Меня не обманешь!

Ты хочешь всего или согласна довольствоваться малым? — спросила себя Джослин. Хочу всего и согласна довольствоваться малым таков был ее честный ответ.

— Я приму лекарство, — сказал Лукас. — Где оно?

— В моей сумке. Но может быть, тебе лучше подождать, пока мы не закончим с зефиром? Я даже думать не хочу о том, что может случиться, если у тебя закружится голова у открытого огня!

— Вот видишь! Я же сказал тебе, что эта дрянь опасна, — пробормотал Лукас.

— Любое лекарство, включая добрый старый аспирин, опасно, если к нему относиться безответственно, — возразила Джослин.

Она взяла большой пакет и пошла за Лукасом в гостиную. Поставив пакет на каминную полку, вынула лекарство из сумки и положила его на край стола около кушетки, чтобы напомнить о нем Лукасу. Без ее напоминания он с удовольствием забудет принять его.

Ее взгляд задержался на его напряженном лице. Он осторожно раздувал угли в камине, пытаясь оживить угасший огонь.

— Ну вот, — с удовлетворением сказал Лукас, глядя на вспыхнувший огонь. — Давай зефир.

Джослин открыла пакет и, надев один зефир на вилку, протянула ее Лукасу.

Он осторожно поднес ее к огню и слегка вздрогнул, когда зефир вспыхнул, быстро почернел и свалился с вилки в огонь.

— Гмм, — произнесла Джослин. — Кажется, надо глубже насаживать его. Хорошо, что мы купили большой пакет!

Взяв второй шарик, она нанизала его на вилку и подала Лукасу. Он осторожно протянул ее к огню, внимательно следя, чтобы зефир не вспыхнул.

— Тебе нравится зефир? — спросил он.

— Так как я никогда не ела подрумяненный зефир, я отношусь к нему без каких-либо предубеждений.

Лукас бросил на нее косой взгляд и проворчал:

— У тебя всегда такой подход ко всему новому?

При виде лукавого огонька в его глазах у Джослин перехватило дыхание. У нее не было ни малейшего сомнения, что разговор незаметно перейдет от зефира к чему-то гораздо более соблазнительному. И опасному.

— Проклятье! — Его возглас прервал ход ее мыслей, и Джослин была очень рада отвлечься от мучительных раздумий.

— В чем дело?

Лукас энергично задул пламя на вспыхнувшем зефире, критически осмотрел обуглившуюся поверхность и, наконец, сказал:

— Хочешь попробовать?

— Ладно, я не прочь.

— Осторожно, — предостерег ее Лукас, вручая ей вилку. — Внутри он очень горячий.

Джослин осторожно откусила кусочек.

— Мне нравится, — одобрила она. — Хрустящий на зубах уголь придает пикантный вкус.

— Хочешь еще? — предложил Лукас.

— После тебя, — сказала Джослин.

Лукас надел очередной зефир на вилку и стал держать его над огнем.

— Завтра, когда мы будем покупать украшения для дома, нам надо будет приобрести более длинные вилки.

— Длинные вилки, — повторила Джослин, внося его заказ в список покупок, который она держала в уме, — и птичий корм.

— Птичий корм? — Лукас критически осмотрел поджаривавшийся зефир. — Шоколад, возможно, подойдет к зефиру, но птичий корм?..

— Для птиц, а не для нас, — пояснила Джослин. — Вчера, когда мы приехали, я видела прехорошенькую маленькую синичку. Интересно, чем они питаются?

— Нельзя начинать кормление птиц, если оно не будет продолжаться всю зиму. Иначе они привыкнут и умрут от голода, если ты внезапно уедешь, — заявил Лукас.

Джослин удивленно моргнула.

— Неужели?

Лукас нахмурился.

— Я не уверен. Я просто открыл рот и сказал. Не знаю, так ли это на самом деле.

Джослин поняла, что, прав Лукас или нет, его способность сообщать относящиеся к делу сведения свидетельствует о том, что его память постепенно восстанавливается. Внезапно ее охватило ощущение неотвратимо уходившего времени. Как долго она пробудет с Лукасом до того, как к нему вернется память и он узнает, что она не только не его жена, но даже уже не помощник?

Джослин решительно отогнала эту мысль. Пока что ничего не произошло, и бессмысленно волноваться об этом заранее. Беспокойство о неизбежности никогда не отвратит ее; оно просто отравит время, которое у тебя есть до того, как что-то случится.

