Страница 31 из 47
Андрей остановился у воеводы. Он было снял отдельный дом, но одному жить показалось скучно, а у Добрана была на редкость дружная семья. Жили они впятером, кроме него с супругой еще два мальчика и дочь. Было у них очень тихо и спокойно. Сначала Андрею показалось, что стесняются его и поэтому так негромко говорят и неслышно передвигаются. Но потом понял, что так было заведено в этой семье. Сам Добран никогда не повышал голоса, под стать ему была и супруга Звана, круглолицая мерянка. Кажется, все ей было по нраву, никогда не накричит, никого не поругает. Слова произносила тихо, спокойно, ровно, а слушались ее дети с одного слова. Андрей вспоминал, как Улита говорила во весь голос, так что слышно было ее на другом конце дворца, не ходила, а носилась из помещения в помещение; дети же устраивали настоящий бедлам. Он к этому привык и думал, что так и надо, что подобное происходит во всех семьях. И вот на тебе…
Мальчики девяти и десяти лет быстро привязались к нему, а вот девочка дичилась и при его появлении жалась к матери, выглядывая из-за ее подола не по годам серьезными, настороженными глазами. Глядя в эти большие голубые глаза, Андрей невольно думал порой, что девочка, вероятно, знает что-то такое, что недоступно ему, взрослому человеку.
Возвращаясь с работы, он как бы между прочим оставлял на ее скамеечке или куклу, или какую-нибудь игрушку, или сладости, купленные на рынке. Соблазн был велик, и девочка не могла устоять, украдкой брала подарок и снова пряталась за маму. Так продолжалось довольно долго.
Наконец она привыкла и перестала дичиться. Видно, наученная матерью, подошла как-то к Андрею, держа в руках подаренный им пряник, проговорила, глядя в пол:
– Спасибо, дядя…
– Меня дядей Андреем зовут, – ответил он и тут же спросил: – А тебя как?
– Верхуславой…
– Мне бы хотелось дружить с тобой, Верхуслава. А тебе?
– Мне тоже…
– И много тебе годочков?
Она загнула пальчики, поднесла к лицу Андрея и проговорила:
– Семь уже.
И вздохнула.
Это его позабавило. Он спросил:
– Это как понять: много или мало?
– Мало. Но я вырасту.
– Расти здоровой и умненькой, – пожелал он ей.
Скоро она стала садиться возле него и подолгу развлекалась игрушками, а иногда между ними затевался разговор.
Как-то он сказал по какому-то поводу:
– Стоит ли меня слушать? Я всю жизнь прожил дураком. Прямо набитый дурак!
Она строго взглянула ему в глаза и проговорила серьезным голосом:
– Значит, ты умный человек, раз говоришь про себя, что дурак!
Отец поперхнулся похлебкой, которую ел за столом, мать перестала шить и удивленно уставилась на дочь, Андрей же замер на какое-то время, удивляясь не по возрасту умной девчушке, а потом спросил:
– Это кто же тебя научил таким словам?
– Никто! Сама придумала. Думала, думала и придумала.
– Они в этом возрасте и не такое могут выдать, – довольный за свою дочь, проговорил Добран.
А потом им понравилось играть в прятки. Помещений и закоулков в тереме было много, Верхуслава убегала и затаивалась в каком-нибудь укромном уголочке, а он искал ее, делая вид, что не может найти, когда она была почти на виду. Он ходил до тех пор, пока она, неожиданно выскочив, не восклицала с восторгом:
– А вот и я! Не нашел, не нашел!
Потом бежала к матери или отцу и сообщала радостно:
– А меня дядя Андрей снова проглядел!
XIII
13 ноября 1154 года умер великий князь Руси Изяслав Мстиславич. По сложившемуся обычаю, на киевский престол вступил старший брат Юрия Долгорукого – Вячеслав Владимирович. Это был престарелый и беспомощный человек, доживавший последние дни, а потому князья только ждали его смерти, чтобы начать борьбу за Киев.
В конце декабря 1154 года Вячеслав умер. Еще накануне он был «добр и здоров, вечером пировал с дружиной и «ушел спать здоров; якоже легл, тако боле того не встал, ту и Бог поял».
