стены, в святая святых — Военно-промышленную комиссию. Ее председателя Дмитрия Федоровича Устинова боялись больше, чем Председателя Совета министров. Не только боялись, но и уважали за напор, настойчивость в достижении поставленных целей. Именно здесь, в тиши кремлевских кабинетов, и разворачивались главные сражения, теперь уламывали министров. Они люди опытные, тертые — с ними труднее всего.
Вспоминается любимый прием Устинова, к нему он прибегал в критической ситуации — запирал собравшихся начальников разных рангов в своем кабинете со словами: «Отсюда не уйдете, пока не завизируете».
Эффект, как правило, получался положительный. Ведь каждый владел своей отраслью, отлично знал, что можно выполнить легко, что потребует напряженной работы, а что невыполнимо. Последнее встречалось крайне редко. Составлявшие проект документа отлично знали возможности своих смежников. Обычно министр торговался по-базарному в надежде хоть что-нибудь скостить, а убедившись в непробиваемости позиции оппонента, брался за ручку с золотым пером — визировал.
Дальше следовали визы отдела ЦК. Там тоже не обходилось без бурных дебатов — теперь жаловались на Совмин. Обычно безрезультатно. Последняя виза курирующего секретаря ЦК, и отпечатанный на специальной машинке, на специальной бумаге документ попадает в святая святых — Общий отдел, канцелярию, ведавшую делопроизводством Президиума ЦК. После назначения даты рассмотрения проект постановления и сопроводительная записка рассылались участникам заседания — членам и кандидатам в члены Президиума ЦК.
Пункты самого постановления мало что говорили неосведомленному читателю, а члены Президиума не могли даже теоретически одинаково глубоко разбираться во всех аспектах жизни страны. Поэтому очень важным этапом становилось квалифицированное составление сопровождающей записки. Из нее, и только из нее можно было понять, о чем идет речь, какую цель преследует документ, что будет достигнуто, откуда возьмутся необходимые ресурсы.
Составляли записку инициаторы постановления — им и карты в руки, кто лучше них владеет вопросом. Если записка недостаточно полно отвечала на все вопросы, то в процессе заседания могло возникнуть недоумение, вспыхнуть спор, чреватый, как минимум, затяжкой в принятии решения. Грамотно подготовленные вопросы пролетали, как говорится, со свистом. Тем не менее люди опытные старались пристроить свою проблему ближе к концу, когда участники заседания подустанут и у них пропадет охота задавать вопросы.
Когда сегодня историки шарят по архивам, они обычно охотятся за постановлениями. Получив желаемое, ученые испытывают разочарование, не могут понять, о чем идет речь. Дело в том, что они охотятся не за тем, им нужна записка, а не решение. Мой совет: изучайте вопрос в той же последовательности, что и члены Президиума ЦК, начинайте с записок.
Уже в самом начале обсуждения кораблестроительной программы привычный распорядок первым нарушил отец, не так давно сменивший Маленкова в председательствующем кресле во время заседания Президиума ЦК. Он попросил главнокомандующего поподробнее доложить, какие корабли предполагается построить, в какую сумму обойдется каждый проект, а главное, как изменится обороноспособность страны, что мы получим в результате.
Кузнецов материалом владел отменно, видно было, что он сам выстрадал каждый пункт, а не зачитывает текст, заготовленный подчиненными.
Вкратце дело сводилось к следующему. Успешно выполнив через десять лет предложенную программу, мы получим современный военно-морской флот, способный действовать в любой точке Мирового океана. Авианосцы, линкоры, крейсеры и эсминцы, транспорты и танкеры снабжения — ничего не забыли. Правда, и стоило это удовольствие изрядно, сто десять — сто тридцать миллиардов рублей.
Отец выразил сомнение: по карману ли нам подобная затея? Он вспомнил о своем посещении кораблей на Тихом океане и задал больной вопрос: «Не устарели ли все эти крейсеры в ядерный век? Не окажутся ли средства выброшенными на ветер?»
Кузнецов яростно отбивался. Главнокомандующий давал генеральное сражение. В океанском флоте сосредоточилась его мечта флотоводца, стремящегося держать свой флаг если не выше, то хотя бы не ниже соперников.
Отец продолжал гнуть свое. Океанский простор оставлял его равнодушным. Его заботила безопасность собственных берегов, а еще больше — где бы отыскать средства для восстановления разваленного сельского хозяйства, строительства жилья. Сколько домов можно построить вместо одного крейсера!
Спор не утихал более часа.
Подобного на заседании Президиума ЦК давно не случалось. Здесь царствовал иной порядок: «старшие» спрашивают, изрекают истины, а «младшие» принимают их к исполнению. В тот день произошло не просто первое столкновение отца с военными, с которыми до той поры он жил в полном согласии. Впервые господствовавшую в сталинские времена доктрину наступательной войны отец попытался свернуть на оборонительные позиции. Кузнецов же не мог понять, не представлял, что такое возможно. Они говорили на разных языках.
Наконец обе стороны исчерпали аргументы, но согласия так и не достигли. О том, что его невозможно достигнуть, ни отец, ни Кузнецов еще не подозревали, надеялись на логику. Напрасно.
Отец предложил перенести рассмотрение вопроса на следующее заседание, с тем чтобы участники могли еще раз взвесить все за и против. Члены Президиума с облегчением согласились. Кузнецов же просто выходил из себя.
Как вспоминал отец, после окончания заседания Кузнецов поджидал его в коридоре. Адмирал воспринял перенос обсуждения как личное оскорбление и решил объясниться с главным обидчиком.