Страница 32 из 47
И тогда толпа взорвалась громкими криками. Ликовали все, забыв на время о стойкой неприязни к нему, о том, что еще недавно готовы были убить его, попадись он им на поле боя. Радость людская была от того, что Юрий нес Киеву и стране избавление от половецких нашествий и феодальных смут, нес мир и тишину.
Юрий прошел в великокняжеский дворец, поднялся в гридницу, уселся на трон, погладил золотые подлокотники. Вот снова занял он киевский престол, снова стал хозяином Руси. Это случилось в третий, но наверняка – в последний раз! Теперь он, наученный опытом прежних правлений, умудренный прожитыми годами, будет руководить страной разумно и здраво, не беря во внимание свое настроение или нашептывание окружающих. Он будет таким же прозорливым и проницательным владыкой, каким были его прадед Ярослав Мудрый и отец Владимир Мономах.
Вошел посадник Дмитрий, поклонившись, сказал:
– Вече собралось на Софийской площади. Тебя требует, великий князь!
Юрий не заставил себя ждать. Народ запрудил всю площадь и прилегающие улицы, некоторые взобрались на крыши домов, словно грачи, сидели на деревьях. Тишина такая, будто и не было такого скопища людей. Юрий оглядел безбрежное море человеческих голов, ощутил на себе взгляды настороженных, напряженно-внимательных глаз, крикнул зычно:
– Здравствуй, народ киевский!
– Здра-а-а! – ахнула толпа.
– Пришел я к вам, чтобы даровать вольности и вольные обычаи, которые князь Владимир Мономах, отец мой, вам дал и пожаловал. Точно так же и все негодные обычаи, которые он уничтожил и упразднил, я отменяю за себя и наследников моих!
– А-а-а! – взволнованно выдохнула людская орава.
– Поганые половцы грабят наши города и села, сжигают наши дома и строения, уводят в полон людей наших. Большие силы двину я на границу со степью и заступлю пути разбойникам!
– О-о-о! – восторженно охнуло вече.
– Без малого вся Русская земля теперь под моей рукой: сыновья мои сидят в Турове, Вышгороде, Переяславле, Поросье, Новгороде и Суздальской земле, связан я союзническими договорами и братскими отношениями с князьями черниговскими и смоленскими. Лишь Изяслав Давыдович да братья Мстислав и Ярослав Мстиславичи на Волынщине косо смотрят на меня. Но сил у них мало, и ни на что они не способны. Так что мир и спокойствие принес я Русской земле!
– У-у-у! – обрадованно взвыл народ.
– Впились в тело народное и пьют кровь разные проходимцы – тиуны и мытники, данники и емцы, вирники и отроки. Взял я с собой из Суздаля своих верных и честных людей, посажу на эти должности и строго следить буду, чтобы творили они свои дела по закону и справедливости!
– Люба-а-а! – ликующе кричали люди.
Не пожалел Юрий средств на народное веселье, благо большие богатства привез он из Суздальской земли. Выкатили на улицы бочки вина и пива, разложили на наскоро сколоченных столах варенья и соленья, и загулял народ честной от всей своей широкой души, приговаривая:
– Ай да князь у нас! Ай да Юрий Долгорукий!
Гуляли люди три дня, а на четвертый прискакал гонец из Поросья, где проживали черные клобуки, и стали слезно молить о помощи: пришли в их земли половцы, грабят и уводят в полон берендеев, торков и печенегов. Так было всегда: как только в Киеве садился новый князь, степные разбойники врывались в пределы Русской земли, пытаясь проверить на прочность новую власть.
Юрий долго не думал, тотчас приказал сыну своему Васильку с дружиной отправиться в Поросье. Молодой горячий князь с безрассудством молодости ранним утром настиг половцев спящими среди награбленных богатств и захваченных пленников. Рубили яростно и беспощадно. «И приидоша на них на ранней заре, спящими им, и нападаше на них на сонных, и многих избиша, а иных руками яша», – сообщает летописец. Василько не только отобрал у половцев добычу, но и сумел взять большой полон. В правление Юрия Долгорукого степняки держались подальше от русских границ. Князья также поутихли, не решаясь на междоусобные распри. Тишина установилась на Русской земле.
