Белый юг

Страх, парализующий все мышцы, страх приближающейся смерти охватил лагерь в то утро, когда айсберг вплотную подошел к нашей льдине.

Вскоре после шести ко мне пришла Джуди. Ее расширенные глаза были полны слез.

— Дункан, прошу тебя, пойдем. Мне кажется, он скончался, — прошептала она.

В палатке было полутемно, и только с трудом можно было различить бородатое лицо Ларвика. Рука его была холодной, глаза остекленели. Я натянул на него одеяло.

Когда я вышел, то увидел, что многие стоят перед своими палатками и молча наблюдают за нами.

— Когда мы его похороним? — спросила Джуди.

— Пока оставим в палатке.

— Но ведь мы должны отслужить панихиду.

— Нет, — хрипло произнес я. — Посмотри-ка на людей. Они и так напуганы, даже не зная еще о смерти Ларвика.

Джуди обернулась и обвела взглядом лагерь. Плечи ее вздрагивали.

— Ради бога, только не плачь, — сказал я резко. — Они не должны знать. Понимаешь?

Она закусила губу. Потом кивнула.

— Да, понимаю.

Я крикнул, чтобы готовили еду.

Хотя завтрак был отличным, все натянуто молчали. А когда с едой было покончено, люди снова стояли под открытым небом, не отрывая взглядов от крошащегося под тяжестью айсберга льда.

Теперь до айсберга не оставалось и трех сотен ярдов. А дальше лед громоздился все выше и выше зеленовато-голубыми скалами, холодными и спокойными, и исчезал в облаках.

Шум от разбивающегося льда был настолько сильным, что нужно было кричать, чтобы быть услышанным. Наш несяк вздрагивал, словно корабль, о который разбиваются гигантские волны. «Скоро мы должны спуститься в этот водоворот и постараться переправить тросы на уступ», — подумал я со страхом.

Критический момент наступил, когда льдина между лагерем и айсбергом раскололась с оглушительным треском. Ближайший к нам обломок встал почти вертикально и начал медленно переворачиваться. Какие-то секунды он висел над нами, затем рухнул в воду. Кромка льдины раскололась о передний выступ нашего убежища. Куском льда величиной с амбарную дверь сшибло одного человека из команды «Валь-5». Из нашего несяка вырвало огромную глыбу. Закипела черная вода. Затем льдины поспешно сомкнулись, закрыв пролом, втираясь и вгрызаясь друг в друга, словно пытались освободиться от страшного натиска.

С минуту никто не двигался. Вдруг Ханс издал вопль и, как затравленный заяц, пустился наутек. Мгновение люди смотрели на него неподвижно, зачарованно. Затем кинулся еще один, и секунду спустя бежала уже половина людей. Я бросился, чтобы остановить их, но Ваксдаль меня опередил. Он схватил первого побежавшего за мальчишкой и одним ударом огромного кулака сбил с ног, а затем, догнав Ханса, сгреб его одной рукой и повернул лицом к бреши. Бегущие остановились, тяжело дыша. Они стояли и смотрели на Ваксдаля, как стадо овец, которым преградили дорогу. Потом повернули обратно и пристыженно поплелись в лагерь. Из-за грохота торосящегося льда говорить с ними было» невозможно. Тогда я собрал всех вокруг себя и повернулся лицом к наступающему айсбергу. Все последовали моему примеру. И пока китобои так стояли, чувствовалось, что нами овладевает успокоительное ощущение единства — единства цели в общей беде. Я взглянул на двухсотярдовую брешь, забитую вздымающимися льдинами, по которым нам вскоре предстоял переход, потом на Джуди. Она встретилась со мной взглядом и улыбнулась. И снова мною овладела уверенность.

Я прокричал людям, что сейчас мы приступаем к штурму айсберга. Джуди стояла рядом, и я услышал ее вопрос:

— Кто будет первым?

— Мы с Ваксдалем, — ответил я.

Кальстад помог мне срастить гарпунные лини. В тесном кольце окруживших нас людей был и Бланд. Глаза его лихорадочно блестели, и блеск этот казался странным порождением одновременно страха и ликования.