Киевляне оказались в очень тяжелом положении. Пограничные земли грабили и разоряли половцы, они дважды прошлись по Переяславскому княжеству, превратив в пепел множество селений, сожгли Альтинскую церковь с монастырем, монастыри Рождества Пресвятой Богородицы и Святого Саввы. И тогда они пригласили на престол черниговского князя Изяслава Давыдовича: «Поеди Киев, ать не возьмут нас половци. Ты еси наш князь!»
Юрий, получив все эти известия, отслужил панихиду по умершему брату, после чего созвал Боярскую думу.
– Издревле правит Русью род Рюриковичей, – сказал он. – По старшинству занимали князья киевский престол, и царили поэтому мир и спокойствие на Русской земле. Но когда нарушался обычай лествицы, то ввергалась страна в пучину междоусобиц и войн. Правил в Киеве старший брат мой, то и сидел я в Суздале тихо и спокойно. Но Бог призвал к себе Вячеслава, теперь стал я старшим в роде Рюриковичей. Стало быть, сам Господь повелевает мне стать великим князем Руси. Правильно я говорю, бояре?
Бояре согласно закивали высокими шапками.
– Но нарушил старинный обычай черниговский князь Изяслав Давыдович – противу воли Господней захватил киевский престол. Не по закону и не по обычаю стал им он владеть! И надлежит мне вернуть то, что должно принадлежать по праву. Верно ли я излагаю свои мысли, бояре?
И вновь бояре согласно качнули длинными бородами.
– Тогда поезжайте в свои имения, собирайте пеших и конных и приводите в Суздаль. Поведу я их в Киев, прогоню самозванца Изяслава Давыдовича и восстановлю свою власть законную над Русью!
Выходя из княжеского дворца, Яким сказал Федору:
– Я один поведу нашу тысячу. Твои раны хоть и зажили, но по-прежнему прихрамываешь. Не прилежен я к хозяйству, мне бы летописи сочинять. Пойду в поход, чтобы набрать для них побольше материала. Своими глазами понаблюдаю за событиями!
Федор покусал губы, ответил раздумчиво:
– Я тут другое соображаю… Заметил, как Андрей с неохотой ходил с отцом на Киев? Да и на этот раз не вижу в нем большого желания. Нам бы с тобой уговорить его навсегда остаться в Суздальском крае. Лучшего князя не найти. Воевать по-пустому не охоч, в зряшные походы не позовет. Будем у него жить, как у Христа за пазухой. Сиди в своем имении да богатства наживай.
– А княгиня Евстахия? Думаешь, уступит ему власть? У нее четверо сыновей от Юрия Долгорукого, он их оставляет на княжение в Суздале. Это как?
– Фи, малолетние дети! Подумай сам, кого бояре поддержат в случае чего: Андрея или этих недоростков?
Яким некоторое время шел молча, потом заключил разговор:
– Рано об этом. Вот прибудем в Киев, там и решим. А ты что надумал? Дома остаешься?
– Надо идти. Пусть вместо нас заправляют жены.
В начале января 1155 года Юрий Долгорукий выступил из Суздаля. Путь его шел через Смоленск. К нему с подмогой спешил его брат и верный союзник Святослав Ольгович. Встреча произошла близ города Радогоша. По совету Святослава, Юрий повернул на Чернигов, где заручился поддержкой местных князей. С запада на помощь ему двигались галицкие полки.
Великий князь киевский Изяслав Давыдович остался в одиночестве. Тогда он выехал из города, встретил Юрия и произнес, низко кланяясь:
– Разве я сам пришел в Киев? Посадили меня кияне. А не сотвори мне пакости, твой Киев.
Юрий отпустил его в свои владения, не причинив зла.
Едва ли не весь Киев вывалился из крепостных ворот встречать нового великого князя Руси. Был день Вербницы, последнее воскресенье перед Пасхой, когда праздновался Вход Господень в Иерусалим, – жители в те времена встречали Спасителя пальмовыми ветвями. Теперь киевляне несли ветки вербы с едва набухшими почками. Впереди шествовали епископы и игумены с иконами и хоругвями, за ними шли бояре и купцы в богатых одеяниях, а следом двигался народ киевский, торговый и ремесленный, военный и мирный, свой и пришлый. Все молча и с трепетным вниманием наблюдали за тем, как Юрий сошел с коня, встал на колени, трижды перекрестился, а потом подошел и отведал хлеб-соль. Перед ним расступились, образовался живой коридор, и по нему пошел Юрий к Золотым воротам. Шел не спеша, торжественно.