Страница 13 из 47
– Не знаю, о каком товаре говоришь, князь, – тотчас встряла в речь Юрия Долгорукого Аксинья. – Вроде бы живем мы на виду у всех, ничего не прячем. Может, вы домом обознались, не в те ворота постучались?
– В те, в те, – благосклонно говорил князь. – Только прячете вы этот товар за семью дверями и семью замками. Но, может, смилостивитесь, покажете вашу красу небывалую?
– Если вы про Улиту говорите, то мала она еще, только-только ходить и говорить научилась, – с улыбкой сказал Федор. – Да и не больно она красива, на одну ножку хромает да на один глаз кривовата.
– Может, и так. Но хотим с супругой взглянуть на нее да своими глазами увидеть.
– Что ж, дорогие гости, ваша просьба – для нас закон. Эй, слуги, покличьте Улиту!
Улита вошла в богатом платье, с заплетенными в косу волосами, от волнения ее щеки пылали, а глаза источали лучистый свет. Была она от природы красивой, но в эти мгновения она казалась особенно прекрасной в своей цветущей молодости, и все невольно залюбовались ею.
Юрий Долгорукий крякнул и сказал растроганно:
– Так оно и есть: нигде в мире не сыскать такой прелестницы! Так что, хозяева, продадите свой драгоценный товар? Купец у нас славный, состоятельный и щедрый, любые богатства отдаст!
– Я согласен, – произнес Федор.
– Я тоже, – поспешила поддержать его Аксинья.
Тогда Юрий Долгорукий развернул полотенце и открыл принесенный им каравай хлеба; Федор и Аксинья подошли и разрезали его. Это означало их окончательное согласие на брак. Затем по мановению руки князя слуги внесли угощение, и началось предсвадебное веселье.
Во дворец Юрий Долгорукий вернулся в благодушном настроении. Плюхнувшись в кресло, сказал Андрею:
– Ну, сосватал я тебе Улиту. Будем готовиться к свадьбе.
И потекли сладостно-тревожные дни, когда властная волна вдруг захватила Андрея и понесла по течению, а он только подчинялся ей, покорно и безропотно. Сразу после сватовства во дворец явились портные и сапожники, стали обмерять его с ног до головы, затем приносили пошитые изделия, прилаживали, подгоняли. Андрей крутился перед мастерами и так и эдак, а те ощупывали его вкрадчивыми пальчиками, что-то выспрашивали, что-то говорили, он им тоже отвечал, что-то советовал, на чем-то настаивал. Во дворце суетилась прислуга, мыла и скребла, всюду наводилась чистота: вытряхалась вынутая из сундуков одежда; варили, парили, жарили, в воздухе плавали аппетитные запахи; тенями метались по дому кошки, мешались между ног собаки.
После сватовства Андрея повели в терем невесты на помолвку. Там произошел «свод жениха и невесты». Когда он вошел в светлицу, то сразу оказался между двумя рядами девушек. Они весело и задорно глядели на него и выкрикивали:
– Найди свою суженую, найди свою любимую!
Андрей был уже предупрежден, что Улита должна прятаться где-то среди них, поэтому попытался пройти сквозь тесные ряды подруг, но они его не пускали: девушки требовали выкупа. Пришлось лезть в пришитый к поясу кошелек, вынимать из него монеты и раздаривать. Только тогда перед ним расступились, и он увидел Улиту, радостную, сияющую, с устремленным на него влюбленным взглядом.
Затем их окружили и девушки, и подошедшие взрослые, стали спрашивать:
– Ответь нам, Андрей, нравится ли тебе твоя невеста?
Он отвечал степенно:
– Как батюшке и мамаше нравится, так и мне.
Такой же вопрос был задан и Улите. Она ответила:
– Как братьям моим нравится, так и мне.
Их посадили на скамейку, застеленную шубой, вывернутой наружу – богато будут жить! – и на тарелочках подали чарки с вином. Они выпили, закусили пирожками. Тогда каждый из гостей стал подходить к ним с чаркой, выпивал вино, а молодые им кланялись.
После этого молодежь с женихом и невестой остались веселиться в светлице, а родственники ушли в другое помещение, где за вином и едой стали оговаривать условия брака.
Перед свадьбой в боярском тереме проходил «девишник», на котором Улита прощалась с подругами и, оплакивая свое девичество, голосила, а ее подруги исполняли грустные песни.
Андрей в это время запряг тройку вороных коней и стал объезжать друзей, созывая:
– Эй, друзья мои, приятели, поспешите ко мне во дворец на выпечку свадебного каравая!
А возле печи уже суетились родственницы жениха и свадебные чины: дружки, сваха, дядько, бояре. Дружко церемонно просил Юрия Долгорукого и Серафиму дать родительское благословение на изготовление каравая. Получив его, начали замешивать тесто под пение хора девушек:
Тут же был поставлен лоток с закваской, а над ним зажжены три свечи. Выждав положенное время, дружко посадил каравай в печь, а потом все принялись за угощение. Застолье продолжалось, пока каравай находился в печи. Андрей сидел вместе со всеми, был весел и разговорчив, но им овладело какое-то странное чувство, будто все это происходит не с ним, а с кем-то другим, а он закроет глаза, встряхнет головой, и все пропадет, как какой-то необычный сон, и он вновь окажется один в своей горнице. Но все было явью, и ему было приятно, что действо совершается ради него и Улиты.
Наконец каравай был готов. Девушки запели песню:
Дружко заранее подготовленным деревянным молотом несколько раз несильно ударил по печи, а затем вынул каравай и уложил его в решето, посыпанное овсом, накрыл полотенцем и три раза обнес вокруг стола, после чего в сопровождении всех присутствующих вынес его в клеть. Там он должен был находиться до дня свадьбы.
На другой день состоялось венчание. Андрей на коне первым прискакал к собору Рождества Богородицы. Следом на красочном возке подъехала Улита. По раскинутой цветастой дорожке прошли вовнутрь собора и остановились перед аналоем, устланным дорогой материей и соболями. Священник начал обряд венчания. И в самый торжественный момент, когда над женихом и невестой были водружены короны, Улита изловчилась и ущипнула Андрея за ягодицу. От неожиданной боли он вздрогнул и недоуменно взглянул на нее. Священник заметил это движение, на мгновение приостановил венчание. Но потом его опыт и выдержка сделали свое дело, и венчание завершилось так, как положено. Впрочем, почти никто из присутствующих не заметил этой небольшой заминки.
Когда молодые выходили из собора, в них бросали овсом и ячменем, а некоторые и монетами. Андрей и Улита уселись в возок, устланный ковром и подушками, кучер хлестнул кнутом, и тройка коней рванулась с места; развевались по ветру разноцветные ленты, лисьи и волчьи хвосты, привешенные под дугой. Перед княжеским дворцом новобрачных с хлебом-солью и иконой в руках встречали Юрий Долгорукий и Серафима, благословили и повели во дворец; вокруг них крутились потешники, играли в сурны и бубны, строили уморительные рожи и кувыркались. Потом все уселись за стол, и началась свадьба.
Посажеными отцом и матерью у Улиты были Федор и Ефимия. Перед этим они только что поругались. При выезде из имения Федор первым вскочил на возок, а жена долго и с трудом вскарабкивалась следом за ним, при этом под ее грузным телом повозка резко наклонилась, а Федора угораздило при этом подшутить над ней: