Тишина

— Марси знает?

Она вздрогнула от неожиданной смены темы. — Что? Нет. Не думаю, что Хэнк уже сказал ей.

Другими словами, до поры до времени мне не придется жить в страхе, что Марси скрывает от меня решение наших родителей. Конечно, когда она догадается, я гарантирую, что возмездие не заставит себя ждать, и оно будет унизительным и жестоким. — Я опаздываю в школу. — Я начала рыться в вазе на столе в прихожей. — Где мои ключи?

— Они должны быть там.

— Ключи от дома здесь. А где ключи от Фиата?

Она потерла переносицу. — Я продала Фиат.

Я направила всю тяжесть своего взгляда на нее. — Продала его? Прости, что? — Честно говоря, в прошлом я высказывалась по поводу своей ненависти к отслаивающейся коричневой краске, потрепанным белым кожаным сиденьям и постоянно выскакивающей коробке передач. И все же. Это была моямашина. Или моя мама так быстро отказалась от меня после моего исчезновения, что начала подавать объявления о продаже моего имущества?

— Что еще? — спросила я. — Что еще ты продала, пока меня не было?

— Я продала его до того, как ты исчезла, — прошептала она, опустив глаза.

В горле стал ком. Значит, что когда-то давным-давно я знала, что она продала мою машину, но теперь не могла вспомнить. И это только еще больше напоминало мне о том, какой беззащитной я была. Я даже не могла поддержать разговор со своей матерью без того, чтобы выглядеть по-дурацки. Вместо того, чтобы извиниться, я открыла входную дверь и вышла на порог.

— Чья это машина? — спросила я, проиграв первый раунд нашей битвы. Белый Фольксваген с откидным верхом стоял на той самой цементной плите, где раньше проживал Фиат. По его виду можно было сказать, что он здесь на постоянной основе. Он мог быть там вчера утром, когда мы приехали из больницы, но у меня было не то расположение духа, чтобы осматривать то, что находилось вокруг. В тот единственный раз, когда я выходила из дома вчера вечером, я вышла через черный ход.

— Твоя.

— Что значит моя? — я поставила руку козырьком, чтобы защитить глаза от утреннего солнца, когда сердито посмотрела на нее.

— Скотт Парнелл подарил ее тебе.

— Кто?

— Его семья вернулась в город в начале лета.

— Скотт? — повторила я, прощупывая свою долгосрочную память, поскольку имя было смутно знакомым. — Мальчик, с которым я ходила в детсад? Тот, который переехал в Портленд много лет назад?

Мама устало кивнула.

— С чего бы это ему дарить мне машину?

— У меня не было возможности спросить тебя. Ты исчезла в ту ночь, когда он поставил ее здесь.

— Я исчезла в ту самую ночь, когда Скотт ни с того, ни с сего подарил мне машину? И это не вызвало никаких подозрений? Нет ничего нормального в том, чтобы парень-подросток дарил малознакомой девушке, которую он не видел несколько лет, автомобиль. Что-то в этом не так. Может… может, машина была какой-то уликой, и ему нужно было избавиться от нее. Это тебе на ум никогда не приходило?

— Полиция обыскала автомобиль. Они опросили предыдущего владельца. Но, думаю, детектив Бассо исключил возможность участия Скотта в чем-то таком после того, как услышал твой вариант событий той ночи. В тебя стреляли до того, как ты пропала, и сначала детектив Бассо подумал, что Скотт мог быть тем, кто стрелял, но ты сказала ему, что стрелял…

— Стреляли? — я покачала головой, сбитая с толку. — Что значит в меня стреляли?

Она на секунду закрыла глаза, выдыхая. — Из пистолета.

— Что? — как Ви могла не сказать об этом?

— В Дельфийском Парке развлечений. — Она покачала головой. — Не хочу даже думать об этом, — прошептала она надломленным голосом. — Меня не было в городе, когда мне позвонили. Я не успела приехать вовремя. После я тебя уже не видела и ни о чем в жизни я не жалела больше. Перед тем, как исчезнуть, ты сказала детективу Бассо, что человек по имени Риксон стрелял в тебя в комнате смеха. Ты сказала, что Скотт тоже был там, и Риксон подстрелил и его тоже. Полиция искала Риксона, но он будто сквозь землю провалился. Детектив Бассо был убежден, что Риксон — даже не его настоящее имя.