Сростки линей мы уложили в два круга на ближайшей к айсбергу стороне лагеря. Я взял по одному концу от каждого и, кликнув Ваксдаля, протянул ему конец одного из сростков, взял другой, и мы направились к кромке льдины туда, где она крутым откосом падала к поверхности сотрясающегося пака. Джуди подошла и поцеловала меня. Затем она взяла сросток и стала обвязывать его вокруг моего пояса. Вдруг в толпе что-то всколыхнулось, и Джуди отнесло в сторону. Выхватив у меня конец сростка, Эрик Бланд скользнул через кромку вниз, на паковый лед. Он держал линь в руке, и даже сейчас я вижу его, как он смотрит на меня оттуда с какой-то безумной ухмылкой, обвязывая линь вокруг талии и зовя Ваксдаля. Я потянул линь, но Хоу схватил меня за руку.

— Отпустите его! — прокричал он. — Говорю вам, отпустите его!

В этот миг я упустил единственный шанс остановить Бланда, ибо когда снова потянулся к сростку, то увидел, что он равномерно раскручивается: внизу Ваксдаль с Бландом продвигались по паку вперед. И тут я заметил, что у Бланда ботинки с шипами. Было ясно, что его поступок совершен не под влиянием минуты. Я оглянулся на людей. Они следили за ним во все глаза, некоторые даже с восхищением.

Двое внизу уже вступали в зону битого льда. Волоча за собой два тонких линя, они взобрались на кромку льдины, которая начинала, медленно крениться, а затем, встав почти вертикально, скрыла их за собой. Затем раскололась и погрузилась в море, открыв нашим глазам Ваксдаля, прыгающего громадными скачками с одной хлипкой опоры на другую. Бланд лежал плашмя, прижимаясь к кромке льдины, которая медленно измалывалась в порошок. Мне показалось, что он ранен. Но тут Бланд подтянул виток линя, весь подобрался и прыгнул на глыбу величиной со шлюпку. Он чудом удержался на ногах и уже прыгал вслед за Ваксдалем с одной опоры на другую.

Они были в каких-то двадцати футах от уступа айсберга, как вдруг остановились, оказавшись перед полыньей, полной мелко истолченного льда. Ваксдаль смотал линь в кольцо и прыгнул… Сначала я думал, что прыжок ему удался. Но он провалился в лед, как в трясину, сначала по колено, затем дальше, пока не осталась видимой лишь верхняя часть туловища. Бланд колебался, глядя на Ваксдаля. Затем он немного отступил и бросился вперед. Пальцы Джуди впились мне в руку. Что бы она о нем ни думала, Эрик Бланд был все-таки частью ее жизни.

Он не прыгнул, а в полный рост распластался в красивом полете. Толчка хватило, и тело заскользило по поверхности льда. Потом он пополз вперед, делая руками движения, как человек, плывущий брассом, медленно подтягиваясь к цели.

И вот наконец он встал на уступ и вытащил Ваксдаля. Все бешено ликовали. Бланд и Ваксдаль стали символом воскрешенной надежды, посланцами жизни. Бланд, усмехаясь, смотрел на ликующих людей.

— Он смеется над нами, — заорал Хоу мне на ухо. — Бланд теперь сам себе хозяин. Вот чего ему хотелось.

Отмахнувшись от него, я крикнул Далю, первому помощнику «Валь-5», которого поставил руководить погрузкой, чтобы он переправлял инструменты и якоря. Их привязали к сростку линей, и, пока тянули через двухсотярдовую брешь Хоу все дергал меня за рукав и вопил:

— Говорю вам, он бросит нас!

— Не валяйте дурака! — рявкнул я. — Без шлюпок и припасов ему никуда не деться.

— Тогда переправляйтесь сами с первой же партией.

Я сердито потряс головой. Вся погрузка была рассчитана заранее: одна шлюпка, припасы, затем дюжина людей. Эта процедура должна повторяться, пока все не будет переправлено на уступ. И теперь, когда Бланд вместо меня подтянул лини к айсбергу, я, как руководитель, был обязан последним оставить лагерь.

Ваксдаль с Бландом работали как сумасшедшие, чтобы прочнее закрепить якоря. Как только это было сделано и два линя были перетянуты между айсбергом и льдиной, мы закрепили на блоках шлюпку, и она, провисая, двинулась вперед. На середине переправы шлюпка ударилась об лед, а когда была уже у самого уступа, вырвало один из якорей. К счастью, другой выдержал, и шлюпка была доставлена в целости. Но стало ясно, что на уступе необходимы еще люди. Пришлось отказаться от намеченного плана переправлять следом за шлюпкой партию продуктов.