Заря цвета пепла

Предчувствия друга могли показаться абсурдными, но я давно знал: в той структуре, из которой Сергей Лисиченко пришел в Институт, умело вырабатывали у сотрудников, как говорят охотники, верхнее чутье. Там хорошо знали, что недостаток интуиции может стоить жизни…

– Я так понимаю, ты уже начал действовать?

– Да так, по мелочи. Расспросил тут народ. Зовут того живописца Якоб ван Хеллен, какое-то время этот Леонардо Недовинченный крутился при вюртембергском дворе, пока тамошний герцог по-родственному не прислал его запечатлеть светлый образ дорогого, но такого далекого сородича.

– Погоди, то есть, он – голландец, живший в Вюртемберге?

– Верно подмечено.

– Но Голландия сейчас захвачена французами.

– Капитан, вот честно скажу, всегда восхищался глубиной твоих познаний.

– То есть, он может быть эмигрантом, как Конде и вся здешняя братия, а может и шпионом, маскирующимся под эмигранта.

Я на мгновение задумался. Ситуация вырисовывалась чертовски скверная. Если нелепые домыслы Сергея хоть отчасти верны, у кого-то неведомого имелась обширная картотека на штаб принца Конде и все его окружение.

– Ты выяснил, откуда приходит мальчик?

– Конечно. Из «Коронованного медведя». Мы проезжали этот трактир.

– Тогда давай проверим твои подозрения. А заодно и пообедаем. Думаю все же, что ты сгущаешь краски.

Мы вскочили в седла. Я старался не подавать виду, но подозрения напарника понемногу начали передаваться и мне. Хотелось верить, что его детективные построения лишь игра богатого воображения. Или нет?!

Оставалось надеяться, что парень не заподозрил подвоха. Скорее всего, разносчик лишь связной, возможно ни о чем не подозревающий. Если его используют втемную, будет не сложно перекупить или перевербовать парнишку. Лишь бы он еще не передал сегодняшние рисунки. Лишь бы не передал!

Хозяин трактира, рыжий детина, на звук плеснул в протянутую ему глиняную кружку пива с пенной горкой и неспешно, безо всяких эмоций сказал:

– Я с вами, господа, не знаком, раньше здесь никогда не видел, с чего мне вдруг отвечать на ваши вопросы? Почем мне знать, что у вас на уме?

– Послушайте, уважаемый, – я старался говорить как можно более почтительно, – разве в моих расспросах есть что-то преступное? Я лишь хотел узнать, вы ли поставляете сосиски и пиво знаменитому художнику ван Хеллену?

Парень лениво повел плечом и демонстративно отвернулся:

– Хотите что-то заказать – к вашим услугам, а нет – недосуг мне с вами болтать.

– Я закажу, но…

– Вашу маменьку зовут не Марта ли? – вдруг ни с того ни с сего поинтересовался Лис.

Хозяин повернулся и смерил испытующим взором моего напарника:

– Три года назад матушка скончалась, но звали ее и впрямь Мартой. Только вас тут прежде я не видел.

– Один мой родственник говорил, что фрау Марта была замечательной женщиной.

– Да?

–  …Ядрен батон! Знал ли я ее?! Я бы сказал, углубленно знал! Ежели б мы находились в мире, где стартовали с Пугачевым в Американию, я бы вообще предположил, что это мой сын. Она тогда мне все уши прожужжала, что хочет трактир открыть, ну я ей русскую наличность всю и оставил – на хрена она мне за океаном? Ее там как сейчас не берут, так и тогда не брали… Стоп! Это что же получается: в этом мире я ей денег не давал, а кабак стоит! Выходит, она мне изменяла?

–  Лис, тебя же не было в этом мире. Как она тебе могла изменять?

–  Да откуда я знаю как? Хотя бы и с собственным мужем!

–  Лис, еще раз: тебя здесь не было.

–  Да? – Сергей задумался. – Ну ладно, но обиду я все равно затаил…

Меж тем трактирщик, услышав лестные слова о матери, стал немного приветливее:

– Да только что я могу сказать вам, господа? Ну, приходит сюда малец от господина художника, всегда в одно время, но что с того? У меня сосиски лучшие в городе, и шпикачки, и окорок… Да вы хоть сами попробуйте, вы же хотели заказать.