— Куда меня ранили? — спросила я, чувствуя, как кожу начало неприятно покалывать и по ней поползли мурашки. Я не заметила шрама, или какого-либо признака раны.

— В левое плечо. — Казалось, что маме было больно даже говорить об этом. — Пуля прошла навылет, задела только мышцу. Нам очень, очень повезло.

Я оттянула свой ворот и посмотрела на плечо. Действительно, там виднелась паутина шрамов в месте, где зажила кожа.

— Полиция много недель искала Риксона. Они читали твой дневник, но ты вырвала оттуда несколько страниц и они не нашли его имени на остальных. Они спрашивали Ви, но она утверждала, что никогда не слышала этого имени. Его имени не было ни в школьной картотеке, ни в картотеке полицейских…

— Я вырвала страницы из своего дневника? — вклинилась я. Это совсем не было похоже на меня. С чего бы мне такое делать?

— Ты помнишь, куда положила страницы? Или о чем в них была речь?

Я рассеянно покачала головой. В чем именно я зашла так далеко, что мне пришлось это скрывать?

Мама выдохнула. — Риксон был призраком, Нора. И куда бы он ни отправился, он забрал все ответы с собой.

— Я не могу это принять, — сказала я. — А как насчет Скотта? Что он сказал, когда детектив Бассо допросил его?

— Детектив Бассо все свои силы потратил на выслеживание Риксона. Не думаю, что он вообще говорил со Скоттом. Последний раз, когда я говорила с Лин Парнелл, она сказала, что Скотт переехал. Наверное, он сейчас в Нью-Хэмпшире, продает средства для борьбы с вредителями.

— И это все? — недоверчиво спросила я. — Детектив Бассо никогда не пытался выследить Скотта и услышать его версию истории? — Мой мозг лихорадочно думал. Что-то в этом Скотте было неправильно. Учитывая то, что сказала мама, я сказала полиции, что Риксон его тоже подстрелил. Он был единственным свидетелем того, что Риксон вообще существовал.

И как это вязалось с подарком в виде Фольксвагена? Мне показалось, что, по меньшей мере, одна — ключевая — часть информации отсутствовала.

— Уверена, у него была весомая причина не говорить со Скоттом.

— Я тоже в этом уверена, — цинично сказала я. — Вроде его некомпетентности.

— Если бы ты дала детективу Бассо шанс, то увидела бы, что он вообще-то очень проницательный. Он знаток своего дела.

Я не хотела это слушать.

— Теперь что? — кратко спросила я.

— Мы делаем то, что можем. Прилагаем все усилия, чтобы продолжать жить.

На какую-то секунду я отбросила свои сомнения насчет Скотта Парнелла.

Надо было разобраться еще со столькими вещами. Сколько всего еще я не знала? Что еще было от меня скрыто? День за днем унизительных открытий, пока я заново узнаю о своей жизни? Я уже могла представить себе, что меня ждет в стенах школы. Тактичные жалостливые взгляды. Неловкие попытки отвести взгляд. Шарканье ногами и продолжительные паузы. В конечном счете, самый безопасный выход — обходить меня десятой дорогой.

Я чувствовала, как во мне закипало негодование. Я не хотела быть спектаклем. Я не хотела быть объектов сумасшедших гипотез. Какие скандальные теории о моем похищении уже распространились? Что люди теперьобо мне думают?

— Если увидишь Скотта, покажи мне его, чтобы я могла поблагодарить его за машину, — с горечью сказала я. — Сразу после того, как я спрошу его, почему он отдал мне ее. Может, вы с детективом Бассо убеждены, что он невиновен, но слишком много деталей в его истории не сходится.

— Нора…

Я протянула руку. — Дашь мне ключ?

После секундной заминки, она отцепила ключ от своей связки и положила его на мою ладонь. — Будь осторожна.

— О, не беспокойся. Единственная опасность, которая мне светит — это выставить себя дурой. Знаешь кого-то, в кого я могу сегодня врезаться и не узнать? К счастью, дорогу до школы я помню. И ты только посмотри, — сказала я, с усилием открывая дверцу машины и залезая внутрь. — У Фольксвагена пять скоростей. Слава богу, я научилась управлять такими машинами до амнезии.