— Звучит разумно, — задумчиво произнесла Джослин. — Может быть, нам удастся найти книгу о птицах. Мы можем… — Она умолкла, побежденная неудержимой зевотой.

— Ты устала. Почему же ты не сказала?

— Я не очень устала, — неуверенно сказала она и снова зевнула.

— Я должен был сам понять это, — покаянно заметил Лукас. — Ты сделала всю работу, а я тем временем спал за двоих.

— Но ты только сегодня вышел из больницы после серьезной операции, — напомнила ему Джослин.

— Пора спать, — объявил Лукас. — Завтра будем украшать дом, и у нас будет много дел. Я приму душ после тебя.

— Спасибо.

Джослин встала и направилась в спальню, чтобы взять ночную рубашку. Но у нее нет халата, вдруг вспомнила она. Во время поездок Джослин никогда не брала его с собой, потому что он только занимал место в чемодане, а в гостиничных номерах она всегда была одна. Ну, по крайней мере, эта ночная рубашка куплена не потому, что она красивая, а потому, что теплая. Лукас должен быть безумно влюбленным, чтобы вообразить сексуальной фланелевую ночную рубашку. А он не влюблен, напомнила себе Джослин. Кажется, она даже не нравится ему с тех пор, как подала заявление об уходе.

Входя в спальню, Джослин обернулась.

— Не забудь принять лекарство, — напомнила она.

— Не забуду.

— Хорошо. Я быстро. Интересно, сколько здесь горячей воды?

Лукас пожал плечами.

— Мне кажется, что я покупал емкость, достаточную для целой компании.

— Отлично.

Джослин направилась в ванную. Ей хотелось побыстрее принять душ. Потом, когда Лукас будет мыться, она сможет проверить сообщения на автоответчике и узнать, ответил ли Билл на ее предыдущий звонок.

Пятнадцать минут спустя Джослин появилась из ванной комнаты, облачившись в бледно-розовую рубашку, доходившую ей до пят.

При виде ее Лукас удивленно поднял брови.

— Ты не веришь, что со мной тебе будет тепло?

— Ммм, не в этом дело, — смущенно пробормотала Джослин. — Просто я очень мерзну.

Он ничего не сказал и направился в ванную.

Под шум льющейся воды Джослин схватила телефон. Поспешно набрав номер своего домашнего телефона, она прослушала сообщения. Пропустив предложение от какой-то фирмы продать ей виниловую обшивку и приглашение от подруги поехать в воскресенье за покупками в Нью-Йорк, Джослин услышала голос Билла!

Он хотел знать, почему Джослин до сих пор не нашла завещание. Пригрозив ей тем, что он сделает, если в ближайшее время она не предъявит нужный ему документ, Билл в ярости спросил, почему Джослин не подходит к телефону. Если она избегает его, то этот номер не пройдет.

Биллу нужно новое завещание.

— Проклятье! — тихо пробормотала Джослин. Должен же быть какой-нибудь способ остановить Билла!

Лукас молча остановился в дверях гостиной и, глядя на Джослин, нахмурился. Она смотрела на телефон, как будто это была ужалившая ее змея. Выражение лица Джослин представляло собой странную смесь страха и гнева. Кому она звонила? — подумал он. Что они ей сказали, если у нее такое лицо?

— Нам позвонили? — Лукас постарался скрыть явный интерес.

— Нет. Я просто проверяла оставленные мне сообщения и узнала, что подруга приглашает меня поехать в Нью-Йорк за рождественскими покупками.

— Ты хочешь поехать? — спросил он, и образ огромной елки со сверкающими в темноте огнями внезапно возник перед его глазами. Воспоминание о поездке в Нью-Йорк? — мелькнуло у Лукаса в голове.

— Как-нибудь в другой раз, — сказала Джослин.

Если она не хочет ехать, почему выглядит такой расстроенной? — удивился Лукас. Вероятно, ее беспокоит нечто не связанное с приглашением подруги. Может быть, было второе сообщение? От кого? Неужели в ее жизни есть другой мужчина?

Возьми себя в руки, Форестер! Ты женат только два месяца. Что-то другое беспокоит ее. Но что?

Он потер лоб и почувствовал тупую пульсирующую боль.