ХIV
Заняв киевский стол, Юрий Долгорукий наделил ближними к Киеву городами своих сыновей, воссоздав таким образом защитный пояс вокруг столицы. Борис был посажен в Турове, Глеб – в Переяславле, Василько – в Поросье, на границе со степью, а старший Андрей, как и шесть лет назад, получил Вышгород.
Когда Андрей со своей дружиной явился в Вышгород, его там уже ждали Федор и Яким. Они между собой условились, что будут исподволь уговаривать князя вернуться в Суздальскую землю. Потихоньку, полегоньку, изо дня в день станут рассказывать про родной край, как можно устроить его и украсить в противовес разоренной Южной Руси…
Но случилось неожиданное. Андрей стремительно вошел в трапезную, сел за стол и стал есть, не разбирая. И тут же начал говорить, как видно в продолжение своих мыслей:
– Не может быть столицей город, который не в состоянии защитить подвластные земли. Прошли мы с войском Черниговское, Переяславское и Киевское княжества, страшно глядеть, что там творится. Обугленные пепелища на месте сел и деревень, остовы печей с трубами да колодезные журавли. Испуганные жители по закоулкам прячутся, голодные собаки бродят, в полях белеют человеческие кости…
Он отложил ложку, невидящими глазами стал смотреть куда-то в угол. Федор и Яким переглянулись и вновь стали наблюдать за ним, не спуская глаз.
– Киев прекрасен! Киев изумителен! Второй Царьград! – продолжал Андрей язвительно, как видно передразнивая кого-то. – Но если Владимир станет столицей Руси, он превзойдет по красоте и великолепию и Киев, и другие столицы, потому что его силу и могущество будут обеспечивать богатейший Суздальский край, его люди, которые трудятся, не опасаясь за свою жизнь. Я построю собор, ни в чем не уступающий киевскому собору Святой Софии, возведу Золотые ворота, новый княжеский дворец, мои бояре поставят красивые терема, ремесленники – крепкие дома…
– Это случится, если не станет Суздаль воевать за Киев и другие земли…
– Киев мне не нужен! – отрезал Андрей. – Сейчас возникло несколько сильных княжеских центров – Смоленск, Галич, Новгород, Волынь, Суздаль, Рязань. Они не подчиняются столице – поступают как хотят. К чему взваливать на себя непосильный груз ответственности великого князя? Кроме огромных трудностей, потерь в средствах и людях сидение в Киеве ничего не дает. Я это давно понял и не раз говорил отцу. Да не слушал он меня. Но теперь я свободен в выборе решения. Мы покидаем Южную Русь. Прикажите своим людям готовиться к дальнему пути.
– Но как же отец?
– Что – отец? Он сидит на великокняжеском престоле, и ему ничто не угрожает. Все князья стоят за него. Разве что черниговский князь Изяслав Давыдович, свергнутый с престола, да волынские князья Мстислав и Ярослав остаются в его врагах. Но что они могут сделать со столь могучим князем?
Два дня шла подготовка к отъезду. Вечером Андрей позвал к себе братьев, сказал заговорщическим голосом:
– Встречался я несколько дней со священником церкви Вышгородского женского монастыря Николаем и его зятем, диаконом Нестором. Показали они мне древнюю икону, написанную самим евангелистом Лукой с подлинного лика Девы Марии, то есть еще при ее жизни. Увидев сию икону, умилилась тогда Богоматерь и сказала: «Отныне ублажат Меня все роды». И добавила: «Благодать родившегося от Меня я и Моя с сей иконой да будут». Икона эта была перевезена из Иерусалима в Царьград, а в 1131 году греческим императором была подарена князю Мстиславу Великому.
– А нам можно хоть краем глаза посмотреть на нее? – с придыханием спросил Яким.
– Уговорил я Николая показать нам святыню сегодня ночью, когда будут спать Божьи люди. Расскажет он нам про чудеса, творимые ею.
В полночь подошли они к монастырским воротам. Андрей негромко сказал несколько слов, раскрылась тотчас маленькая калитка, и они вошли вовнутрь. Небо было затянуто тучами, моросил дождичек, кругом ни зги, только смутно виднелись белые стены церкви да неясными тенями проступали низкие постройки, в которых жили монахини. Звякнуло железо, открылись двери в храм, там стояла темнота, лишь в дальнем углу горела лампада. Священник подошел к ней, зажег свечку и поставил ее перед иконой.