Страница 3 из 40
– Ложная тревога. Отбой!
Спецназовцы повскакивали в бронированные микроавтобусы и умчались на той же скорости, что и появились. Будто их и не было.
– Как работают! – с завистью покачал головой Могол. – Обещал я вам иго? Получите!
Яша и шофёр неуверенно поднялись на ноги. Разочарованные зрители начали расходиться, а детишки бросились к горкам насыпавшегося с грузовика сахарного песка и принялись играться. Им давно обещали завезти в пустующую песочницу песок, и они не видели никакой разницы между сахарным песком и настоящим.
На крыльце появился Гиви.
– Вах, вах! – запричитал он, глядя на разорение. – Какой дэнги пропал! Кыш, отсэдова! – прикрикнул он на ребятишек, и они всполошённой стайкой брызнули в разные стороны.
– Кричи, не кричи, это твои проблемы! – подступилась к Гиви баба Вера. – А кто убирать будет?
– А кто мнэ дэнги вэрнёт?! – не остался в долгу Гиви.
– Нет, а кто убирать будет? – гнула своё дворничиха.
Они поприпирались минуты две, затем Гиви сунул бабе Вере сто рублей, она отстала, а Гиви вместе с шофёром принялись вёдрами таскать сахар в квартиру.
Потирая челюсть, Яша постоял немного, пытаясь вспомнить гениальную мелодию, но удар кулака спецназовца начисто отшиб память. Хренников мелодию написал, к Хренникову она и вернулась. Домой идти Яше расхотелось, да и не к чему. Он оглянулся, увидел в беседке Могола с Димой, стоящие на столике бутыль с пивом и стаканы и направился к ним.
– Что ж это такое делается? – пожаловался он, подходя. – Как что случается, так евреи виноваты…
– Выпьешь? – предложил Могол, сочувственно глядя на расплывающийся по скуле Яши синяк, и пододвинул к нему Димкин стакан.
– Выпью, – сказал Яша.
И выпил. Поморщился, потянулся к плавленому сырку, но получил по руке.
– Закусь вприглядку!
– А занюхать можно?
– Занюхать можно.
Яша взял сырок, понюхал, пожевал губами под бдительным взором Могола и с видимым сожалением вернул.
– Ещё выпьешь? – снова предложил Могол. – А то Собутыльников не пьёт, – кивнул он в сторону Димки.
Дима окончательно сконфузился.
Яша сделал вид, что раздумывает над предложением, затем согласно кивнул.
Могол налил в стаканы пиво и разбавил его под столом водкой.
Они выпили, Яша потянулся за сырком и снова получил по руке.
– Я занюхать! – обиженно протянул он, хотя про себя думал надкусить.
– Только занюхивай, – разрешил Могол. – Много вас таких, на закусь охочих! Вон, Трезвенников не пьёт, а на сырок тоже косится.
Под наблюдением Могола Яша понюхал сырок.
– Что за жизнь у евреев, – вздохнул он. – То в морду бьют, то по рукам… И всё за чужие грехи.
Не будучи Эйнштейном, ни даже Хренниковым, Яша, как и Могол, ничего существенного, кроме национальности, предъявить не мог.
– Чего жалуешься? – недовольно скривился Могол. – Вашу нацию сколько веков истребить пытались, а всё никак. А от моей великой нации только я остался. Последний.
Яша жил в доме недавно, получив квартиру в наследство от тёти Сони, поэтому о родстве Могола с великой нацией татаро-монголов ничего не знал и на всякий случай промолчал. Свежо было воспоминание о кулаке спецназовца.
– Почему? – робко вставил слово Дима. – Татары есть, монголы – тоже…
– А татаро-монголов уже нет! – отрубил Могол и так посмотрел на Диму, что ему раз и навсегда расхотелось спорить на национальные темы.
Гиви с шофёром закончили перетаскивать сахар в квартиру, грузовик уехал, и баба Вера принялась подметать. Она намела три ведра сахара вперемешку с пылью, но не высыпала в мусорный контейнер, а понесла домой.
– Самогон гнать будет! – безапелляционно заявил Могол.
– Да? – не поверил Яша.
– Точно тебе говорю! – сказал Могол, в очередной раз манипулируя стаканами под столом и опасливо косясь по сторонам. – Во, гляди, американец показался!