– Погоди-погоди, чуть позже, – выдавил я, с тоской глядя на кулинарное великолепие, дурманящее запахами жареного мяса и призывно шкворчащее из-за приоткрытой двери кухни.

–  Ты понимаешь, что это значит?

–  А шо тут понимать? – звучало в моей голове. – До завтра связной здесь не появится. Он сюда от принца не возвращается. У герцога думают, будто мальчонка отсюда, здесь – в уверенности, иго пацан служит у художника. Как в том анекдоте: жене сказал, что иду к любовнице, любовнице – что к жене, а сам на чердак и работать, работать, работать!

– А как он выглядит? – задал я довольно бестолковый вопрос хозяину заведения.

– А вам зачем? – вновь насторожился рыжий, но по инерции продолжил: – Да как выглядит… мальчишка себе и мальчишка. Лет шестнадцати или около того. Смазливый.

Я поглядел на Сергея. Похоже, больше информации из этого источника почерпнуть не светит. Не сговариваясь, мы повернули к двери.

– А как же заказ?! – неслось нам в спину.

– Я вернусь, обязательно вернусь! Десять лет спустя или двадцать. И мы непременно, слышите, непременно поговорим о вашей матушке! – через плечо бросил Лис.

– Надеюсь, это просто цепь нелепых совпадений, – без особой уверенности начал я, стараясь помочь чувству долга пересилить голод, – но проверить все же придется. Поскольку искать мальчишку-разносчика в Митаве – почти как сухой камень на морском дне, сегодня предлагаю свести знакомство с самим маэстро ван Хелленом.

Глава 2

Идущие в едином строю не всегда стремятся к одной цели.

Охрана у ворот без лишних расспросов пропустила нас с Лисом во двор резиденции Конде.

– Ты ж только не торопись, – убеждал меня Сергей, – поговори с этим художником от слова «худо» о погоде, о картине Брюллова «Последний день Помпеи»…

– Ее еще не нарисовали.

– К черту подробности! Помпея-то уже в хлам! А от этого прискорбного, но жутко нравоучительного факта плавно перейди к оперативно-практическим увещеваниям.

– Какие уж тут увещевания? Кроме подозрений, у нас в активе ничего нет. Пусто. Так, пара нестыковок. Мальчишка не работает в трактире? Что с того? Он мог и не говорить, что там работает. Просто слуга маэстро приносит из кабака приглянувшиеся тому сосиски и пиво. Французы, как мы помним, не любители этого напитка, впрочем, как и сосисок. Рисунки нес? Так одному богу известно, что на них было. Вроде портреты… да мало ли что посыльный художника может носить взад-вперед? Окна расположены слишком удачно? Так не сам же принц дом строил…

– Брось на другую чашу весов пролетарское чутье хладноглавого чекиста. Я своим горячим сердцем чую, что он – контра недобитая, и мои чистые длинные руки тянутся заключить его в чрезвычайно тесные объятия.

– Нет, контра недобитая – это как раз Конде… Ладно, пообщаюсь с мастером кисти, поделюсь сомнениями с его высочеством, а там посмотрим.

Я поднялся на второй этаж, заготавливая в уме эффектную фразу о любви к живописи. Или об оставленных в родовом замке портретах, или о желании брать уроки у столь замечательного мастера. На площадке второго этажа подле лестницы замер ливрейный слуга в парике с косицей, торчащей крысиным хвостом.

– Я бы хотел видеть маэстро Якоба ван Хеллена.

– Его нет в апартаментах, – заученно склонив голову, ответил лакей. – Господин живописец изволил отправиться к месту своего квартирования. Ему стало дурно, и он попросил его высочество перенести сеанс на завтра.

Я сочувственным жестом приложил руку к груди, включая закрытую связь.

–  Лис, ты слышал?

–  Слышал, конечно. Думаешь, мальчишка отравил художника?

–  Может, он пытался отравить Конде, но что-то пошло не по плану?

– А где живет господин ван Хеллен?

– Мне то неведомо, – с непроницаемо холодным лицом ответствовал мой собеседник.