Из первого подъезда вышел высокий представительный мужчина в джинсах, ковбойке, бейсбольной кепке и с фотоаппаратом, висящим на груди. Поселился он в доме полгода назад и по заказу американской издательской фирмы «Эй Ти» писал книгу «Год в России, не зная русского языка». Главным условием контракта был пункт, согласно которому ему предстояло прожить год в России, не пытаясь изучить русский язык. Из-за этого, а также из-за своего имени – Харкни с американцем с первого дня пребывания в стране начали случаться казусы. Считая своим долгом представляться на американский манер вместе с названием ангажировавшей его фирмы, он белозубо улыбался и говорил новым знакомым: «Эй Ти Харкни!» На что российские граждане тут же начинали плеваться. Целых две главы Харкни посвятил столь необычному ритуалу русских при знакомстве и продолжал набирать материал для книги, грозившей в Соединённых Штатах стать бестселлером. Кто-то из доброхотов на полном серьёзе долго переубеждал Харкни, что по-русски название американского издательства звучит не «Эй Ти», а «Эй, Ты», и Харкни после некоторых колебаний решил, что изменение одной буквы не означает изучение русского языка. Основательно попрактиковавшись в произношении необычного для американца звука «ы», он научился-таки правильно говорить «Эй, ты, харкни!» Эффект превзошёл все ожидания, и Харкни посвятил этому ещё одну главу.
Стоило американцу показаться во дворе, как его тут же окружили ребятишки.
– Ты кто такой?! – хором спросили они.
– Эй, Ты, Харкни! – гордо заявил американец, и детишки начали отчаянно плеваться.
– Что это вы мне двор заплёвываете?! – закричала баба Вера, которая относила домой последнее ведро грязного сахарного песку.
Дети бросились врассыпную.
Американец повернулся к бабе Вере, обворожительно улыбнулся, выставив напоказ белоснежные вставные зубы, и представился:
– Эй, Ты, Харкни!
– Я тебе так харкну, что век не отмоешься! – зло пообещала дворничиха и скрылась в подъезде.
– Эй, Харкни! – позвал американца Могол и помахал ему рукой. – Иди к нам!
Услышав знакомое обращение, американец сплюнул, рассмеялся и зашагал к беседке. Войдя в неё, он остановился и снова представился.
Все деликатно сплюнули.
Харкни показал на фотоаппарат и жестом предложил сфотографироваться.
– Ни в коем случае! – категорически помахал пальцем Могол. – Ни к чему нам фиксация правонарушения.
Американец расстроился, и тогда Могол сочувственно предложил:
– Водку с пивом будешь?
– Водка? – переспросил Харкни и недоумённо посмотрел на Могола. Водка, она и в Америке водка, но с остальными словами автор будущего бестселлера был не в ладах по условиям контракта.
– Энд бир, – подсказал Яша, знакомый с английским языком по наклейкам на бутылках.
– Бир? – Американец расплылся в улыбке. – Оу, ес!
Могол достал из кармана третий пластиковый стакан, проделал под столом нехитрую операцию и протянул пиво-водочный коктейль Харкни.
– Пей.
Харкни перевёл вопросительный взгляд на Яшу, которого уже считал толмачом.
– Прозит! – поднял свой стакан Яша и выпил.
Американец последовал его примеру и тоже выпил залпом.
Российский коктейль из пива с палёной водкой металлическим ёршиком продрал горло, Харкни закашлялся, заперхал, на глазах выступили слёзы. Он схватил со стола плавленый сырок и впился в него зубами.
– Как американцу, так можно, а еврею – фигушки, – обиженно пожаловался Яша.
– Он же иностранец, – отмахнулся Могол. – Что с него возьмёшь? Дикий человек. Учить его манерам застолья да учить…
У входа в беседку возникла фигура участкового.
– Добрый день, граждане, – официально поздоровался он. – Чем занимаемся?
– Пиво пьём, – не растерялся Могол.
– Поступил сигнал, что не пиво вы здесь пьёте, – строго сказал сержант Милютин.
– А что?
– Водку пьянствуете.
– Энд бир, – набитым ртом подсказал американец, услышав знакомое слово. С видимым сожалением, что фольга из-под плавленого сырка несъедобна, он положил её на стол.
– Вот, видите? Харкни врать не будет.